очень тревожное во всем этом разговоре о душах и покаянии – особенно теперь, когда я знала, что настоящая проблема алхимиков состояла не в побочных эффектах в схеме Кита, а больше в том, что он просто работал с мороями. – И ты только что сказал, что тебе лучше.
– Мне лучше, но я не исцелился, – тон его голоса послал холод через меня. – У тех, кто сотрудничает с этими существами для чего-либо, кроме великого добра, существует длинный путь к искуплению, тот, который я готов пройти. Я согрешил против моего вида и позволил моей душе развратиться. Я готов очистить тьму.
– Это звучит так законно, прости, – сказала я слабо. – Я имею в виду, что это хорошо, не так ли? Это должно что-то означать.
– Я готов очистить тьму, – повторил он. Было трудно сказать, знал ли он, что говорил просто со мной. Он звучал так, как будто он декламировал что-то. Что-то, что он декламировал много, много раз, в действительности.
Те, кто сотрудничают с этими существами для чего-либо, кроме блага, для тех путь к искуплению долог. Воздействие этих слов не ускользнуло от моего внимания. Я делала гораздо больше из того, что сотрудничала с Адрианом. Было ли это то, ради чего я рисковала? Этой... смерти? В последний раз, когда я видела Кита, он кричал об освобождении от алхимиков. Это было ужасно, но в то же время, присутствовало что-то реальное в нём тогда. Бой. Огонь внутри него. Но сейчас в нём ничего не осталось. Кит был неприятным и эгоистичным, но он также всегда был полон чувства собственного достоинства, даже если это раздражало. Как он дошёл от самоуверенности, до... этого? Что они должны были сделать с ним, чтобы лишить его всего, чем он был, чтобы заставить его согласиться на то, что они сказали?
Татуировка, осознала я. Они, должно быть, повторно сделали татуировку, но усилили силу принуждения в ней. И еще... интуиция подсказала мне, что они усилили её на много. Чернила алхимиков могут сделать вас послушными для простых команд и сделать вас восприимчивыми к внушению. Но чтобы полностью изменить личность? Для этого требуется большее вмешательство. Я видела, что это должно было быть сочетание усиленной тату и всего того, что они сделали во время перевоспитания.
Я поняла, какой будет моя судьба, если меня поймают.
– Кит, – мне, наконец, удалось что-то сказать. – Как именно ты очистил эту тьму?
– Нам пора идти, – внезапно вмешался мой отец. – Мы очень рады видеть, что у тебя всё хорошо, Кит, поговорим позже.
Кит попрощался с нами, и мы отправились в сторону наших автомобилей. Зоя осмелилась быстро обнять нашего папу перед тем, как сесть в Ртуть. Я уже повернулась к водительской двери, но он поймал меня за руку. Я не сопротивлялась, потому что я все еще была ошеломлена от того, чему я только что стала свидетелем.
– Сидни, – сказал он, холодно глядя на меня. – Ты действительно проделала отличную работу. Я рад, что Зоя здесь, чтобы учиться у тебя. Она упрямая и непроверенная, но в конечном итоге она научится. И она права в одном: не отвлекайтесь. Даже если это всего лишь какой-то там твой учитель. Может быть, там вы можете немного отдохнуть. Тебе было бы полезно продолжить общение с тем молодым парнем, Яном Янсеном. Но теперь, казалось бы, невинное общение с любым человеком – опасно. Ты должна сосредоточиться на своей задаче. И я знаю, я не должен напоминать тебе о дружбе с мороями и дампирами.
– Конечно, нет, сэр, – я хотела промолчать.
Он изобразил что-то наподобие улыбки, а затем повернулся, не говоря ни слова. Я поехала обратно с Зоей Амбервуд, и неловкость, оставшаяся от наших предыдущих разговоров, вернулась. Как бы мне не нравилось то, что она выдала меня папе, я все еще любила ее... и не могла винить ее полностью. Он был пугающим человеком, тем, кто заставлял тебя чувствовать себя странно. У меня был большой опыт в этом.
– Эй, – сказал я, заметив, что мы проезжаем магазин, в котором продаётся мороженое, в который мы с ней ходили на прошлой неделе. – Хочешь немного пралине-пекан?
