Социальная лингвистика [с таблицами]

— нужна двучленная конструкция, где одно слово указывает на количество (форму, вместилище), а второе — на само вещество (содержание): стакан воды, ведро воды, лужа воды. Уорф считает, что в данном случае сам язык заставляет говорящих различать форму и содержание, таким образом навязывая им особое видение мира. По Уорфу, это обусловило такую характерную для западной культуры категорию, как противопоставление формы и содержания. В отличие от 'среднеевропейского стандарта', в языке индейцев хопи названия вещества являются вместе с тем и названиями сосудов, вместилищ различных форм, в которых эти вещества пребывают; таким образом, двучленной конструкции европейских языков здесь соответствует однословное обозначение. С этим связана неактуальность противопоставления 'форма — содержание' в культуре хопи. Уорф, далее, находил связь между тем, как передается объективное время в системах глагольных времен в европейских языках, и такими чертами европейской культуры, как датировка, календари, летописи, хроники, дневники, часы, а также исчисление зарплаты по затраченному времени, физические представления о времени. Очевидность ньютоновских понятий пространства, времени, материи. Уорф объяснял тем, что они даны 'среднеевропейской' культурой и языком (Новое в лингвистике. Вып.1, I960, 135–168).

Однако доказать вполне эту 'удивительно красивую' гипотезу, как писал о теории лингвистической относительности Ю. Д. Апресян, трудно. Об экспериментальном подходе к гипотезе см. ниже.

Экспериментальные проверки лингвистического детерминизма[36]

В поисках доказательств гипотезы Сепира — Уорфа часто пишут о различиях между языками в членении цветового континуума: в одних языках есть семь основных (однословных) названий цветов радуги (например, русский, белорусский), в других — шесть (английский, немецкий), где-то — пять, в языке шона (Родезия) — четыре, в языке басса (Либерия) — два.

Сравнить эти членения спектра можно так:

русск.	красный	оранжевый	желтый	зеленый			голубой	синий	фиолетовый
англ.	red	orange	yellow	green			blue		purple
шона	cipswuka		cicena			citema			guvina
басса	ztza				hui

В одном из экспериментов испытуемым, говорящим на шона, и носителям английского языка предлагалось подбирать названия для различно окрашенных полосок бумаги. Выяснилось, что цвета, имеющие в родном языке однословные обозначения, воспринимаются испытуемыми как 'чистые', и названия для них отыскиваются быстрее, чем для цветов, переходных между 'чистыми' красками. Так, для желто-зеленой зоны спектра говорящие на шона подыскивали нужное обозначение (cicena) быстрее, чем говорящие на английском, которые были вынуждены составить сложное обозначение — yellow-green.

Однако считать такие результаты доказательством зависимости познавательных процессов от лексической структуры языка все же трудно. В лучшем случае такие опыты интерпретируют как подтверждение 'слабого варианта' гипотезы Сепира — Уорфа: 'носителям одних языков легче говорить и думать об определенных вещах потому, что сам язык облегчает им эту задачу' (Слобин, Грин 1976, 203–204). Однако в других экспериментах с цветообозначениями даже и такие зависимости не подтверждались. Психологи приходили к выводу, что в познавательных процессах в отношениях между языком и мыслительной деятельностью решающей промежуточной переменной является активность познающего человека (Коул, Скрибнер 1977, 65).

Высказывались предположения, что зависимость мышления от языка может быть обнаружена скорее в грамматике, чем в лексике, поскольку грамматика — это сфера обязательных значений, 'принудительно' и достаточно рано известных всем говорящим (на данном языке).

В языке навахо (Северная Америка) глаголы, обозначающие разные виды манипуляции ('брать', 'держать в руках', 'передавать', 'перекладывать', 'перебирать руками' и т. п.), по-разному спрягаются в зависимости от формы объекта действия. Допустим, говорящий просит передать ему какой-то предмет. Если это гибкий и длинный предмет, например кусок веревки, то глагол должен быть в форме А; если предмет длинный и твердый, например палка, то глагол ставится в форму В; а если предмет плоский и гибкий, вроде ткани или бумаги, то нужна форма С. Это интересное грамматическое различие привело исследователей к предположению, что дети навахо должны научиться различать признаки 'формы' предмета раньше, чем дети, говорящие на английском[37].

В эксперименте детям предъявлялись тройки предметов разного цвета или формы, и ребенок должен был выбрать из этих трех предметов два наиболее, по его мнению, 'подходящих' друг другу. Вот некоторые из таких троек: 1) синяя веревка, желтая веревка, синяя палочка; 2)желтая палочка, синяя палочка, синий кубик; 3) желтый кубик, желтая ткань, синий кубик и т. д. Дети, говорящие на навахо, группировали предметы по форме чаще, чем дети, говорящие на английском. По-видимому, это позволяет