было совпасть в геополитическом пасьянсе, чтобы коричневая опасность стала реальной для Соединенных Штатов. Германия и Италия могли приступить к активным действиям против США лишь при условии разгрома или нейтралитета Англии и Франции и наличия американо-японского конфликта в Азии. Руины Парижа и Лондона вкупе с японским флагом над Филиппинами и Гуамом — в тот момент это был даже не пессимистический прогноз, а околонаучная фантастика. Перспектива войны тет-а-тет с Японией выглядела куда более злободневно. Недаром в «оранжевый» внесли некоторые коррективы. Так, вполне вероятной считалась потеря всех владений западнее 180 меридиана. И, обратим на это особое внимание, наконец, американские стратеги предположили, что японцы попытаются «вывести из строя основные соединения флота без предупреждения» или «блокировать флот в Пёрл-Харборе»[544] .
Появился общий набросок возможных сценариев развития ситуации. На его основе было решено разработать несколько конкретных проектов на случай начала военных действий. Политическое и военное руководство в этих непростых условиях предпочитало быть готовым ко всему. Так появились пять планов «Радуга». Ниже мы вкратце приведем основные идеи этих документов:
«Радуга-1» — США вступают в войну без союзников. «Доктрина Монро» предполагалась как основной стратегический императив. Армии и флоту предстояло оборонять Западное полушарие севернее 10 ° ю.ш.[545]. В Тихом океане — оборона по линии Аляска — Гавайи — Панама до тех пор, пока не будут созданы предпосылки для нападения на Японию.
«Радуга-2» — США, Великобритания и Франция выступают совместно против стран «оси». В таком случае Вашингтон брал на себя Тихий океан, в то время как Лондон и Париж будут вести военные действия в Европе и Атлантике. При данном сценарии американские ВМС и армия немедленно переходят к активным действиям против Японии.
«Радуга-3» — план был в общем идентичен первому, с той лишь разницей, что предполагалось перейти в наступление в западной части Тихого океана уже в начальный период войны.
«Радуга-4» — Соединенные Штаты вступают в войну без союзников. Данным планом предусматривалась отправка войск в Южную Америку и операции в восточной Атлантике. В Тихом океане предстояло обороняться.
«Радуга-5» — предполагал, что США будут воевать совместно с Англией и Францией. В начальном периоде войны американские войска должны были принять участие в совместных операциях в Европе и Африке с целью разгромить Германию и Италию. В Тихом океане следовало вести оборонительные действия вплоть до разгрома европейской части «оси».
Наблюдая за развитием ситуации в мире, Ф. Рузвельт решил провести ряд изменений в государственной машине. Желая держать «руку на пульсе», он переподчинил Объединенный комитет начальников штабов непосредственно себе. Но выкроить время в своем крайне напряженном расписании он не смог. Точнее, он не особо горел желанием появляться на заседаниях комитета. В итоге директивные изменения не привели к действительной трансформации цепи командования. Президент по-прежнему получал отчеты и предложения стратегов через глав военно-морского и военного ведомств. С началом Второй мировой войны в Вашингтоне пришли к выводу, что детально разрабатывать стоит план «Радуга- 2».
Победоносный марш вермахта по Европе, однако, спутал все американские карты. Шаткое положение Великобритании, открытой для вторжения с континента, делало призрачными надежды на войну в составе коалиции. События в Старом Свете послужили и «красной тряпкой» дня Токио, там «ястребы», очевидно, брали верх над «голубями». Но Японская империя слабо волновала Рузвельта — основную опасность он видел по другую сторону Атлантики. Президент был уверен, что Америка должна приложить все возможные усилия для того, чтобы «поощрить Англию в ее борьбе» [546]. Британский флот внушал серьезные опасения вашингтонским стратегам и политикам. Ночным кошмаром была перспектива того, что Берлин получит в свои руки Королевские военно-морские силы или большую их часть. Сильно волновала и позиция Лондона, перспективы его политики и обороны.
