объятиями?» Дрожащей рукой я подвожу глаза косметическим карандашом. Было бы здорово сознавать, что я хоть немного нужна ему. Хотя бы как друг.
Вернувшись к своему столу, я стараюсь сосредоточить все внимание на лежащем передо мной ноутбуке. Пытаюсь вдуматься в слова, но они не держатся у меня в голове, и, вместо того чтобы работать, я то и дело бросаю беспокойные взгляды на дверь. Вдруг на мое плечо ложится чья-то рука.
— Холли!
Я подскакиваю чуть ли не на десять футов.
— Как ты? Как ты себя чувствуешь? Я хотел приехать к тебе в больницу, но Джеймс мне не разрешил!
Я оборачиваюсь, прижав руку к груди:
— Келлум! Ты так напугал меня! Я в порядке. А почему Джеймс не разрешил тебе приехать в больницу?
— Он сказал, что там и так слишком много народу. Ты неплохо выглядишь, если, конечно, не обращать внимания на синяки под глазами.
— Э… спасибо.
Он усаживается на мой стол, рядом с ноутбуком. Один за другим появляются те, кто работает в дневную смену, и подходят к нам, чтобы поздороваться. Я улыбаюсь и приветствую их. Вдруг слышится знакомый голос:
— Кто подложил в мое удостоверение картинку с Фредом Флинстоуном? Дэйв не хотел пропускать меня из-за того, что я якобы не похож на фотографию в документе. Кого я должен за это благодарить?
Джеймс криво улыбается своим сослуживцам. Его слова вызывают всеобщее хихиканье и веселые комментарии. Господи, у него скоро свадьба. Он садится напротив меня:
— Доброе утро, Холли! Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, спасибо. А ты?
— Нормально. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но я рад твоему возвращению.
Джеймс широко улыбается, и мой желудок делает тройное сальто. Детектив начинает разбирать свои бумаги, а я украдкой подсматриваю за ним из-за экрана ноутбука. Я чувствую себя так, будто вижу его впервые или, во всяком случае, смотрю на него новым взглядом. Я наблюдаю за тем, как он разбирает почту, кричит на кого-то из своих коллег, разговаривает по телефону. Стараюсь запечатлеть в памяти то, как он выглядит, чтобы наслаждаться этими картинками, когда его не будет рядом. Джеймс прерывает ход моих мыслей:
— Ты придешь завтра на вечеринку? Флер сказала, что пригласила тебя.
— Да. Боюсь, что со мной будут еще и мои родители.
— Мне они понравились. По-моему, они просто замечательные.
— Ой, спасибо.
— Что ты делаешь сегодня вечером?
— Даю интервью на телевидении. А что?
— Еще одно интервью? Я подумал, что ты, возможно, захочешь пойти чего-нибудь выпить с ребятами из нашего отдела. Ну, значит в другой раз.
Черт бы побрал это Би-би-си.
Несмотря на присутствие Джеймса Сэбина — или как раз благодаря его присутствию — день выдался неприятный. Я ловлю на лету каждое его слово — неважно, кому оно адресовано. Не могу оторвать от него взгляда, а когда ему звонит Флер, у меня возникает такое чувство, будто мне дали кулаком в живот. Интересно, как это у людей хватает силы, чтобы выдержать испытание безответной любовью, не обращаясь при этом за медицинской помощью. Исполненная драматических переживаний, я мечусь между желанием пасть на колени и, обхватив его ноги, рассказать о своей любви, и нежеланием говорить ему что бы то ни было, ведь скоро он женится на прекрасной девушке, которой он добровольно предложил руку и сердце. Из-за волнения у меня начинают потеть подмышки, и мне приходится потратиться на новый дезодорант. Остаток рабочего дня я провожу в праздных размышлениях о том, что могло бы произойти, если бы мне пришлось работать не с Джеймсом Сэбином, а с кем-нибудь другим из отдела. Еще более приятная для меня фантазия заключается в следующем: что было бы, если бы брат Джеймса, Роб, не умер и Джеймс никогда бы не встретил Флер, таким образом освободив себе дорогу к вашей покорной слуге. Неожиданно я начинаю осознавать, в чем заключается ирония: единственная причина, по которой меня прикрепили к Джеймсу Сэбину, в том, что он скоро женится.
