варежками. В этом году зима выдалась умеренно приемлемой, а вот в прошлом… Фрикке не сказал бы, что тайга так уж вымерзла, но обилие мёртвых деревьев, перекрученных, разорванных собственными соками, превратившимися в лёд, напоминало о пятидесяти, шестидесятиградусных морозах, что свирепствовали здесь год назад.
Хорошо, что на континенте температурные скачки были более сглажены, чем на море или в прибрежных районах. В тех регионах аномалии налетали внезапно, как ураган посреди штиля. Впрочем, там не было и таких устрашающих перепадов, доходящих до восьмидесяти, а то и ста градусов.
Холод пробирался под шинель и теплую меховую шапку. Томас ускорил шаг, чувствуя, как ровно и мерно бьётся сердце.
Как прекрасно быть здоровым и сильным, несмотря на возраст. Фрикке помнил семью очень смутно, но вроде бы все родственники умирали рано, лет в пятьдесят или около того. А Томас рассчитывал ещё, самое меньшее, на десять–пятнадцать лет активной и полноценной жизни. Достаточно, чтобы привести своих «охотников» к вершинам славы, исправить катастрофическую ошибку с профессором Айнштайном… и заслужить в бою свой протекторат.
Мысли о военных заслугах и достойном вознаграждении заставили вспомнить сиюминутные проблемы. Кроме того, тридцатиградусный мороз уже прокусил шинель, а уши ощутимо замёрзли. Томас передумал насчёт казино и отправился к штабу, попутно размышляя о насущных заботах.
Первоначально методика предполагаемого использования дивизии казалась Фрикке расточительством. Но со временем, тщательно все обдумав, он пришел к выводу, что все сделано верно. Ягеры были хороши, когда боевые действия велись сразу на многих направлениях. Но в «мире воды» фронт представлял собой четкую и однозначную линию противостояния, операции на второстепенных направлениях велись эпизодически и слабо, а тыл вполне контролировался силами полиции и армии. Там, где не было масштабной партизанской войны и просто активного сопротивления, ягерам просто не находилось работы, но бросать такой качественный инструмент – неразумно. По здравому размышлению, Координатор поступил единственно верным образом. Хотя путь превращения номинальной дивизии в настоящую оказался непрост.
Изначально дивизия ягеров насчитывала всего две тысячи человек, объединенных в три полка по два батальона. Собственно, «дивизия» и «полк» были понятиями достаточно условными, относящимися главным образом к тыловому обеспечению и постоянным базам. Основной боевой единицей стал батальон, который при необходимости надстраивался как детский конструктор всевозможными средствами усиления и поддержки. С течением времени число бойцов росло, достигнув почти семнадцати тысяч, но формально все оставалось в рамках одной дивизии.
Личный состав, начиная с самой первой роты, отбирал сам Томас и его вербовщики, притом нобиль не гнушался беседовать со многими кандидатами. Несмотря на то, что Фрикке был фанатичным приверженцем чистоты расы, в выборе рекрутов он проявлял странную и непонятную неразборчивость, вызывая естественные подозрения и обвинения. Комиссия расовой чистоты не единожды подступалась к ягерам и нобилю, но каждый раз дамоклов меч удавалось отвести в сторону. Сам Томас объяснял свою методику просто – с точки зрения психофизиологии представители низших биологических классов иногда вполне могут сравняться с настоящими людьми. Кроме того, их шкурная и эгоистичная мотивация достаточно крепка, хотя, конечно, диаметрально противоположна искренним и самоотверженным устремлениям истинных. Томас сам не заметил, как понемногу привязался к своим «славным ребятам» и со временем перестал демонстративно различать «чистых» и «нечистых». Они все были его детьми, а дивизия ягеров стала, пожалуй, единственным «космополитичным» соединением в Евгенике.
Расчет на мотивацию вполне оправдывался. Для рядового, без сертификата расовой чистоты, жителя подвластных Евгенике земель карьера «охотника» была одной из очень немногих возможностей избавиться от постоянного страха за свободу и жизнь. Попавший в ряды карателей Томаса четко знал, что у него только два пути — беззаветная служба или эвроспиртовой котёл. Батальоны непрерывно воевали, каратели гибли часто, но немногие выжившие получали определенные права, пусть и урезанные, а так же пристойную пенсию. Достаточные основания для беззаветной смелости.