Специальная миссия в составе генерала Стронга, генерал-майора Эммонса и контр-адмирала Гомли (армия, ВВС и ВМС соответственно) в августе была направлена на туманный Альбион. То был фактически первый шаг по созданию англо-американской военной коалиции. Великобритания также не сидела сложа руки — при английском Адмиралтействе был создан специальный комитет для военного сотрудничества с ВМС США. Традиционно британские дипломаты и военные никогда не раскрывали своих карт полностью, но новое время диктовало новые условия. Премьер Черчилль всеми силами стремился вовлечь Соединенные Штаты в войну. Он понимал, что в одиночку Британия может держаться долго, но не вечно, поэтому санкционировал допуск американских представителей к любой сверхсекретной информации. Жест был широкий, глава английского правительства ясно намекал на свою полную лояльность потенциальному союзнику.
Стратегическая парадигма Соединенного королевства была не нова. Она базировалась на взглядах Д. Дуэ. Англичане ставили перед собой лишь одну сиюминутную задачу — удержать остров. Затем они собирались накопить достаточно сил и массированными бомбардировками подорвать мощь Третьего рейха настолько, чтобы сделать возможным десантную операцию. Что касается Тихого океана, то в Лондоне полагали, что наличие там американского флота послужит достаточным сдерживающим фактором для Японии.
Осенью значительно ухудшилась обстановка в Азии. Японские войска вторглись во французский Индокитай. Премьер министр Великобритании У. Черчилль всячески стремился склонить администрацию Рузвельта к более активным действиям в Азии. В мае 1940 г. он предложил американцам использовать «Сингапур любым удобным... способом», чтобы заставить «японцев вести себя смирно на Тихом океане»[547]. Проявляя настойчивость, в октябре он вновь попросил Рузвельта направить эскадру с «дружественным визитом» в Сингапур[548]. В отличие от своего британского коллеги президент не собирался раскрывать все карты. У него были свои интересы и свой план. Кроме того, британские предложения не привели в восторг начальника штаба флота адмирала Старка и госсекретаря. Оба они прямо заявляли, что «не будет мудро... вести две войны: одну на западе, другую на востоке»[549]. Хуже того, загнанный в угол Черчилль нашел самое неподходящее время для подобных просьб. Осень — разгар борьбы за третий срок для президента. И это в условиях, когда избирателей пугали войной в случае переизбрания Рузвельта, пугали гробами их сыновей, погибших на другом конце света, защищая неизвестно чьи интересы, нет, в подобных условиях президент не собирался копать себе политическую могилу, посылая корабли в Сингапур.
Стратегический анализ ситуации не мог не вызывать опасений президента. 24 июня генерал Маршалл докладывал президенту: «Если англичане покажут способность противостоять немцам и наша небольшая помощь позволит им продержаться до 1 января, тогда оказание ее желательно в интересах нашей обороны»[550]. Америка наяву рисковала остаться без союзников. Многочисленные совещания, как в Комитете начальников штабов, так и глав военных ведомств с президентом, теперь в основном были посвящены выработке генеральной линии национальной стратегии. Заметим, что уже на этом этапе высшие руководители США не сомневались в том, что воевать придется. Вопрос заключался в том, где и когда произойдет первое столкновение.
Анализируя ситуацию, начальник штаба ВМС адмирал Старк пришел к тому, что первостепенное значение для обороны США имеет Атлантический океан. Гибель Британской империи, считал он, приведет к распространению влияния стран «оси» в Западном полушарии — сначала экономическому, затем политическому и, наконец, военному. Адмирал, докладывая свои умозаключения президенту, настаивал на немедленной активизации в Атлантике, но предупреждал против резких движений в Азии. Подобный курс, по его убеждению, мог привести лишь к войне с Японией, поглощению всех сил тихоокеанским конфликтом и прекращению помощи Англии. Даже ограниченная война в Тихом океане приведет к необходимости переброски сил из Атлантики для обороны английских и голландских владений. Победа над Японией не даст ровным счетом ничего, предупреждал он, для решения более важной задачи — победы в Европе.
Он суммировал свои выводы в меморандуме из четырех вопросов [551]:
«А. Должны ли мы направить основные военные усилия на защиту полушария в обоих океанах?
