по лестнице на второй этаж. Она подвела нас к двери.
— Вообще-то разговор планировался только с Александром, но так как вы вместе вляпались во все это, — она передернула плечами, давая понять, что мы сами виноваты.
Мне надоело выслушивать эти недомолвки, поэтому я просто толкнул дверь, и шагнул в комнату. Макс вошел за мной.
Комната была огромной. Точнее, это был тот зал, но превращенный в кабинет. В центре стоял большой письменный стол, три кресла, за одним из которых сидел чуть пожилой, грузный мужчина. Над столом висела сенсорная доска, по ней бегали какие то непонятные символы. Мужчина приветливо махнул нам рукой, приглашая присесть. Мы не стали отказываться.
— Здравствуйте, Александр! — это был тот самый голос из диктофона, — Здравствуйте, Максимилиан! — Макс только поморщился от своего перековерканного имени.
— Итак, вы наверное, желаете знать, что происходит вокруг вас?
— Да. И желательно побыстрее, — язвительно сказал я — мне еще нужно как то объяснить родителям, почему я потерялся во время круиза, — прорычал я, глядя на часы. На корабль, судя по всему, мы с Максом уже не успеем…
— Не волнуйтесь, молодой человек, ваши родители отправились в экспедицию на Эверест, так что выйдут на связь не скоро. Ваши же родные, господин Алферов, думают что вы по прежнему в круизе. Теперь я попрошу не перебивать меня — я очень не люблю прерываться.
Меня зовут Виктор Беляев. Я — близкий друг Льва Гумилева. Вам что нибудь известно о нем?
Мы с Максом кивнули. На нашем факультете мы уже столкнулись с теорией этногенеза и пассионарности. Беляев тем временем продолжал.
— С недавнего времени в мире довольно напряженная обстановка. Последние войны, случай в Америке, перед этим — исследования Андрея Гумилева в Арктике… Обычно люди не подозревают, почему это происходит. Обычно. Но не в случае со мной. Как вы могли заметить, на меня работает огромный штат сотрудников — ученые, изотерики, историки, биологи, антропологи. Знаете в чем секрет развития человечества? Вот в этом, — и он ткнул своим мясистым пальцем в медальон.
Я в недоумении посмотрел на него.
— Что это значит?
— Вы заметили, что ваш цвет глаз изменился?
Я кивнул.
Фигурки не только влияют на уровень меланина в организме человека, что приводит к смене цвета радужки глаза, но и дают определенные, хм… способности. Они у вас уже проявлялись?
Я вспомнил, как безжалостно расстрелял охрану на парковке, и снова кивнул.
— Многие ключевые фигуры в истории владели такими фигурками, — продолжил Беляев, — Гитлер, Дрейк, Наполеон, Че Гевара… У всех них были разные фигурки, и каждая давала своему владельцу определенные умения.
— А что было у Гитлера? — я не удержался, что бы не спросить.
— Орел. Он обладал очень сильным даром убеждения, как ты знаешь, — улыбнулся Беляев. Макс все это время молчал.
— И что, у всех обладателей фигурок есть миссия? — спросил я.
— Практически у всех, — согласился Беляев, — но твой случай — особый.
— Почему?
— Потому что сверчком владело несколько твоих поколений, пока он не был потерян в ходе Революции. Недавно мы его обнаружили, и вернули законному владельцу, как и снаряжение, каким пользовались ваши предки.
— Кто же был таким предком, что разгуливал со стилетом в руке, — пробормотал я, но Беляев услышал.
— Убийцы. До Революции ваш род был уважаемым в определенных кругах. Потом все пошло наперекосяк, но… есть шанс все исправить.
— А если я не хочу? — нагло заявил я.
— Предмет вам не даст запороть дело, — улыбнулся Беляев.
— Надо полагать, я вам нужен не просто так? — деланно спросил я.
— Не просто, — согласился Беляев, — взамен на одну услугу. Тем более что предмет и сам вас к этому подведет.
— Что за услуга?
— Какая услуга может быть нужна от наемного убийцы? — взмахнул руками Беляев.
Я молча смотрел на него. Макс на меня. А Беляев от души наслаждался происходящим.
— Для начала, молодой человек, вам нужно скрыться от внимания Армады.
— Это еще что?
— Группировка, довольно влиятельная. А затем — выполнить парочку заданий для нас.
— Для кого это — нас? — спросил я.
— Для меня, и моих заказчиков. Естественно, за ваши подвиги вам будут платить, и навсегда решат проблемы с законом!
— А что будет, если я скажу нет?
— Тогда вы попадетесь в руки Интерпола, ФСБ, ФБР, или какой нибудь другой спецслужбы, и вас обвинят в преступлениях, которых вы не совершали, — пожал плечами Беляев, а ваши родители погибнут где нибудь в горах.
Черт! Он загнал меня в угол! И сверчок вибрирует все сильнее, словно намекая, что мне нужно согласиться.
— Окей, я согласен. Но только если все это останется в тайне.
— Конечно, нам не нужна огласка, правда? — усмехнулся Беляев, — вот фото первого клиента — он толкнул ко мне через стол фотографию, и открытый чемоданчик с пистолетом (свой я так и оставил в номере). Стоило мне взять фото в руки, моя воля снова уснула. Я все осознавал, но желания были совершенно не мои.
— Я сделаю это, — ледяным голосом сказал я. Макс заглянул мне через плечо и сдавленно булькнул — на фото был изображен Михаил Гельдербаум — самый известный в России медиум.
Мы сидели молча. Джованни обиделся на меня, потому что я не дождался его накануне, мать — потому что я проспал (дегустация вина переросла в свидание с четырьмя бутылками до раннего утра). Катерина, пришедшая со своим отцом, улыбнулась мне, но я даже не посмотрел на нее. Я был зол на весь мир из за предательства любимой…
К дожу мы, конечно, сходили, но он ничего хорошего не посоветовал — обещал, что суд будет честным. Конечно, так мы и поверили…
Ввели отца. Он был закован в кандалы по рукам и ногам, но шел с гордо поднятой головой. Увидев нас, он улыбнулся, и сел на свое место.
— Господа, мы собрались здесь, чтобы судить Александра Вентуро, обвиняемого в государственной измене, заговоре, и помощи врагам дружественного нам государства. Господин Вентуро, желаете ли вы что нибудь сказать в свое оправдание?
— Да. За день до моего ареста, у меня пропала печатка с фамильным гербом. Ее стащил воришка на рынке. Господин Леонардо Вентуро, и господин Ла Гильермо могут это подтвердить. А мой почерк могло подделать около сотни человек по всей Италии, с которыми я веду переписку, либо те, кто видел мою подпись в городском совете. Это всё.
Я выдохнул. То, что у отца есть двое свидетелей кражи печатки — это хорошо. Если только тот, кто видел моего отца и сторонников Бонапарта, не заявит ничего сверхъестественного. И, кажется, я накаркал…
— Господа, — начал обвинитель, — я готов предоставить суду показания свидетеля, который видел подсудимого, передававшего письмо сторонникам повстанческого режима во Франции. Господин Андрэ Бельери!
Я чуть не упал со стула. Черт! Черт! Андрэ! Зачем они все затеяли? Избавиться от нашей семьи? От
