произвел бы фурор, а в 1965 году его всего лишь «заметили».
Кстати, на пробах к «Рабочему поселку» произошла забавная история, зная которую можно многое понять об удачах и неудачах Людмилы Гурченко, дано ней самой. Дело в том, что она знала, что ее точно возьмут, другой актрисы не будет, соревноваться не с кем, а пробы проводятся лишь потому, что их по правилам положено проводить. Поэтому и явилась она на киностудию в своем нормальном виде, не пытаясь что-то из себя изобразить. В малиновом костюме, в малиновой шляпке с бантиком и в черных ажурных чулках с розочками. Директор картины, как увидел ее, так чуть в обморок не упал и заявил режиссеру: «Володя! Через мой труп эта фифа будет сниматься в „Рабочем поселке“»!
Ну а Людмила Гурченко тем временем загримировалась, переоделась, прошлась по съемочной площадке, настраивая себя на роль, на образ, который надо будет показать в пробах. Представила себя Марией, уже почти сломленной жизнью и горем. Вот сейчас, еще один удар, и она не выдержит, бросит все, отречется от того, в чем вроде бы ее долг, и уйдет, оставив мужа-инвалида.
Надо ли говорить, что больше против ее участия в фильме директор не возражал.
Но вот чем и показательна эта история — увы, большинство людей судят по первому впечатлению и почему-то уверены, что даже самая лучшая актриса не сможет сыграть то, чем она не является.
«Карнавальная ночь» и «Девушка с гитарой» на долгие годы поставили на Людмиле Гурченко клеймо легковесной фифы. Вот и получилось, что самые сильные свои годы, наполненные энергией и желанием работать, она потратила на борьбу за жизнь и на маленькие роли в слабых фильмах. Но ее время все же пришло. Правда, в 1965 году до этого еще оставалось целых пять лет.
Глава 10
Людмила Гурченко не раз говорила, что самыми тяжелыми для нее были 1966–1970 годы. «Самая длинная дорога испытаний без работы в кино», — как назвала она сама это время. Но дело, конечно, было не только в том, что не было ролей. Их не было несколько лет до «Рабочего поселка», а она ведь не унывала. Но одно дело жить надеждами на будущее, когда тебе двадцать пять лет, и другое, когда тебе уже за тридцать, а у тебя по-прежнему ничего нет, кроме слабеющих надежд на это самое будущее. И дочери, которую надо кормить.
В эти трудные пять лет Людмила Гурченко с головой окунулась в эстраду. Правда, это только звучит красиво, а на самом деле под этим подразумевались бесконечные перелеты и переезды, маленькие клубы в глухих уголках страны и грязные номера провинциальных гостиниц. Но, пожалуй, именно эти годы сформировали ту Людмилу Гурченко, которую потом с такой страстью полюбили зрители в 70-80-е годы. Ту, которая могла так проникновенно, искренне и одновременно так восхитительно вульгарно кричать: «Девочки! Уберите свою мать! Ах ты, зараза. Людк! А Людк! Де-ре-вня!» Именно на сценах маленьких заштатных клубов родилась ее знаменитая эксцентрика, ее элегантное жеманство, которое до сих пор так любят пародировать. Там она искала и наконец нашла новый образ, с которым вскоре стала выходить на сцену не только в составе концертных бригад, но и одна, уже с легкостью удерживая внимание зала все два часа своего творческого вечера.
Именно на эстраде она оценила, как важно актеру быть ближе к его зрителям. Ведь артист театра встречается со зрителями каждый день, видит и чувствует их реакцию, тогда как киноартист лишь спустя долгое время после съемок может узнать, как восприняла его игру публика. Да и то из вторых рук и несколько искаженно. Теперь же, выступая в самых отдаленных уголках Советского Союза, она видела, как принимают ее, как принимают других артистов. И поражалась, насколько по-разному их оценивают в их собственном кинематографическом кругу и в кругу их зрителей. Нередко бывало так, что любимца режиссеров, которого студии буквально рвали на части, публика провожала несколькими вялыми хлопками. И вто же время какому-нибудь давно не снимающемуся артисту, по мнению критиков давно уже вышедшему в тираж, устраивала настоящие овации.
