— Ну, не совсем. Мы болтали, и я сказала, что приехала, чтобы повидать свою дочь, которая работает репортером. Она переспросила, действительно ли ты репортер, и я с гордостью ответила, что да. Потом женщина сказала, что она и все ее знакомые каждый день читают твой «Дневник». Я поблагодарила ее, сама не знаю за что. Кстати, она заметила, что ей пришлась не по душе юбка, которую ты надела на днях. Я еще тогда подумала…
Тут папа опускает газету, бросает взгляд на меня, наигранно вздыхает и возвращается к чтению.
— Ближе к делу, — говорю я, понимая, что мама начинает болтать не о том.
— Хорошо, дорогая, не стоит так волноваться. Я просто рассказываю, как все было. Я не могу не…
— Ближе к делу!
— Ну, потом она спросила, может ли быть такое, что ты и детектив будете вместе.
Тут вмешивается Лиззи:
— У себя в офисе я сделала ставку в десять фунтов на это. Но, Холли, я не хочу, чтобы это давило на тебя…
— Ты сделала ставку? На что?
— Я же говорю: на тебя и Джеймса.
— Он женится через неделю.
— Кто женится? — доносится голос со стороны двери.
— Ты, — тихо говорю я, с ужасом глядя на Джеймса. — Лиззи э… как раз спрашивала, э… когда свадьба, — добавляю я, стараясь не смотреть ему в глаза и исподтишка глядя на маму и Лиззи. Это не очень приятно, должна сказать. Я чуть не окосела.
— Как работа? Кристин под стражей? — быстро продолжаю я, пока он не начал задавать вопросы мне.
Я бы хотела снова оказаться без сознания и начать день сначала.
— Да, все в порядке. — Он делает паузу. — Мы с парнями собрали денег и купили тебе вот это.
Он достает из-за спины огромный букет лилий.
— Ой, как здорово!
С радостью вдыхаю резкий, головокружительный аромат цветов. Я почти чувствую, как мама толкает в бок Лиззи. Вынимаю записку, застрявшую между стебельками. Там написано: «Прости Дику его неосторожное обращение с тобой. С нетерпением ждем возвращения».
— Как мило с их стороны, — восклицаю я. — Пожалуйста, передай им от меня огромное спасибо, хорошо?
— А еще я принес тебе это.
Он протягивает другую руку и вручает мне букетик подснежников. Я настолько восхищена, что на мгновение теряю над собой контроль.
— Мои любимые цветы!
— Да, я помню, ты говорила об этом, — тихо произносит он.
Еще секунда, и я расплачусь.
— Робин приехала со мной! — радостно сообщает Джеймс. — Она паркует машину.
Моя радость быстро сменяется чувством раздражения.
— Отлично! — говорю я, кладя руку на лоб.
У меня что, менопауза? Немного преждевременно, но я не знаю, как еще объяснить мои перемены настроения и приливы жара.
Входит доктор Кирпатрик. Он улыбается всем присутствующим:
— Вы все еще здесь?
Да. К сожалению.
— Уже время ленча?
— Определенно. Ну, как ты себя чувствуешь, Холли? Уже лучше? — спрашивает он, обходя мою койку и делая необходимые манипуляции.
— Я в порядке.
Он обматывает мою руку черной манжетой, чтобы измерить давление, и мы терпеливо ждем, пока он закончит. В палату входит Робин, и я машу ей рукой.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.
Я качаю головой в знак того, что со мной все в порядке. Она пристально смотрит на прекрасного доктора, что нисколько меня не удивляет. Он достоин того, чтобы на него вот так пристально смотрели — уж очень хорош собой. Доктор улыбается Робин. Она улыбается ему в ответ. Он снова улыбается. Аппарат для измерения давления издает пикающие звуки. Эй! Вы еще не забыли обо мне? Я ваша пациентка! Многозначительно прочищаю горло.
— Гм?.. А, да, прости, Холли. — Он продолжает измерять давление. — Все в порядке. Побудь здесь еще немного, а потом отправляйся домой. Тебе дать болеутоляющее?
Я мрачно смотрю на людей в палате. Дать ли мне болеутоляющее? Зависит от того, что он имеет в виду…
— Не для головы, — бормочу я.
— Если я не увижусь с тобой до ухода, имей в виду, что тебе нельзя волноваться еще пару дней. Надеюсь, мы еще встретимся.
Он улыбается Робин.
— Рад был встрече с вами, — говорит он ей, разворачивается и уходит.
Робин смотрит ему вслед:
— Вот это да, Холли! Тебе просто повезло!
Да уж. Она смотрит на меня:
— Он прекрасен!
Я улыбаюсь:
— Ты тоже так думаешь? Ты должна была видеть его, когда…
— Ладно-ладно. Не думаю, что вам с Робин стоит столь откровенно пускать слюни при виде этого доктора. Кроме того, мы не можем больше оставаться здесь, нам нужно ехать. Холли, приехал твой друг, — произносит Джеймс и кивком головы указывает на дверь. Наверное, он ревнует Робин к очаровательному доктору. Нелегко Джеймсу живется. Я смотрю в дверной проем и вижу статную фигуру Бена.
— Бен! — восклицаю я, когда он входит, покрывая тремя гигантскими шагами расстояние от двери до моей койки. — Вчера вечером звонила Лиззи, я так беспокоился! — Он наклоняется и целует меня.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Просто прекрасно.
Я представляю Бена тем, кто с ним незнаком, и он пожимает всем руки. Затем садится на край моей кровати:
— Так что случилось?
Я долго рассказываю ему о дереве и то и дело указываю на Джеймса, который стоит, прислонившись к дальней стене, и выглядит удрученным. Я очень рада, что пришел Бен. Беда всегда сближает людей.
— Сколько тебе еще лежать здесь?
— Слава Богу, сегодня меня отсюда выпустят!
Он хмурится:
— У меня сегодня тренировка, но твои родители могли бы отвезти тебя домой, да?
— Конечно, нет проблем.
В палату быстрым шагом входит медсестра. У нее доброе заботливое лицо в морщинах и светло- рыжие волосы, которые, подобно языкам пламени, торчат из-под шапочки. Вместо приветствия она весело интересуется у присутствующих, все ли в порядке.
— Здесь слишком много народу, не так ли? Почему бы вам не пойти в столовую попить чаю и дать пациентке возможность спокойно съесть свой ленч? Возвращайтесь через полчаса.
Аллилуйя! Да здравствует медперсонал! Джеймс, Робин и Бен прощаются и уходят, а мои родители и Лиззи отправляются в столовую.
— Вы в порядке, милочка? Должно быть, от такого количества людей у вас разболелась голова!
