— Откуда вы узнали, что это я? — спросил он.
— Увидела вас в окно. — Она кивнула в сторону витрины. — Снаружи оно хоть и кажется грязным, но отсюда прекрасно видно, что за ним происходит. Как через зеркальное стекло.
Ребус посмотрел в сторону окна. В самом деле: отсюда, из темного помещения, было отлично видно, что происходит на светлой улице.
— Никаких следов ваших книг, если вы за этим.
Ребус задумчиво кивнул. Он пришел не за этим…
— И Рональда здесь нет. — Она посмотрела на крупный циферблат своих наручных часов. — Должен был прийти полчаса назад. Наверное, где-то задержался.
Ребус продолжал кивать. Девушку зовут… Он забыл, как ее зовут.
— А вчера он был?
Она отрицательно покачала головой:
— Мы были закрыты. Весь день. Я неважно себя чувствовала и не смогла прийти. Вообще-то, в начале учебного года в середине недели у нас торговля хорошо идет. По средам укороченный учебный день, но не в начале года.
У Ребуса в голове крутилось: вазелин, «Ваниш»… Ванесса! Ее зовут Ванесса.
— В любом случае спасибо. Если что услышите про эти книги…
— Ой, а вот и Рональд!
Ребус повернулся в тот момент, когда дверь распахнулась. Она тяжело бухнула за спиной Рональда Стила, который двинулся по центральному проходу между стеллажами, но едва не потерял равновесие, и ему пришлось ухватиться за полку. Его взгляд остановился на одном из корешков, и он вытащил книгу, зажатую среди других.
— «Тихий омут», — проговорил он. — Омут…
Он в ярости отшвырнул книгу. Она ударилась о стеллаж и, раскрывшись, упала на пол. Потом он принялся вытаскивать книги, все подряд, и с силой швырять их. Глаза его были красны от слез.
Ванесса выскочила из-за стола и с воплем бросилась к нему, но Стил ринулся мимо нее, мимо Ребуса, мимо стола — в какую-то дверь в дальнем углу магазина. Раздался звук еще одной закрывающейся двери.
— Что там?
— Туалет, — ответила Ванесса и нагнулась, чтобы поднять книги. — Что за черт… Что с ним такое?
— Может, получил плохие известия, — задумчиво сказал Ребус. Он пригляделся к рекламной аннотации на задней стороне суперобложки «Тихого омута». На лицевой стороне изображена была женщина, которая более или менее скромно разлеглась в шезлонге, а нахальный ухажер, зайдя сзади, склонялся над ней, готовясь прильнуть губами к ее обнаженному плечу.
— Пожалуй, я куплю это, — сказал он. — Похоже, эта книга как раз по мне.
Ванесса взяла у него книгу, потом перевела взгляд с книги на Ребуса — ее недоумение было притуплено только что пережитым потрясением.
— Пятьдесят пенсов, — тихо сказала она.
— Пятьдесят так пятьдесят, — проговорил Ребус.
После формального опознания, пока своим, заранее определенным и мучительным путем шла процедура аутопсии, начались допросы. Допросов было чертовски много.
Нужно было допросить Кэт Киннаул. Допросить мягко, тем более что ее муж сидел рядом, а сама она была напичкана транквилизаторами. Нет, она толком не разглядела мертвое тело. Но даже издали поняла, что это. Она видела платье — разглядела, что это именно платье. Она сразу побежала в дом и вызвала полицию. Три девятки — туда велят звонить в чрезвычайных обстоятельствах. Нет, назад к реке она не пошла. Вряд ли она вообще теперь туда пойдет.
Настала очередь мистера Киннаула, и его спросили, где он был в то утро. Дела, отвечал он. Деловые встречи с потенциальными партнерами и потенциальными кредиторами. Он пытается открыть независимую телевизионную студию и будет признателен, если эта информация не выйдет за пределы его дома. А вечером накануне? Вечером накануне он был дома, с женой. И они ничего не видели и ничего не слышали? Ничегошеньки. Они весь вечер смотрели телевизор… нет, не трансляцию, а всякие старые видеофильмы с мистером Киннаулом… «Лезвие ножа». Он же телевизионный убийца.
— Вы в свое время, вероятно, приобрели кое-какие навыки по этой части, мистер Киннаул.
