Рагнарёк на обочине
Оксана Ищаулова
Выполнить предназначение
День и ночь не спали, все рассказ мы сочиняли
Находили продолжение, рассмотрели предложения
Из всего нашли мы то, что подарит вам восторг
Пусть немного там крови, есть и чуточку любви.
Тайны много и стремлений: завладеть, спасти, понять.
Есть немного и сомнений… Все вернуть на круг опять…
Гюзель-Лейлат пошла с первенцем к озеру, чтобы набрать воды. Оно было не большое, но вода в нем была чиста и прохладна. В зеркальной глади отражалось небо, с серыми тяжелыми тучами, от чего у Гюзель было не спокойно на душе. Она набирала воду в курдюк, а ее любимый сын бегал рядом. В утреннем воздухе колокольчиком раздавался его звонкий голосок. Это ее первенец, любимый сын Хана. Хандармых так был похож на своего отца, сердце Гюзель-Лейлат наполнялось любовью при взгляде на своих мужчин.
Вдруг она услышала крик сына, он был коротким, но сердце матери подсказало, что то что не так. Обернувшись она, увидела незнакомца, который держал её сына. Ондержал кинжал у горла малыша. «Нет! Только не мой Хандармых!» — от страха крик застрял у нее в горле.
— «Кедыр! Отра Кендыр! — сказал незнакомец, — Онгар, кондор то мых.» Его голос был тих и спокоен, но говорил он так, что возражать не хотелось. Незнакомец все время держал ее сына так, что у нее не было даже шанса освободить его. И от безисходности ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Энгер! Сакрыничтыр басак! — сказала Гюзель-Лейлат. Она попыталась сказать это как можно тверже, но дрожь в голосе выдавала ее волнение. Незнакомец говорил ей ужасные вещи, она не могла пойти на такое.
— Канзамандор!! Энчеор! Кырдык! — твердо ответил мужчина. Он схватил ребенка и вскочив на скакуна умчался прочь.
Гюзель-Лейлат не верила, что это случилось, что любимый сын похищен и ей предстоит нарушить запрет. Каждое слово отчеканивалось у нее в голове. «Забрать… Проклятье… сын…». Обессилив от отчаяния он рухнула на влажную землю.
— Хавсан атгэйдыс алдынык… — возроптала Гюзель. Её глаза излучали страх и ненависть, словно она пыталась сжечь ими мужа.
Однако Хан был надёжно защищён десятком отборный бойцов. Стражи, вскоре смекнули, что роль истуканов им не светит. Они выволокли отчаянно вопящую женщину из юрты, но не смогли отобрать младенца. Слишком крепко прижимала к себе дитя Гюйзель, как будто это могло что-то изменить. И только мрачное лицо Хана убедило её в обратном, заставив отдать ему драгоценный свёрток.
— Кончюм дыр!!! — кричит Гюзель-Лейлат, ее крик охватывает всю округу, но стражники будто не слышат ее. Они сжимают ее крепче. Девушка чувствует, как немеют ее руки, как уже не может кричать…
— Жондарбай. — повторил Хан, но на сей раз уже с какой-то безадресной злобой.
«Я сделал все верно…» — успокоил он себя, покидая место расправы над своей женой.
Воины не теряли времени зря, кто-то привёл скакуна. Неукротимый, необъезженный, дикий как вепрь. Он храпел и тщетно рвался, обильно орошая землю пеной. Орущую бабу, которую крепили к нему ремнями, жеребец воспринимал как ярмо. Отныне они злейшие враги. Отныне они в унисон проклинали друг друга и весь мир.
Гюзель-Лилат понимает, что ей уже не выжить, что все закончилось, но она пытается освободить руки и плюнуть в лицо Жондырлы-ака. Это он выдал ее! «Будь ты проклят, коварный Жондырлы-ака!»
Вот кто-то крикнул: Козлый! — и бешеный галоп поглотил всё вокруг.
Конь помчался прочь под низко нависшим хмурым небом.
Казах увидел скачущего коня издали, он следил за всем, что происходило в лагере.
Взяв веревку и привычным движением сделал из нее удавку. Казах помчался на коне вслед убегающему жеребцу, чтобы криками загнать животное в сторону леса. Конь мчался как очумевший, поднимая в воздух куски земли и столбы пыли, чтобы догнать его и накинуть петлю нужна была ловкость и сноровка. Казаху пришлось изрядно постараться чтобы нагнать жеребца и закинул на него веревку. От сильного рывка он чуть не слетел с коня.
Стреножив жеребца, странник отрезал ремни, сдерживающие девушку, она была в обмороке. Тело упало на руки Казаха. Аккуратно положив Лейлат на землю, мужчина привел девушку в чувства.
— Кахонто — тихо сказала Гюзель-Лейлат, — кахонто…
Эйзкахонто, узырник байкун. — голос был спокон и тих, как при первой встрече.
Девушка поняла, что жива и что ей ничего не грозит. Но она не выполнила его просьбу и она никогда не увидит сына. Страх окутал ее душу, он отразился в ее глазах.
— Кантоагрык? — спросила Гюзель…
Они поднялись с земли, и незнакомец вновь напомнил ей о задании.
— Норгыдын, ангорзу, торга. — уже увереннее сказала Гюзель-Лейлат. — Гунзардон? Энго?
Он показал ей фигурку бабочки и объяснил, как ей пользоваться. Гюзель-Лейлат теперь знала, как ей спасти сыновей и выполнить обещание.
— Жондырлы-ака, эзгры, Кунзап? Хорту невгы? — вопрашал Хан.