Тогда же, на этих концертах она убедилась, что и ее зрители по-прежнему хорошо помнят. «Карнавальная ночь» не ограничилась триумфальным шествием по стране в год выхода на экраны, спустя десять лет ее по-прежнему любили, и поэтому на каждом концерте приходилось обязательно исполнять песенку про пять минут. Давно ушли в прошлое скандалы, связанные с деньгами в конвертах, забылись слабые проходные роли, зрители вновь любили Людмилу Гурченко и искренне недоумевали, почему она не снимается.
На какое-то время эстрада затянула Людмилу Гурченко с головой. Но одна мысль не позволяла ей полностью окунуться в дела эстрадные и получать удовольствие от этого бешеного ритма жизни, новых впечатлений и непривычной близости со зрителями. Уезжая на очередные гастроли, она все время вынуждена была помнить, что дома у нее остался ребенок, и это наполняло ее беспокойством и заставляло все время быть на нервах, все время бояться, вдруг что-нибудь случится.
Тем более что люди, которых она просила присмотреть за Машей, далеко не всегда были такими уж старательными и обязательными, поэтому, позвонив домой заполночь, она не раз слышала в телефонной трубке голос дочери, а отнюдь не того, кто должен был уложить ее спать. Впрочем, она не знала, пугаться ей или гордиться, ведь саму Машу отсутствие опекунов не слишком тревожило, наоборот, она с удовольствием от собственной самостоятельности сообщала, что «будильник завела, телевизор выключила, газ потушила. деньги есть, все в порядке. Учусь, ты сама знаешь как».
Что обычно думает мать, услышав такое? Чаще всего начинает заниматься самокопанием и обвинять себя: «я плохая мать, забросила ребенка», а потом решает немедленно все бросить и мчаться к этому ребенку, чтобы все время быть рядом и лично укладывать его спать, не надеясь ни на каких нянек. Людмила Гурченко не была исключением и время от времени действительно так срывалась, летела в Москву и крутилась вокруг дочери. Но длились такие «приступы» обычно не слишком долго, и причин у этого было две.
Во-первых, это только в теории выглядит красиво — посвящать все свое время ребенку. Но на деле такое себе может позволить не то что не каждая женщина, а фактически одна на десятки тысяч. Потому что для этого необходима такая составляющая, как очень хорошо зарабатывающий муж, который может обеспечить высокий жизненный уровень для себя, жены и ребенка. А в идеале еще и для того, чтобы нанять кухарку и горничную — тогда жена сможет не отвлекаться на домашние дела и полностью посвятить себя воспитанию ребенка.
Вот только вряд ли для кого-то станет неожиданностью известие о том, что так живет даже не один процент населения, а сотая доля процента. Ну а всем остальным женщинам приходится самим работать, чтобы содержать себя и детей — совместно с мужем, а нередко и без него. Людмила Гурченко в эти сотые доли процента никогда не входила, а следовательно, все ее порывы круглосуточно быть рядом с дочерью рано или поздно завершались тем, что деньги кончались, и ей приходилось вновь мчаться их зарабатывать.
Впрочем, была и вторая причина. Людмила Гурченко никогда не была фанатичной мамашей, оберегающей ребенка от каждого дуновения ветерка. Она слишком хорошо помнила, как росла сама — в войну, в бомбежки, добывая себе еду у немцев. Помнила, как ждала мать неделями и не обижалась на нее за невнимание, потому что знала — та все делает ради нее. И вот оттуда, из военного детства, к ней пришло понимание, такое редкое для большинства родителей — что ребенка нельзя растить в тепличных условиях. Да, о нем надо заботиться, его надо любить, но над ним не надо кудахтать, он не цыпленок, а маленький человек.
Так Маша и росла — то с мамой, то без нее, учась быть самостоятельной и с самого детства общаясь со взрослыми почти на равных. Когда ей было скучно и одиноко, звонила маминым друзьям, ак ее возвращению никогда не забывала старательно составить отчет: где была, что сделала, что купила, кто звонил.
Но, конечно, самое лучшее время для них обеих наступало с приходом школьных каникул. Это время Маша, как и многие другие «театральные», «киношные» и «цирковые» дети, проводила с мамой. Ездила с ней на гастроли, сидела за кулисами во время выступлений, ночевала в гостиницах. Жизнь для ребенка нелегкая, но зато какая интересная. За одни такие каникулы можно повидать и узнать больше, чем многим
