— Кое-что приходит в голову. — Байерс допил пиво и виски, но, судя по его виду, больше ничего заказывать не собирался. Он ерзал на табурете, словно никак не мог найти удобную позу. — Ну, во-первых, этот газетный скандал. Я наверняка хотел бы оказаться подальше от такого скандала, как по-вашему? То есть я понимаю, насколько это плохо для имиджа Грегора, что его жены нет рядом с ним, но в то же время…
— Какая-нибудь еще причина?
Байерс теперь полустоял.
— Любовник, — предположил он. — Может, он умыкнул ее куда-нибудь на Тенерифе, чтобы предаться пагубной страсти под теплым солнышком. — Он снова подмигнул, но его лицо тут же посерьезнело, словно он только-только вспомнил что-то. — Да, еще были эти телефонные звонки, — сказал он.
— Телефонные звонки?
Байерс уже стоял.
— Анонимные телефонные звонки. Лиззи мне о них говорила. Звонки не ей — Грегору. Подобные вещи неизбежны, политика — серьезная игра. Тот, кто звонил, представлялся сэром таким-то или лордом таким-то. Грегора звали к телефону, но стоило ему ответить, как звонивший бросал трубку. Так она мне рассказывала.
— Эти звонки ее беспокоили?
— Да, было видно, что ей не по себе. Она пыталась это скрыть, но все равно было заметно. Грегор на этот счет только посмеивался. Он не может себе позволить беспокоиться из-за таких мелочей. А еще она говорила про письма. Что, мол, Грегор их получал, рвал и никому не показывал. Но об этом лучше спросить у Лиззи. — Он помолчал. — Или у Грегора, само собой.
— Само собой.
— Ну, в общем… — Байерс протянул руку. — Мой телефон у вас есть, если что — звоните, инспектор.
— Конечно. — Они обменялись рукопожатием. — Спасибо за помощь, мистер Байерс.
— В любое время, инспектор. Да, и если вам когда-нибудь понадобится в Лондон, могу подбросить. Машины ходят четыре раза в неделю. Отвезем вас совершенно бесплатно, а вы востребуете проездные со своей конторы.
Он опять подмигнул, одарил улыбкой всех сидевших за стойкой и вышел — так же шумно, как и вошел. Подошел бармен забрать тарелку и стаканы. Ребус обратил внимание, что галстук у него на застежке — стандартный в «Сазерленде». Если какой буйный клиент схватит за грудки, галстук расстегнется и останется у него в руке…
— Он обо мне говорил?
Ребус моргнул:
— Что? С чего ты взял?
— Мне показалось, он назвал мое имя.
Ребус выплеснул остатки пива себе в рот, проглотил. Трудно поверить, что парнишку зовут Грегор… Скорее уж Лиззи…
— Тебя как звать-то?
— Лори.[23]
Ребус проехал уже полпути, когда понял, что направляется не в Стокбридж и в теплые объятия Пейшенс Эйткен, а в Марчмонт, в свою заброшенную квартиру. Значит, так тому и быть. Воздух в квартире был прохладный и застоявшийся. Кружка рядом с телефоном напоминала Глазго, поскольку и там и там, по странному совпадению, взросла зелено-белая культура.[24]
Но уж если плесень пробралась в гостиную, то в кухне дела наверняка обстоят еще хуже. Ребус уселся в свое любимое кресло, нажал кнопку автоответчика, чтобы прослушать пропущенные вызовы. Их было немного. Джилл Темплер интересовалась, куда он пропал… Как будто не знала. Его дочь Саманта позвонила из своей новой квартиры в Лондоне, оставила адрес и номер телефона. Была еще пара вызовов, но звонивший ничего не сказал, просто вешал трубку.
— Не хотите, как хотите.
Ребус отключил автоответчик, вынул из кармана записную книжку, нашел номер и позвонил Грегору Джеку. Ему хотелось знать, почему Джек скрыл от него анонимные звонки. Раздеть Джека… Разори соседа… Что ж, если кто-то и собирался пустить по миру Грегора Джека, то Джека это, похоже, не очень трогало. Он не то чтобы смирился, просто ему вроде бы и дела не было. Если только он не притворялся перед Ребусом… А что же Рэб Киннаул, голливудский убийца? Чем он занимался, когда был вне дома? А Рональд Стил — человек, которого «трудно поймать». Не замышляли ли они чего-нибудь все вместе? Не то чтобы Ребус совсем не питал доверия к роду человеческому и не то чтобы он стал совсем уж пессимистерианцем. Просто он чувствовал: что-то тут происходит… Вот только что?
У Джека никого не было дома. Или он не отвечал на звонки. Или отключил телефон. Или…
— Алло?
Ребус посмотрел на часы. Четверть восьмого.
— Мисс Грейг? — сказал он. — Это инспектор Ребус. Он что — все вас эксплуатирует? Не отпускает домой?
— Вы, похоже, и сами припозднились, инспектор. Который теперь час?
В ее голосе слышалось нетерпение. Возможно, Эркарт предупредил ее: никаких дружеских бесед. Возможно, узнал, что это она дала Ребусу адрес «Гнезда глухаря»…
— Мне нужно поговорить с мистером Джеком, если можно.
— К сожалению, нельзя. — Испуга в ее голосе не слышалось. А если что и слышалось, то самодовольство. — Он сегодня выступает на собрании.
— А-а. А как прошла утренняя встреча?
— Встреча?
— Мне казалось, у него встреча с избирателями?..
— Ах, вот вы о чем. По-моему, все прошло прекрасно.
— Значит, он сохранит свое место в палате?
Она изобразила смешок.
— В Северном и Южном Эске народ еще не сошел с ума — такими людьми не бросаются.
— Тем не менее у него, вероятно, гора с плеч упала.
— Не знаю. Во второй половине дня он играл в гольф.
— Как мило.
— По-моему, член парламента может себе позволить отдохнуть раз в неделю, вы так не считаете, инспектор?
— О да, безусловно. Именно это я и имел в виду. — Ребус помолчал. Вообще-то, ему и сказать было нечего. Он просто надеялся, что если Хелен Грейг будет говорить и дальше, то скажет ему что-нибудь; что-нибудь такое, чего он не знает… — Да, — сказал он, — что касается этих телефонных звонков…
— Каких звонков?
— Звонков мистеру Джеку. Анонимных.
— Я не знаю, о чем вы. Извините, мне пора. Мама ждет меня дома без четверти восемь.
— Я вас ни в коем случае не задерживаю, мисс…
Она уже повесила трубку.
Гольф? Сегодня? Это нужно быть большим любителем, чтобы играть сегодня в гольф. Дождь не прекращался с полудня. Он посмотрел вниз через невымытое окно. Дождь прекратился, но улицы сверкали влагой. Квартира вдруг показалась ему какой-то особенно пустой и холодной. Ребус снял трубку и набрал еще один номер — Пейшенс Эйткен. Чтобы сказать, что едет. Она спросила, где он.
— Дома.
— Вот как? Хочешь забрать что-то из вещей?
— Да.
— Хорошо бы ты привез еще один костюм, если он у тебя есть.
— Ладно.
