— Может, все-таки, повернем на Габат? А то смотреть на тебя тошно.
— Нет, — сглотнул тягучую слюну Алекс, — там на нас могут обратить внимание, а мы не можем рисковать.
— Когда выберемся отсюда, сначала вот такенную свечку поставлю, — унтер развел руки, демонстрируя размер будущей свечи, после чего пообещал, — а потом напьюсь.
Караван продолжил свой путь на север.
Начиная с пятого дня песок, постепенно сменился выжженной безжалостным солнцем степью, а ближе к вечеру, когда из опустевших бурдюков уже были выжаты последние капли воды, впереди показалась темная полоса. Алекс приподнялся в седле, прикрыл от солнца глаза ладонью.
— Это, действительно, деревья или мне все это только кажется?
Деревья оказались настоящими, как и беленые домики под потемневшей от времени соломой. Цепочка из восьми верблюдов выбралась на пыльную дорогу, накатанную в иссушенной солнцем траве. До ближайшей деревни осталось совсем немного, а в деревне обязательно есть колодец. А в колодце есть вода, свежая, холодная, вкусная… Захотелось хлестнуть верблюда и ускорить движение, как можно быстрее добраться до воды. Алекс с трудом сдержался, и двугорбые продолжили не спеша перебирать ногами.
Когда до деревни осталось не более версты, навстречу каравану попалась телега, запряженная упитанной крестьянской лошадкой. Правил телегой крепенький еще дед в широкополой шляпе. Судя по виду, и лошадь и ее хозяин от жажды не страдали.
Дедок принял чуть вправо, уступая дорогу, но Алекс довернул своего верблюда влево, перекрывая дорогу. Телега остановилась.
— Как называется деревня?
— Так Окраинная же, господин хороший, за нами уже никто не живет, один только песок.
За последние две недели мундир лейтенанта многое пережил, обтрепался и перестал быть белым. Однако погоны, сабля на левом боку и револьвер на правом были в наличии, поэтому дед на всякий случай стянул с головы шляпу. Времена сейчас, конечно, уже не те, но он еще хорошо помнил, как за непочтительное обращение к офицеру могли запросто и плетью перетянуть.
— Ты, дед, мне зубы не заговаривай. Вода в деревне есть?
— А то как же! Вода у нас хорошая.
Но тут старик прикинул направление, с которого появились трое военных в сопровождении караванщика, оценил внешний вид людей и повисшие, пустые горбы верблюдов и ахнул.
— Да вы не иначе оттуда!
— Отсюда, — несмотря на плохо ворочающийся в сухом рту язык, Алекс добавил в голос строгости, — ты, язык-то за зубами держи!
— Да я чего, — пробормотал дед, — я ж завсегда с понятием. Господи, чего это я? Вот, берите, только набрал.
Со дна телеги была извлечена большая круглая баклага, в которой плескалась еще не успевшая нагреться вода. Алекс схватил баклагу, сковырнул пробку и торопливо припал к ней запрокидывая голову. Прохладная влага стекала по подбородку на грудь, но лейтенант не обращал на это внимания. Опомнившись, он оторвался от источника, передал баклагу Фелонову и опять обратил внимание на дедка.
— В дорогу брал, да для хороших людей не жалко, — торопливо пояснил дед.
— Держи!
Дед ловко поймал серебряный целковый, хотел было автоматически попробовать на зуб, но не рискнул обидеть офицера столь публичной демонстрацией недоверия и торопливо сунул монету в карман.
— У кого в деревне можно остановиться на ночлег?
Дед открыл было рот чтобы предложить свой дом, но глянув на торопливо глотающего воду Фелонова и ждущего своей очереди Ивасова, засомневался. Сейчас напьются, нажрутся, отдохнут, а ну, как потом унтеров на сноху потянет? По всему видно, давно в дороге и баб не видели. Лейтенантик-то, несмотря на потрепанный вид, явно из благородных, сам деревенской бабой побрезгует, но своим архаровцам вряд ли препятствовать станет. А не послать ли их куда подальше? На другой конец деревни.
Но тут лейтенант, видя сомнения деда, и истолковав их по-своему, привел убойный для местного жителя аргумент.
— Пятерку за ночлег дадим, если со столом.
— Так это, — оживился дед, — ко мне на постой можно. Дом большой, места всем хватит. И для верблюдов загон есть.
Этакие деньжищи, можно сказать, на дороге валяются, только поднять не ленись. А сноха? Да не убудет от этой кобылы, еще и рада будет. Лишь бы не понесла, да соседи не узнали, сколько он с постояльцев взял за одну ночь, а то у всех от зависти молоко скиснет.
— Показывай, дед, где твой дом.
Водрузив свою шляпу обратно на голову, старик борзо развернул телегу, напрочь забыв о том, что куда-то собирался. Третий от околицы по правой стороне пыльной улицы дом, действительно, был большим. По меркам этой деревни. Внезапно вернувшегося хозяина встретили жена-старуха, укутанная в платок женщина неопределенно-среднего возраста и трое ребятишек, старшей девочке уже было лет десять. Увидев кавалькаду всадников, въезжающих во двор вслед за хозяйской телегой, старуха недовольно скривилась, но дед что-то шепнул ей на ухо и ее настроение резко переменилось. Бабка тут же засуетилась сама, погнала сноху в погреб за продуктами, дед распряг свою лошадь и занялся размещением верблюдов.
— Дед, нам бы помыться с дороги. Баня у тебя есть? И форму хорошо бы постирать.
Старик впал в секундное раздумье.
— Бани есть, только сейчас нетоплена она. А одежу давайте, Варка выстирает, к утру готова будет.
Варкой звали дедову сноху. Алекс повернулся к своим спутникам.
— Натаскайте в баню воды, черт с ним, холодной помоемся. Терпежу нет, этот зуд терпеть.
Мылись все вместе. Даже привычный к условиям пустыни Шохад не отказался от возможности очистить тело от накопившейся грязи. Вывернув на себя ведро не успевшей нагреться колодезной воды, Фелонов заявил.
— Ух, хорошо, сейчас за стол, а потом с Варкой поближе познакомиться не мешало бы.
— Влад, — предупредительно-напоминающим тоном позвал его лейтенант.
— Да все будут довольны, — заверил начальство унтер, — я уже с ней перемигнулся.
И когда только успел!
Полтора часа спустя, едва Алекс добрался до кровати. Он был чистым, сытым и впервые за пять дней его не мучила жажда. Он засыпал на кровати, в чистом белье, и не под привычным звездным небом, а под настоящей, пусть и соломенной, крышей. Что еще нужно человеку для счастья?
На следующее утро первым уехал Шохад.
— Может, все-таки с нами?
— Нет, офицер, здесь теперь мой дом, а там я чужой. Да и его одного я не оставлю.
Караванщик похлопал по шее своего тонконогого бактриана.
— Я не знаю, когда мы вернемся…, - начал было Алекс.
— Не волнуйся, офицер, я буду ждать тебя столько, сколько потребуется.
Пожав всем на прощание руки, чего раньше никогда не делал, караванщик собрал всех оставшихся верблюдов и отбыл обратно в южном направлении.
Объявившийся утром Фелонов щеголял роскошным фингалом под левым глазом на довольной роже.
— Я что-то не пойму, обломилось тебе или нет?
— А то! Я же говорил, все довольны будут.
— Тогда, это откуда?
Алекс указал на сине-фиолетово-желтое украшение унтерской морды.
— Да черт их поймет, этих баб. Сначала в глаз, потом взасос.