Я еду в редакцию, чтобы сдать материал. По какой-то непонятной причине Джо настаивает на том, чтобы сегодня вечером поехать на Би-би-си вместе со мной. Я разговариваю с Валери из бухгалтерии о том, как мне прийти в себя после травмы, и уже готова пригласить ее к себе в гости, пообещав приготовить что-нибудь вкусное, как вдруг Джо подскакивает ко мне (подскакивает фигурально, а не буквально) и начинает настаивать на том, чтобы сопровождать меня. Я говорю, что мне еще нужно заехать домой, чтобы переодеться, но он отвечает:
— Неважно. Я заеду за тобой в шесть.
Я пожимаю плечами, потому что, если быть честной, моя теперешняя жизнь — один большой сюрприз, и спешу домой переодеваться. Вот я и дома, сижу и пью джин, предусмотрительно купленный мамой. Рядом со мной Лиззи и мама, которая отчаянно пытается подобрать мне одежду для выступления на телевидении.
Они ради меня стараются казаться веселыми и беззаботными. Спасибо им, но лучше бы они перестали это делать. Их поведение вызывает у меня чувство подавленности, несмотря на их благие намерения. К счастью, выручает джин.
Подбирая одежду, мы в конце концов останавливаемся на красивом светло-голубом платье с вышитыми белыми цветочками. Платье прекрасно сидит на мне. Мама делает мне прическу, а я в это время смотрю бессмысленным взглядом перед собой и думаю о том, буду ли я когда-нибудь снова счастлива.
Родители и Лиззи решили остаться дома и смотреть интервью со мной, удобно рассевшись на диване. Никто не знает, как переписать его с телевизора на видео, но так или иначе им придется в этом разобраться. Ровно в шесть часов мы с Джо входим в здание телестудии. Как и во время моего прошлого визита, нас встречает вечно занятая секретарша, а затем, не говоря ни слова, нас забирает панкующая Розмари. Я устало присаживаюсь на стул возле стены.
— Ты думала о том, что будешь говорить? — спрашивает Джо.
— Я понятия не имею, о чем меня будут спрашивать.
— Да. Ну, постарайся акцентировать внимание на том, что мы являемся ведущим региональным изданием, и не забудь упомянуть, что мы лучшие в области журналистики.
Я смотрю на него. Мы лучшие в области журналистики? Что это означает? Вдруг я замечаю, что Джо волнуется. Он нервно кусает губы:
— Да, и еще. Они собираются показать зрителям фотографии, сделанные Винсом. Так что будь готова к ним.
Я удивлена; о чем он, черт возьми, беспокоится? У меня нет возможности спросить его об этом, потому что в комнату входит Джайлис, ведущий программы.
Он восторженно пожимает нам руки:
— Холли! Привет!
Я знакомлю его с Джо.
— Джо! Рад видеть вас вживую!
Я хмурю брови. Полагаю, что они уже знакомы друг с другом по телефонному разговору. Вообще-то, обычно телефонными разговорами занимаются администраторы, разве нет?
Джайлис поворачивается ко мне:
— Мы убрали все стаканы с водой из студии, чтобы избежать повторения того инцидента. Ха-ха!
Я улыбаюсь, вспомнив о том, что тогда произошло. Мне кажется, это было давным-давно.
— После гримерки вас проводят в студию.
Он прощается, и мы ждем появления звукооператора.
Оказавшись в студии, я снова усаживаюсь на тот же мягкий диван, а Джайлис уже говорит что-то, глядя в камеру.
