— Дверца справа, — сказала она. — Прошу — угощайтесь.
Ребус подумал, не предложить ли ей присоединиться к ним, но потом решил, что доктор, вероятно, дал ей таблетки, а они вряд ли совместимы с алкоголем. А какие таблетки принимала она по собственному почину, один Бог знает. Он налил «Гленморанджи» в два высоких, узких стакана и протянул один Холмсу, который прочно занял местечко возле радиатора.
— Смотри не задымись, — пробормотал Ребус. В этот момент появилась их сотрудница с подносом. Она увидела спиртное и чуть ли не нахмурилась.
— За нас, — сказал Ребус, в один прием опустошая стакан.
Грегор Джек в морге скользнул по Ребусу взглядом, словно не узнав его. Он приехал прямо с еженедельного приема избирателей, заговорщицким шепотом объяснил Ребусу Иэн Эркарт. Обычно прием проводится в пятницу, но в эту пятницу в парламенте ожидались дебаты по какому-то законопроекту, и Грегор Джек хотел в них участвовать. А поскольку в среду Грегор все равно был в своем округе, решили провести прием избирателей в четверг и оставить пятницу свободной.
Молча выслушав все это, Ребус подумал: «Ты мне это для чего рассказываешь?» Эркарт явно нервничал, оттого и разговорился. Да, в морге многие нервничают. Не добавляет спокойствия и тот факт, что у твоего нанимателя скандал за скандалом, не говоря о том, как все это осложняет твою работу.
— Как прошла игра в гольф? — спросил Ребус.
— Какой гольф?
— Вчерашний.
— А-а. — Эркарт кивнул. — Вы имеете в виду Грегора. Не знаю. Еще не спрашивал.
Значит, Эркарта вчера с Грегором не было. Он замолчал так надолго, что Ребус уже было решил: всё, выболтался, но потребность говорить пересилила.
— У них традиция, — продолжал Эркарт. — Грегор играет с Ронни Стилом. Почти каждую среду.
Ну да, Сьюи, несостоявшийся пубертатный суицид…
Следующий вопрос Ребус попытался задать шутливым тоном:
— А работает-то ваш Грегор когда?
Эркарт посмотрел на него с ошарашенным видом:
— Он только и делает, что работает. Этот гольф — практически единственное его отвлечение. Другого я не знаю.
— Но он, похоже, не часто бывает в Лондоне.
— Интересы округа на первом месте. Для Джека это закон.
— Заботься о людях, которые за тебя голосуют, и они позаботятся о тебе?
— Что-то вроде того, — кивнул Эркарт.
Времени для разговоров больше не осталось. Вот-вот должно было начаться опознание. И если до того, как привезли тело, у Грегора Джека вид был неважный, то тут он стал похож на старую тряпичную куклу.
— Господи, это платье…
Казалось, он вот-вот рухнет на пол, но Иэн Эркарт крепко обхватил его.
— Не могли бы вы взглянуть на лицо, — послышался чей-то голос. — Мы должны быть уверены…
Они все посмотрели на лицо. Да, подумал Ребус, та самая, кого я видел у речки.
— Да, — сказал Грегор Джек дрогнувшим голосом. — Это моя… это Лиз.
Ребус вздохнул с облегчением.
Чего никто не ожидал, даже отдаленно не брал в расчет, так это вмешательства сэра Хью Ферри.
— Скажем так, — проговорил старший суперинтендант Уотсон, — на нас оказывается… определенное давление.
Ребус, как всегда, не мог держать язык за зубами.
— Так давление-то и оказывать незачем! Что мы должны делать такого, чего уже не делаем?
— Сэр Хью считает, что мы уже должны были поймать Уильяма Гласса.
— Но мы даже не знаем…
— Слушайте, мы знаем, что сэр Хью вспыхивает, как спичка. Впрочем, в его словах есть резон… — (Вернее, у него есть друзья в высоких сферах, подумал Ребус.) — Есть резон. И хорошо бы отделаться от любопытствующей прессы… а пресса начнет любопытствовать, в этом не сомневайтесь. Для нас это означает, что нужно вести расследование с удвоенной энергией. Нужно задержать Гласса, задействовать всех, кого только можно, нужно поскорее получить результаты вскрытия.
— С утопленниками это не так-то просто.
— Джон, ты ведь неплохо знаешь доктора Курта?
— Мы с ним вовсе не в приятельских отношениях.
— Что, если ты его немного подтолкнешь?
— А что, если он в ответ подтолкнет меня, сэр?
Уотсон смотрел на него с видом доброго дядюшки, который вдруг устал от молодого, да раннего племянника.
— Тогда толкни его посильнее. Я знаю, что он занят. Я знаю, что он читает лекции в университете, все такое и еще бог знает что. Но чем больше нам придется ждать, тем больше пресса будет заполнять паузу своими домыслами. Иди, поговори с ним, Джон, а? Донеси до него эту мысль.
Мысль? Какую мысль? Доктор Курт сказал Ребусу то, что говорил всегда: «Не торопите меня, дело тонкое. Непросто отличить смерть в результате утопления от утопления мертвого тела… Профессиональная репутация… Не могу себе позволить ошибки… Терпение — высшая добродетель… Вода камень точит…»
Все это говорилось между деловыми встречами, которые происходили у доктора в его кабинете на Тевиот-плейс. Отделение судебно-медицинской экспертизы, как ласковый теленок, сосало двух маток: медицинский факультет и юридический, но размещалось на медицинском факультете, на Тевиот-плейс. Ребусу это казалось вполне естественным. Одно дело штудировать коммерческое право и совсем другое — полосовать скальпелем трупы…
— Диатомеи… — говорил между тем доктор Курт. — Симптом «руки прачки»… пена с примесью крови… вздутие легких…
Все это превратилось в почти ритуальные заклинания, но ни на шаг не продвигало их в расследовании. Тканевые анализы… осмотры… диатомеи… токсикология… разрывы и переломы… снова диатомеи. Эти клеточные водоросли и в самом деле были пунктиком Курта.
— Одноклеточные водоросли, — поправил он.
Ребус склонил голову перед его ученостью.
— Ну, — сказал он, поднимаясь со стула, — значит, договорились, как можно скорее, доктор, а? Если меня нет на месте, вы всегда можете связаться со мной по односотовому.
— Спешу на всех парах, — заверил доктор Курт, язвительно хмыкнув. Он тоже поднялся на ноги. — Одно могу вам сказать уже сейчас. — Он открыл перед Ребусом дверь своего кабинета.
— И что же?
— Миссис Джек по всем признакам женщина. Так что получить признание, выкрутив ей яйца, будет затруднительно…
Поскольку Тевиот-плейс находится рядом с Баклю-стрит, Ребус решил, что можно зайти в «Книги Сьюи». Не то чтобы он надеялся застать там Рональда Стила, потому что Рональда Стила вообще «трудно поймать». Закулисная работа, которая позволяла ему оставаться не на виду. Магазин оказался открыт, допотопный велосипед по-прежнему стоял на цепи у входа. Ребус осторожно открыл дверь.
— Входите, не бойтесь, — раздался голос откуда-то из глубины, — Распутин ушел гулять.
Ребус закрыл дверь и подошел к столу. За столом сидела та же девушка, и в ее обязанности, видимо, по-прежнему входило проставлять цену на книгах. На полках уже не оставалось места для новых книг, и Ребус не понимал, куда они определят эти…