— Вы имеете в виду актерские навыки?
— Нет, я имею в виду владение ножом…
Потом был допрос Грегора Джека… Ребус в это дело вообще не совался. Он собирался просмотреть протокол допроса позднее. Не хотел участвовать. Он и без того знал слишком много и не мог быть беспристрастным, иными словами, смотрел на дело предвзято. Пусть другие разбираются с Грегором Джеком, и Иэном Эркартом, и Хелен Грейг, и со всеми дружками и кружка`ми Элизабет Джек. Потому что теперь речь уже шла не об исчезновении, а о смерти. Джейми Килпатрик, Матильда Мерримен, Джулиан Каймер, Мартин Инман, Луиза Петтерсон-Скотт, Барни Байерс. Все они либо уже были допрошены, либо будут допрошены в ближайшее время. Возможно, впоследствии их допросят повторно. Необходимо выяснить, чем занималась Элизабет в те дни, когда она исчезла. Восстановить пробелы, всю ее последнюю неделю. Где она находилась? Кого видела? Когда умерла? (Давай, доктор Курт, шевелись, поспеши.) Как она умерла? (Это снова к доктору.) Где ее машина?
Ребус внимательно читал все расшифровки, все протоколы. Он прочел допрос Грегора Джека, допрос Рональда Стила. В гольф-клуб «Брейдуотер» отправили констебля, проверить рассказ об игре в среду днем. Допрос Стила Ребус читал очень тщательно. Когда Стила спросили про Элизабет Джек, он признался: «Она всегда укоряла меня за то, что я не умею веселиться. Наверно, правильно. Я не из тех людей, кого можно назвать „тусовщиком“. И я вечно ограничен в средствах. Она любила таких, которые швыряются деньгами. Даже если не могут себе этого позволить».
В самом ли деле в его словах была горечь? Или только горькая правда?
И еще один вопрос: а уезжала ли Элизабет Джек из Эдинбурга?
Отдельно шла другая охота — охота на Уильяма Гласса. Если он и в самом деле побывал в Куинсферри, то куда направится дальше? На запад — к Батгейту, Линлитгоу или Бонессу? Или на север, через залив, в Файф? Вся полиция поднята на ноги. Ориентировки разосланы. Приезжала ли вообще Лиз Джек в «Гнездо глухаря»? Каким образом сумел исчезнуть Уильям Гласс? Существовала ли какая-то связь между смертью миссис Джек и походом ее мужа «налево» в эдинбургский бордель?
Последнее особенно часто муссировалось в газетах. Они, казалось, предпочитали версию самоубийства Элизабет Джек. Позор мужа, вскрывшийся, когда она уехала отдыхать… Возвращаясь домой, жена понимает, что ей этого не вынести… собирается посетить своего друга, актера Рэба Киннаула… но отчаяние охватывает ее, когда она читает подробности убийства у Дин-Бриджа, и она решает свести счеты с жизнью. Бросается в реку с холма недалеко от дома Киннаула. Всё, конец истории.
Само собой разумеется, для газетчиков история только начиналась. В ней было все, что нужно: известный актер, член парламента, сексуальный скандал, смерть женщины. Авторы заголовков не знали, что выбрать. «Сексуальный скандал, в котором замешан член парламента, заставил его жену броситься в реку возле дома телезвезды». Или: «Душевные страдания телекумира при известии о самоубийстве жены его друга и члена парламента». Проблемы авторов вполне понятны… Столько существительных в ряд…
А скорбящий муж? От прессы его оберегали надежные друзья и преданные коллеги. Но если с ним хотела поговорить полиция, которой требовалось прояснить некоторые моменты, он был всегда готов. Зато его тесть давал прессе столько интервью, сколько попросят, а с полицией был лаконичен и язвителен.
— О чем вы хотите со мной говорить? Найдите подонка, который это сделал, тогда и говорите со мной сколько угодно. Я хочу, чтобы эта скотина сидела за решеткой. И пусть решетка будет покрепче, иначе я ее вышибу и задушу гада собственными руками!
— Мы делаем все возможное, поверьте, сэр Хью.
— Достаточно ли этого, хотел бы я знать!
— Все, что в наших силах…
