— Чёрт! — раздался между тем хрипловатый голос Хэрольда. Хэрольд не был ему другом, он был лишь партнёром, сообщником, пешкой. — Как они на нас вышли?
Хэрольд осторожно выглянул в окно амбара.
— Их много, нам не прорваться! Ты слышишь? Джон, чёрт, ты слышишь меня?
Но Джон не отвечал. Он продолжал всматриваться в зажатый кулак своей левой руки в жалкой надежде, что все беды окажутся сном, а сладостная вибрация вновь подскажет, как быть дальше.
— Чёрт, Джон, я вижу в их руках факелы! — обеспокоенно заявил Хэрольд и, увидев всё ту же отрешённость на лице собеседника, разозлился не на шутку. — Ну и катись ты!
Хэрольд сплюнул под ноги Джону и на всех парах поспешил к выходу, делая свой выбор. Решив сдаться.
Джон, действительно не до конца понимал, что происходит с его реальностью, что твориться вне неё. Сложившаяся ситуация казалась ему смешным до боли фарсом.
Запах дыма он ощутил не сразу. Едкий и неприятный дым проник ему в лёгкие, выкручивая те наизнанку. Джон закашлялся, и чистый кислород в мгновение ока показался ему мечтой всей его бренной жизни.
Прихрамывая на левую ногу, он устремился к западному окну. Не разжимая левую руку, правой — Джон достал карабин.
Оставшиеся воспоминания, словно порванная в лоскуты шёлковая ткань, кажутся ему нелогичными и обрывочными.
Что он помнит, так это две вещи. Первой был выстрел. Адским пламенем пронзило нервные окончания вдоль всего тела, и Джон закричал от боли. Сделав шаг назад, он повалился на окно амбара, которое треснуло под тяжёлым весом его тела.
Осколки стекла местами разодрали его одежду и к нему уже спешили солдаты, с оружием наперевес. Сопротивляться было бесполезно. С самого начала надо было сдаться, как это сделал старина Хэрольд.
— Передайте моей матери, что я умираю за свою страну. Я думал, что так будет лучше, — Джон горько улыбнулся.
К нему придвинулся солдат, заграждая собой солнце. В руках солдата виднелся револьвер, из дула которого тонкой струйкой вверх поднимался еле заметный дымок. Вот значит, кто в него стрелял. Вот значит, в чьи руки Бог вложил свой карающий молот.
— Молодчина, Корбетт! Подстрелил гада! — отозвался один из подоспевших солдат.
Джон поднял свой взгляд вверх, чтобы повнимательнее рассмотреть лицо Корбетта, который спустил курок. И не смог сделать следующий вдох.
Глаза!
Зелёный и синий.
Цвет свежескошенной травы и безоблачного небосклона.
На груди солдата Джон увидел мерцающую на свету металлическую фигурку скорпиона.
Сквозь бурлящую кровь Джон засмеялся.
Он умирал и хохотал как никогда прежде.
Подоспевшие солдаты взирали на главного преступника государства с недоумением.
— Бесполезные! Бесполезные! — прохрипел Джон и что было сил замахнулся левой рукой, выбрасывая нечто в воздух.
Маленький металлический сверчок приземлился в десяти футах от него.
Последним, что он запомнил перед своей смертью, был силуэт женщины, облачённой в чёрную накидку. Она возникла так внезапно во время царившей суматохи и беспрепятственно подошла к месту, куда приземлился сверчок.
Джон узнал её.
С неё всё и началось.
Но силы что-либо сделать или даже сказать уже покинули его.
Прошло ещё несколько безмолвных мгновений, прежде чем Джон Уилкс Бут скончался.
В тот самый день, когда Джон Бут принял свою судьбу, он стоял среди толпы перед зданием Капитолия.
— Не испытывая ни к кому злобы, с милосердием ко всем, с непоколебимой верой в добро, как Господь учит нас его видеть, приложим же все усилия, чтобы закончить начатую работу, перевязать раны нации, позаботимся о тех, на кого легло бремя битвы, об их вдовах и их сиротах, сделаем все, чтобы получить и сохранить справедливый и продолжительный мир как среди нас, так и со всеми другими странами.
Гнусавый старик, наконец, закончил толкать свою речь, хотя до этого не смолкал ни на секунду. От его голоса Джона начинало тошнить: сколько лицемерия, сколько недальновидности у того, кого порицают лидером нации. И как долго им всем терпеть наставления тирана, лишающего свой народ того, что должно принадлежать ему по праву.
Один рывок, всего один. Протолкнуться сквозь многотысячную толпу, вытащить револьвер из-за пояса, и направить оружие смерти на единственного, кто должен сейчас покоиться в могиле.
Ах, если бы всё было так просто… Настолько просто, как и щёлкнуть пальцами, то Джон давно бы стал Освободителем с большой буквы, которого, он был уверен, прославили бы на века.
Но, к сожалению, это не в его силах.
Нет, Джону Уилксу Буту, в чём он не сомневался, было предначертано оставаться среди толпы обманутых глупцов. И притворяться таковым…
От размышлений Джона прервал женский голос.
— Простите, вы, Джон Уилкс Бут?
— Да, мисс? — Джон разворачивается, мгновенно меняясь в лице, где уже сияет белоснежная улыбка.
Уроки актёрского мастерства не прошли для него даром.
Перед ним стояла высокая статная красавица с длинными каштановыми прядями, одежду которой прикрывала длинная накидка цвета непроглядной темноты.
— Долго же вы, — обратилась она к нему.
— Не понимаю вас, мисс, — Джон продолжал улыбаться, но происходящее начало внезапно вызывать у него смутные опасения. Что-то было не так. Не так с этой женщиной, не так в её интонации. Не так с окружающим миром, который потерял все свои краски, как только незнакомка заговорила с ним.
— Всему своё время и вам всё станет ясно, — спокойно отозвалась женщина. — У меня для вас кое- что есть. Держите!
Джон ожидал, чего угодно, но только не металлической фигурки сверчка, которую протягивала ему таинственная незнакомка.
Он в замешательстве неловко протянул вперёд ладонь, которой коснулся холодный кусочек металла.
Нечто кольнуло в руку…
— Что это?
— Это то, что давно уже ждёт вас, Джон, — услышал он в ответ голос, но взгляда от странного предмета не оторвал.
Не хотелось.
— Кто вы всё-таки такая? — Бут поднял голову и ошарашено оглянулся по сторонам.
Женщина только что стоявшая перед ним куда-то испарилась.
Да, вопросы остались без ответов, но это было и не важно. Как только вибрация прошла по его
