— Я далек от такого рода предположений. Единственно, о чем сэр Кристофер просил меня, — это изъять из фонда все суммы, выплаченные вам или Пауле до бракосочетания.
— Я не совсем понимаю.
— Сэр Кристофер считает, настало время получить из фонда деньги, потраченные на содержание Паулы.
— Но почему же тогда он дарит ей Ренуара…
— Картина Ренуара была приобретена у сэра Кристофера из средств фонда. Он, как видите, истинный финансист. У него не бывает свободной наличности — он все пускает в оборот.
— Паула не может просто вернуть ему долг, когда мы поженимся?
Сэр Питер колебался:
— Может. По существу, может. Но сэр Кристофер не должен выступать сам в качестве бенефициара[54].
— Разумеется, нет.
— Она, конечно, может вернуть ему после свадьбы сумму, которую получила в текущем финансовом году, но деньги за истекший финансовый год могут быть выплачены из «займов», выданных попечителями. В конечном итоге это составит уже сорок, а не двадцать тысяч фунтов стерлингов.
— Та-а-ак.
— Нам хотелось бы сейчас установить, какие суммы вы получили от сэра Кристофера через посредство Паулы в течение двух лет, по пятое апреля сего года.
— Но я вообще ничего не получал, — сказал Джон. Теперь улыбнулся сэр Питер:
— Я имею в виду подарки от мисс Джеррард, которые могли бы рассматриваться как приобретения, сделанные на деньги, полученные взаймы из фонда.
— А, ну конечно. Автомобиль.
— Который стоит две тысячи пятьсот восемьдесят четыре фунта стерлингов, — проговорил Мэйтленд.
— Не припомните еще чего-нибудь? — спросил Джона сэр Питер.
Джон залился краской:
— Она покупала мне рубашки, ну, еще там…
— Именно. Итак, по графе — разное. Скажем, фунтов двести?
— Понятия не имею.
— Я понимаю, трудно подсчитать. Положим, двести фунтов. — Он пометил сумму. — Теперь вы, очевидно, поняли, почему я не пригласил сегодня и Паулу.
— Понял.
Сэр Питер посмотрел поверх плеча Джона на мистера Мэйтленда.
— Распоряжение относительно некой Т. К. Кларк учтено?
— Да.
— Это няня при моих детях, — сказал Джон.
— И также относительно А. Е. Джайлс, — добавил Мэйтленд.
— Эта женщина убирает в доме.
— Что-нибудь еще? — спросил сэр Питер.
— Паула, случалось, покупала моим детям сладости, — сказал Джон саркастически. — Можете добавить пять или десять фунтов на эти расходы.
Сэр Питер с готовностью записал и эту сумму.
— Больше ничего?
— Нет.
Мистер Мэйтленд откашлялся.
— Полагаю, вы запамятовали о пяти тысячах фунтов стерлингов, которые мисс, Джеррард дала вам в феврале, — сказал он.
Джон обернулся. Лицо мистера Мэйтленда было в тени — он сидел спиной к окну.
— Какие пять тысяч фунтов?
Мистер Мэйтленд повел авторучкой по копии банковского счета Паулы.
— Пятнадцатого февраля, — сказал он, — она сняла со счета пять тысяч фунтов наличными.
— Чего ради, черт подери?
— Говорилось, что для вас, сэр.
— Но зачем мне пять тысяч фунтов наличными?
— Предполагаю, вы… немного превысили кредит в банке.
— Но превышение кредита не погашают наличными! — Джон не мог скрыть раздражения.
— Мне это тоже показалось странным, — произнес мистер Мэйтленд, — но мисс Джеррард объяснила мне, сэр, что… м-м-м… что вы были женаты и супруга видела ваши счета…
Джон расхохотался:
— Абсурд. Моя жена за милю обходила все, что хоть отдаленно напоминало банковский счет.
— Дело не в том, — произнес сэр Питер, — куда вы дели эти деньги, а в том, получали ли вы их, поскольку, если вы их получили, мы можем их востребовать…
— Ну конечно, нет! — сказал Джон. Сэр Питер тяжело вздохнул:
— Было бы удобней, если б получали. Джон обернулся к представителю банка:
— Вы уверены, что она взяла пять тысяч фунтов? Наличными? Пятнадцатого февраля?
— Да, мистер Стрикленд. Я собственноручно выдал их ей. Я еще запомнил, как она сказала, что незачем ей было тащить с собой такую сумку.
— Какую сумку?
— Она полагала, что пять тысяч наличными — это куча денег, и пришла с синей парусиновой сумкой, чтобы забрать их.
Джон посмотрел на сэра Питера. На какой-то миг их глаза встретились. Но сэр Питер тут же отвел взгляд и сказал:
— Не наше дело гадать, на что потратила деньги Паула. Она могла, например, проиграть их на скачках. Но совершенно ясно, что мистер Стрикленд их не получал, посему они и не могут быть записаны в счет ассигнований, выданных ему в семьдесят третьем — семьдесят четвертом году…
Он продолжал говорить, но Джон не слушал и, как только подвернулся удобный момент, выскользнул из конторы сэра Питера и помчался на «вольво», стоившем 2584 фунта стерлингов, в Пэрвз-Мьюз. Паулы не оказалось дома. Они должны были встретиться вечером, и Джон подумал, что она, возможно, пошла куда- нибудь обедать с матерью или отправилась в Приннет-Парк показывать подвенечное платье, которое, как и его визитку, принесли лишь накануне; но когда он поднялся наверх, то первое, что бросилось ему в глаза, было платье, аккуратно разложенное после примерки на диване. Непорочное белое одеяние в этот момент показалось ему саваном Клэр, а не свадебным платьем Паулы: и, пока Джон сидел в кресле гостиной, залитой ярким солнечным светом, воображение рисовало ему образы двух его невест — сначала первой, затем второй; обе — невинные, прелестные, ласковые; обе — теперь он это понимал — способные на коварный обман.
Он попытался вспомнить выражение лица Паулы, когда полгода тому назад его занесло сюда, через два дня после того, как она взяла из банка пять тысяч фунтов наличными и унесла их в синей парусиновой сумке. Это было на другой день после убийства Клэр, и он тогда застал ее вдвоем с Терри Пайком. Вина или страх были у нее в глазах? Он помнил только ее успокаивающий, утешающий голос и открытое лицо. Однако теперь он чувствовал бесконечное недоверие к Пауле и не сомневался, что сумка, с которой тогда ушел Терри Пайк, была той самой и лежали в ней не пижама и зубная щетка, а пять тысяч фунтов наличными. Но за что она заплатила пять тысяч фунтов? Прощальный подарок? Она наверняка уже одаривала его. Отступные? За что? Джон вспомнил, как в их первую встречу она цитировала отрывок из «Ромео и Джульетты». Он поднялся и подошел к книжным полкам, чтобы найти нужное место.