Штаб штурмовой дивизии представлял собой небольшое двухэтажное здание с пристройкой для электростанции. При строительстве губернаторство Сибири постаралось на славу, руками сервов и мобилизованных аборигенов тренировочный лагерь был возведён из ничего за два месяца, по личному проекту Томаса. Стрельбища, полигоны для отработки всех возможных приемов и навыков боя, одиночного и группового. Ангары для техники… Несмотря на поздний час, здоровенные коробки танковых ангаров светились, что твой город. Томас чуть поджал губы.
Танковый вопрос оставался самым болезненным.
Объединение отдельных батальонов в настоящие полки и полноценную дивизию прошло достаточно легко, хотя и не без проблем. Но засада подстерегала новое соединение в области командного состава и бронетехники.
Рядовой и младший офицерский состав ягеров был выше всяких похвал. Отдельный батальон представлял собой самостоятельную и грозную боевую единицу. На уровне полка взаимодействие начинало пробуксовывать, а уже дивизионное командование и штаб являлись таковыми чисто номинально, поскольку занимались почти исключительно учетом, тренировкой, хозяйственной и снабженческой деятельностью. Впрочем, проблема оказалась не столь значительна, как казалась в первом приближении. Штурмдивизия не предназначалась для сложных тактических манёвров, её уделом было разнести в клочья любого противника на любом участке фронта. Поэтому требования к командирскому составу и работе штаба были не очень высоки и решились частично своими силами, а частично «дружеской» помощью армии, выделившей некоторое количество специалистов для нового детища Фрикке.
Даже артиллерийский вопрос разрешился благополучно – сказалась привычка ягеров использовать все, что под рукой, включая трофейную технику.
А вот с танками вышло нехорошо.
Конечно, ягеры пользовались самой разнообразной бронетехникой, но всегда применяли её в качестве вспомогательного инструмента, как самоходную артиллерию или бронетранспортёры. Опыта «полноценного» использования достаточно больших танковых частей в современной войне у них не было, а для наработки катастрофически не хватало времени. После долгих терзаний Томас сообщил о заминке Координатору, и тот решил задачу. Дивизия снова получила помощь со стороны, но на этот раз не от армии…
В штабе как обычно кипела работа, недостаток опыта приходилось компенсировать ответственным трудом по шестнадцать и более часов в сутки. Томас рассчитывал, что через два месяца непрерывной муштры управление его дивизии сравняется с лучшими армейскими стандартами. А превосходное качество личного состава компенсирует недостаток практического военного опыта.
Появление нобиля прошло на первый взгляд незаметно, но каждый проходящий, пробегающий мимо или просто встречный не забывал отдать честь Томасу, даже если обе руки были заняты.
— Господин нобиль!
Это был лейтенант, адъютант, молодой человек, из «армейского подарка». Выходец из аристократической семьи с безукоризненной родословной и чистотой происхождения, прослеживаемой с восемнадцатого века. Выросший в замкнутой сфере высших кругов Евгеники, юноша был шокирован бытом и традициями ягеров, впав в шок, из которого не мог выйти уже пару недель.
— Слушаю вас, мой юный друг, — снисходительно–вежливо отозвался Томас, снимая шапку. Он намеревался поработать у себя в кабинете с накладными на топливо и составить новое расписание тренировок, но ужас, застывший в глазах лейтенанта разбудил любопытство нобиля.
— Казино… — пробормотал офицер.
— Да? – неопределённо уточнил Фрикке.
— «Черные»… они решили туда пойти! – выдохнул адъютант.
— Как интересно! – восхитился Томас, сразу забыв о рабочих планах и вспомнив о намерении посетить клуб. – Наверное, и нам стоит заглянуть.
Если пробелы в части штабной работы восполнили за счет кадрового резерва армии, то танками поделились «Братья».
Собственно говоря, орден именовался «Братья по оружию», но все называли их «Черными братьями»
