Социальная лингвистика [таблицы в рисунках]

шрифта.

Основным стимулом возникновения книгопечатания были потребности в одновременном, единообразном и быстром тиражировании книг. Потребности в массовой книжной продукции были, связаны с широкими просветительскими запросами европейском общества в XV в., однако вскоре преимущества тиражирования оценила и церковная цензура.

'Гутенбергов пресс' (М. Цветаева) вызвал невиданное прежде увеличение объемов информации, циркулирующей в обществе, что означает резкое возрастание удельного веса языка и речевой деятельности в жизни людей. Можно также говорить об определенном специфическом воздействии книгопечатания на информационно-языковые процессы.

1. 'Печатный знак относится к рукописному знаку почти так же, как рукописный знак к устному слову' (Рождественский 1979, 131–132). То влияние, которое оказывало на языки письмо ('рукописание'), было усилено 'машинным писанием' — полиграфией (греч. polygraphia — буквально 'многописание') и развитием средств тиражирования. Шире становился круг потребителей информации. Если адресат некоторых рукописных текстов может быть один человек (например, в частной переписке), то адресат печатного текста — это всегда некоторое множество людей, причем часто незнакомых автору текста. Поэтому текст, предназначенный для печати, должен быть рассчитан на достаточно широкую аудиторию и на то, чтобы быть понятным вне контекста, вне психологической 'настроенности' собеседников друг на друга, обычной при устном общении (а также при письменном общении близких знакомых). Поэтому книгопечатание углубляет тенденции к формированию языковых возможностей максимально эксплицированного, открытого и потому максимально понятного текста (разумеется, 'понятного' — в рамках темы текста, его жанра, профессиональной предназначенности и т. п.).

2. Если развитие письменности обычно приводит к созданию литературных (нормированных) языков, то книгопечатание способствует сравнительно быстрой стабилизации языковой нормы и ее распространению вширь, среди читающих слоев населения.

Только типографский станок (а не рукописание) позволяет получить действительно тождественные по языку экземпляры (копии) текста. Только массовые тиражи, в сочетании с распространением школьного образования, внедряют языковые нормы в широкую речевую практику говорящих.

3. Книгопечатание способствовало демократизации письменного общения. Естественно, что массовая печатная продукция не может быть в той же мере престижной, в какой были на заре письменности иероглифические таблички, или папирусные свитки, или дорогостоящие пергаментные рукописные книги. Письменное общение стало повседневным, обиходным, часто заурядным делом. Люди перестают относиться к письменному тексту с большим доверием и уважением, чем к устному слову. Римляне говорили: Verba volant, scripta manent — Слова улетают, написанное остается; о том же и русская пословица: Что написано пером, не вырубишь топором. А в XX в. поэт сказал: Мало ли что в книжке можно намолоть (В. Маяковский). Параллельно с демократизацией письменного общения и вследствие этого происходит демократизация литературных языков.

4. В современном мире развитие письма и книгопечатания приводит к исключительному разнообразию речевых жанров. Десятки видов текстов создаются как принципиально письменные тексты, рассчитанные только на зрительное восприятие. Таковы своды законов, научно-исследовательские и конструкторские тексты, патенты, различного рода официально-деловая документация. Возникает информатика, т. е. разнообразные 'тексты о текстах': рефераты, аннотации, библиографии, описи архивов, терминологические и номенклатурные стандарты, всевозможные указатели к текстам (например, указатель авторский, предметный, географический, хронологический, формульный, патентный, указатель заглавий и т. д.). Информатика систематизирует тексты, обеспечивает их распределение между людьми и 'вводит' людей в понимание текстов (см.: Рождественский 1979, 179). Вместе с тем объем накопленной информации в наше время достиг критической величины, что резко затруднило поиск нужной информации. Преодолеть этот кризис призваны компьютеры.

Историко-биографические экскурсы: восточнославянские первопечатники Франтишек Скорина (до 1490 — ок.1541) и Иван Федоров (ок. 1510–1583) в языковых ситуациях своего времени

При всей новизне в XVI в. 'друкарского' станка, основные заботы восточнославянских первопечатников были не технические, а культурно-просветительские и филологические (текстологические, языковые). Это заботы исследователей-библеистов, переводчиков, редакторов, комментаторов. Поражает широта издательских программ Франтишка Скорины и Ивана Федорова. Они осуществили книжные 'предприятия века', причем предприятия отнюдь не коммерческие, но ориентированные на высокую классику своего времени, исполненные веры в пользу просвещения.

Сын полоцкого купца Франтишек Скорина прожил богатую событиями жизнь. Много закрыто от нас временем, но все же известно, что Краковский университет присудил ему степень бакалавра 'свободных наук', а Падуанский — степень доктора в 'лекарских науках' [95]. Скорина вел торговые дела в Беларуси и Польше. Сохранились королевские охранные листы, выданные Скорине, но также и королевские указы против него. Скорина не раз судился, несколько месяцев сидел за долги в тюрьме. В Вильне он был секретарем и врачом виленского епископа. В Кенигсберге недолгое время состоял на службе у прусского герцога Альбрехта. В Праге ему поручили устроить королевский ботанический сад. Один документ допускает чтение, согласно которому Скорина был секретарем датского короля. Согласно другому (однако не подтвержденному источнику), Скорина встречался в Виттенберге с Лютером и Меланхтоном, причем Лютер принял его за 'интригана от дьявола'. Судя по некоторым косвенным данным, Скорина привозил книги своей печати в Москву[96].

В 1517–1519 гг. Скорина на деньги богатых белорусских купцов завел в Праге типографию, нанял печатников и граверов и издал 23 книги Ветхого Завета (начав с Псалтыри) под общим назианием 'Библия руска, выложена доктором Франциском Скориною из славнаго града Полоцька, Богу ко чти и людем посполитым к доброму научению', сопроводив каждую книгу объяснительным 'предословием' и кратким послесловием. В Вильне Скорина открыл типографию (первую на территории бывшего СССР). Здесь в 1522 г. он напечатал 'Малую подорожную книжицу', в которую вошли Псалтырь, Часословец, Шестодневец, Пасхалия, и также несколько сочиненных им церковных песнопений; в 1525 г. издал 'Деяния и послания апостольския' (Апостол).

Вероисповедная принадлежность Скорины неизвестна и неопределима по характеру его изданий (особенно пражских) — настолько его предисловия веротерпимы и, говоря современным языком, экуменически надконфессиональны.

В обращении Скорины к Ветхому Завету ярко сказался присущий европейскому Возрождению интерес к первоисточникам христианства, решительное предпочтение Св. Писания церковному преданию. Книги Ветхого Завета (за исключением Псалтыри, особенно у православных) не использовались в христианском богослужении; они не были так популярны, как жития или календари, и так повседневно необходимы в каждой церкви, как Евангелия. Ветхий Завет в начале XVII в. — это по-своему изысканное чтение европейской интеллектуальной элиты, и именно к такой классике стремился приобщить Скорина своих соотечественников.

Его виленские издания по составу текстов более традиционны (в церковном отношении), однако новаторским был сам замысел 'Малой подорожной книжицы'. Это почти карманное издание предназначалось для индивидуального, 'приватного' обращения (хотя бы и в дороге) к вечным истинам христианства.

Вопрос о языке конфессиональных текстов Скорина решает в пользу церковнославянского —