Зоя смотрела прямо перед собой и даже не взглянула на магазин.
– В мороженом ??очень много жира и сахара, Сидни, – на несколько секунд наступила тишина. – Может быть, мне стоит перестать брать уроки вождения у Эдди.
– Он плохой учитель? Он сделал что-нибудь, эмм, зловещее?
– Нет... – я ощущала конфликт мнений и мыслей в её голове. – Он – один из них. Ты слышала, что сказал папа... что сказал Кит. С ними нельзя сотрудничать.
– Это не сотрудничество. Это бизнес, – прагматично ответила я. – Что, если возникнет чрезвычайная ситуация, и ты должна будешь куда-то поехать? Ты должна быть подготовлена. Это для общего блага.
Она немного расслабилась:
– Да, наверное, ты права.
Она снова притихла, предоставляя мне хороший шанс поразмыслить о том, что означала сегодняшняя трапеза. Может быть, мой безукоризненный рекорд до сих пор держал меня неприкасаемой, но Зоя рассказала о некоторых других моих мероприятиях. Подозревал ли меня в чём-нибудь отец? Трудно было сказать, но я бы предпочла, чтобы у него не было никаких оснований думать дважды обо мне.
И, конечно, меня всё ещё беспокоило то, что случилось с Китом. Его лицо преследовало меня. Что они с ним сделали? Что он пережил во время перевоспитания? И насколько велика вероятность того, что он так замечательно переигрывал? Эти вопросы атаковали меня снова и снова, и когда мы достигли школы, я приняла решение. Это был трудный выбор, который не обязательно решит все мои проблемы. Но я должна была действовать. То, каким я увидела Кита, отнюдь не излечило мою депрессию, а лишь ухудшило положение.
Я должна сделать чернила. И я должна ввести их себе.
Другого пути не было. Я должна начать готовить их, чтобы узнать, защитят ли чернила от психических манипуляций алхимиков. Один из новобранцев Маркуса был бы лучше морской свинки, но не было времени получить хотя бы одного. Инес сказала, что моя магия может помочь запутать магию в татуировке, но что еще я могла сделать? У меня отсутствовал испытуемый, и сделать что-либо было не возможно. Если есть способ, который не позволит другим и мне превратиться в Кита, то я должна найти его. Это была моя отправная точка, и я отказывалась тратить время впустую.
После ужина в общежитии, когда Зоя отправилась в исследовательскую группу, я готова была пойти в дом мисс Тервиллигер, впервые попросив её об одной очень неожиданной просьбе. Может быть, было опасно работать со своей учительницей после того, как Зоя на меня донесла, но я бы сказала, что это обязательное дело, если бы спустя какое-то время она спросила меня. Когда я шла к студенческой стоянке, я столкнулась с Треем. Он выглядел так, будто собирался на работу.
– Эй, Мельбурн, – сказал он, подходя к остановке вместе со мной. – Я должен спросить у тебя кое-что. Ангелина гуляла с этим дампиром. Я только что видел, как они ушли вместе. Что у них происходит?
– Что за дампир? – спросила я.
– Тот, у которого фальшивый британский акцент.
– Я не думаю, что он фальшивый.
– Ладно, все равно, – даже я могла услышать ревность в тоне Трея. – Так что с ними?
– Уверена, что ничего.
– Тогда почему они всегда вместе?
«Потому что она пытается жить без тебя», – подумала я.
– Я думаю, что они практикуются или что-то в этом роде. Ты знаешь. Дампирские дела. – Он не выглядел убежденным. – Может быть, вместо того, чтобы преследовать ее, ты должен найти себе кого- нибудь?
Он вздохнул:
– Ты думаешь, я не пробовал? Разве можно сравнить её с кем-то другим? Ты можешь не верить в это, но нет ни одной такой девушки, как она, в этой школе.
– О, я верю тебе, – сказала я, думая о том, как Ангелина забыла комбинацию от своего ??шкафчика и попыталась открыть его, используя топор. Никто не был уверен в том, откуда она его взяла.
– Её уже пригласил кто-нибудь на танцы?
– Какие танцы?
