Он взял записную книжку и сделал пометку. Когда он поставил точку и вырвал лист, он протянул мне его:
– Возьми рецепт и купи это лекарство.
– Это антидепрессант?
– Это стабилизатор настроения.
Я уставился на листок, словно он мог меня укусить.
– Звучит не очень. Это будет «стабилизировать» мое состояние так, что я не буду чувствовать себя счастливым или грустным? Я вообще не буду ничего ощущать? – внезапно я остановился. – Нет! Плевал я, если они опасны. Я не лишусь своих эмоций.
– Садитесь, – сказал он спокойно. – Никто не отбирает ваши эмоции. Это то, что я говорил раньше: мы все – химические вещества. У вас есть пара таких, которые не на правильном уровне. Это позволит скорректировать их, как диабетик исправляет свой инсулин. Вы по-прежнему будете чувствовать. Вы будете счастливы. Вы будете грустить. Вы будете сердиться. Вы просто не будете непредсказуемо качаться в таких диких направлениях. В этом нет ничего плохого и это намного безопаснее, чем самостоятельное лечение алкоголем.
Я снова сел и мрачно уставился на рецепт:
– Это собирается убить мое творчество, не так ли? Без всех моих чувств я не смогу рисовать, как раньше.
– Это крик художников во всем мире, – сказал Эйнштейн с твердым выражением лица. – Повлияет ли это на определенные вещи? Может быть, но вы знаете, что действительно будет мешать вашим умениям рисовать? Будучи слишком подавленным, чтобы встать с кровати. Проснувшись в тюрьме после ночного пьяного разврата. Вы погубите себя. Эти вещи повредят вашему творчеству.
Это было удивительно похоже на то, что сказала Сидни о том, что я был не в состоянии выполнить рисунки.
– Я буду обычным, – запротестовал я.
– Вы будете здоровым, – поправил он. – И от этого вы сможете стать экстраординарным.
– Мне нравится мое искусство таким, какое оно есть. – Я знал, что это прозвучало по–детски.
Эйнштейн пожал плечами и откинулся на спинку стула:
– Тогда, я думаю, вы должны решить, что является наиболее важным для вас.
Эта мысль не требовала рассуждений:
– Она.
Он молчал, но выражение его лица сказало все за него.
Я вздохнул и снова встал:
– Я получу этого сполна.
Он дал мне некоторую информацию о побочных эффектах и предупредил, что это может занять несколько проб и ошибок, перед тем, как сделать все правильно. Выход из этого офиса и поход в аптеку, а не в винный магазин, потребовал большее самообладание, когда-либо требовавшееся мне. Я заставил себя слушать, как фармацевт говорил о дозировании и предостерегал от алкоголя, как по рецепту.
Но вернувшись домой, я не нашел в себе смелости открыть флакон. Я случайно поставил рекорд просиживания своего дивана, уставившись на пузырек в руке, будучи более сбитым с толку, чем я когда- либо ожидал. Этот стабилизатор настроения был тайной. Я думал, не пойти ли взять что-то похожее на то, что употребляла Лисса, даже если я не был большим поклонником таблеток, по крайней мере, в качестве эталона. Но это? Что будет происходить? Что делать, если Эйнштейн был неправ, и я перестану чувствовать какие-либо эмоции? Что, если это не вызовет ничего, кроме ужасных побочных эффектов, которые он сказал, бывают крайне редко?
С другой стороны... а что, если это не остановит дух, но обуздает тьму? Тогда бы мечта сбылась. Это то, что смогли бы сделать антидепрессанты в надеждах Лиссы. Полное онемение духа было неожиданностью. Невозможно, что я мог бы по-прежнему удерживать магию и при этом контролировать свою жизнь. Но идея была настолько заманчивой, что я открыл пузырек и положил одну из таблеток на ладонь.
Но я не мог принять ее. Я слишком боялся... боялся потерять контроль и боялся получить его. Я старался думать о Сидни, но я не мог получить четкого образа. В одно мгновение она смеющаяся и искрящаяся на солнце. В другое – плачущая. Я хотел, чтобы было лучше для нее... И все же знал, что она на самом деле хотела, чтобы было лучше для меня. Это так трудно понять. На соседнем столе Прыгун в форме статуи, казалось, следит за мной, и я повернул его так, чтобы он отвернулся от меня.
Музыка дрейфовала надо мной, и я понял, сначала я бы поставил на Jefferson Airplane. Я рассмеялся, но смех вскоре превратился в протяжный вздох.
– Одна таблетка сделает тебя больше, другая таблетка уменьшит тебя, – Я плотно сжал таблетку в руке. – А те таблетки, которыми тебя потчует мама, не делают ничего вообще.
«Прими проклятые таблетки, Адриан, – карающий голос в голове был моим собственным, а не тети Татьяны, к счастью. Я разжал свою руку и стал изучать края таблетки. – Просто прими ее». У меня был стакан воды и все.
Но я по-прежнему не торопился.
Звон Телефона Любви заставил меня вздрогнуть. Все еще держа таблетку в одной руке, другой я нашел телефон и прочитал сообщение от Сидни:
«Сказала З, что оставила свой телефон в магазине, так что я пошла и принесла альбом для зарисовок и некоторые пигменты. Знаешь какого-либо голодающего художника, который мог бы их использовать?»
Мое сердце, наполненное любовью, забилось сильнее. Я не знаю, как какое-либо физическое тело смогло бы содержать столько мощи. Я чувствовал, как моя грудная клетка сейчас разорвется.
– Хорошо, Алиса, – сказал я, глядя на таблетку. – Давай посмотрим, что ты сможешь сделать.
Я положил таблетку в рот и проглотил.
ГЛАВА 12
СИДНИ
Я и глазом не моргнула, когда мой учитель углубленного изучения химии, сказал нам, что мы проведем викторину. Но когда Зоя сказала мне, что наш папа в Палм-Спрингсе, со мной чуть не случился кризис.
– Что? Когда он будет здесь? – воскликнула я. Мы только что сели на ланч в кафетерии.
– Сегодня вечером. Он хочет поужинать. – Она взяла французское жаркое и тщательно проверила его. Этому она придавала больше интереса, чем новости, которой она меня только что осведомила. – Они сожгли это сегодня.
На мой взгляд, еда была последней вещью для беспокойства, и это не имело ничего общего с заботами о весе.
– Как давно ты узнала, что он приедет сегодня?
Она пожала плечами:
– Я говорила тебе это на прошлой неделе.
– Да, но ты не говорила точную дату и время! Могла бы ты меня предупреждать заранее?
В кои-то веки её внимание стало направленно на меня, а на заказанную еду.
– В чем твоя проблема? Это же папа! Ты должна быть рада этому. И совсем необязательно предупреждать или готовиться к встрече.
Ну, я не имею ввиду готовиться морально. Знание того, что он приедет, пусть и без указания точной даты, уже позволило мне расслабиться. Остальные из нашей компании сидели с нами – Джилл, Эдди, Ангелина и Нейл – и я видела, что они проявляют к этому интерес. Одна лишь Джилл была осведомлена о моей родительской драме, и когда стало понятно, что ни я, ни Зоя не собирались говорить больше ничего по этому поводу, Джилл умело перевела тему, начав рассказывать о выставке своего швейного клуба.
