Воспитание по-новому

заданию достаточно времени, у тебя бы все получилось хорошо. Ведь ты можешь хорошо учиться, можешь получать хорошие оценки. И когда ты относишься к урокам ответственно — так и получается! — так может звучать реальная оценка и анализ ситуации.

А вот так — не должна:

— Говорила я тебе — делай уроки! Как об стенку горох! Что за ребенок такой бестолковый!

И указывать на недостатки, и анализировать неправильное поведение ребенка можно очень корректно и миролюбиво, не разрушая его веру в себя.

Можно просто пошутить и уже этим дать оценку его поступку, но без критики и унижения.

— Ну ты, конечно, классно бьешь чашки! Это уже вторая чашка на этой неделе! Если такими темпами пойдет, нам скоро не из чего будет пить чай! Давай ты будешь относиться к чашкам с большим уважением, они же не виноваты, что ты торопишься! — И оценка ситуации дана, и требование родителей прозвучали, и при этом самого ребенка не «убивают» из-за этой чашки.

Или.

— Да, вот это размах — вот это беспорядок! Ты знаешь, создать такой беспорядок может только большой человек! У меня, наверное, так бы не получилось! Ну у тебя и масштабы! Ну, раз у тебя были способности навести такой колоссальный беспорядок — значит, в тебе таятся такие же мощные силы, чтобы из него сделать порядок! Давай! Дерзай! — И реальная оценка дана. И ожидания родителей прозвучали.

Ребенку действительно нужна открытая, честная и добрая — я это особенно подчеркиваю — обратная связь. Он должен получать честную и правдивую оценку его поступков, но с верой в хорошего ребенка, который, конечно же, исправит ошибку, в котором есть силы быть хорошим, добрым — другим, не таким, каким он был в этой ситуации.

Любить ребенка: слушать и слышать его

Ребенок нуждается в нашем принятии, в поддержке и понимании. Ему важно делиться с нами своими переживаниями, чувствами. Он открыт к общению, стремится к нему (до тех пор, пока мы, взрослые, не «закрываем» его доверчивость и открытость чувств).

Но чтобы общаться с ребенком, нам нужно научиться слушать его. И, что еще важнее, слышать его. И если мы находим время выслушать его и стараемся услышать, то тем самым устанавливаем доверительный контакт с ребенком, формируем чувство близости. Тогда нам, родителям, будет гораздо легче взаимодействовать с ним. Потому что нам будет понятно, что с ним происходит. Потому что, внимательно выслушивая его запросы, обсуждая с ним какие-то важные для него темы, мы помогаем ему осознанно относиться и к самому себе, и к своим поступкам, и к другим людям. И все это без критики и поучений. Просто — в доверительном разговоре.

Но чтобы этот доверительный разговор произошел — нужно выполнить несколько условий.

Слышать ребенка — это, в первую очередь, смотреть ему в глаза. Без этого нет настоящего слушания. Есть видимость, что мы слушаем. Но если нет контакта наших глаз, значит, нет контакта наших душ. Тогда какой же это близкий разговор?

Но, увы, чаще всего мы слушаем своих детей между делом.

Мы жарим котлеты, глядя на котлеты, и слушаем ребенка. (Тогда — с кем ты сейчас разговариваешь, если фокус твоего внимания — на котлетах?) Мы смотрим телевизор, следя за сюжетом, и разговариваем с ребенком. И как часто мы, слушая вот так, не замечаем, упускаем важность каких-то вопросов, каких-то интонаций, которые звучат в речи детей. Ведь они часто посылают нам шифрованные сообщения. Распознать их можно только будучи внимательным к сказанному.

Наши дети, в отличие от нас, живут чувствами, поэтому наши ответы невпопад, когда мы их не особо слушали, наши дежурные фразы, изображающие заботливость и внимание: «Ты поел? Как дела в школе?» — не обманывают их. Они прекрасно чувствуют, что мы в это мгновение заняты не ими, что нам не до них.

Поэтому одно из условий для создания настоящей близости с ребенком — это нахождение времени для слушания его. Только его. Пусть это будут десять минут в день, но это должен быть ваш совместный, тесный, близкий, глаза в глаза — разговор. В таком контакте всегда есть возможность и услышать интонации, и почувствовать ребенка, и найти правильную интонацию ответа, и правильно сформулировать сам ответ.

Нам также очень важно понять — что на самом деле говорит ребенок. Что скрывается за его фразами, репликами.

Поэтому слышать ребенка — это и значит смотреть за слова, вникать в глубину смысла сказанного.

— У меня сегодня опять живот болит… — говорит ребенок.

И за этой жалобой скрывается: «Пожалей меня. Побудь со мной. Обрати на меня внимание».

— А когда ты, наконец, придешь? — спрашивает ребенок.

И на самом деле ему не важен твой ответ — в пять часов вечера ты придешь или в шесть. В вопросе звучит: «Когда ты будешь со мной? Когда ты найдешь на меня время? Мне тебя не хватает!»

— Мам, а я красивая? — спрашивает девочка, глядя на себя в зеркало.

И в этой фразе — запрос, просьба о поддержке: «Подтверди, что я красивая, потому что я в этом сомневаюсь».

Я слышала от взрослых людей рассказы о разных реакциях родителей на этот вопрос, который задает практически каждый ребенок. Рано или поздно внешность начинает его волновать. Каждый ребенок переживает этот период сомнения — так ли я выгляжу, хорошо ли я выгляжу, какой я на фоне других людей?

— Красивая, как кобыла сивая! — один из вариантов ответов ребенку на этот вопрос, сказанный «доброй» мамой.

Есть разные варианты ответов родителей:

— Оттого, что ты вертишься у зеркала, краше не станешь!

— Хватит пялиться на себя в зеркало. Лучше бы уроки делала!

— Нет, вы слышите, что она спрашивает! И в кого ты только такой вертихвосткой растешь!

— С такой рожей, как у тебя, в зеркало не смотрят! — Это ответ «доброго» папы. Ответ, который звучал потом в женщине на протяжении многих лет ее жизни, когда она подходила к зеркалу. (Не дай Бог нам так любить и слышать наших детей!)

Любить ребенка — это услышать внутренний смысл его послания и ответить на это внутреннее послание. Это понять, услышать не только смысл его слов, но и поступков, потому что дети говорят с нами иногда своими поступками — привлекая к себе наше внимание, взывая о помощи, иногда — просто выражая какой-то запрос.

Я помню удивительную ситуацию, которую я пережила с моим совсем еще маленьким внуком. Я укладывала его, шестимесячного, спать. Я запеленала его и положила в кроватку, но он начал плакать. Я взяла его на руки и начала качать. Плач только усиливался. Он ревел и извивался в моих руках. Я понимала — ребенок что-то говорит мне, чего-то он хочет. Но — чего? Я ослабила его пеленки, думая, что ему неудобно быть спеленутым, — он продолжал плакать и извиваться. Я начала качать его ритмичнее — он продолжал плакать. Я начала качать его плавно, большими замахами рук — он плакал. Я поставила его вертикально и так начала качать — он плакал. Я тихо начала петь колыбельную песню. Он продолжал плакать. Я начала петь громко — он плакал и извивался в моих руках.

Мне уже стало просто интересно — чего же он хочет? Ведь о чем-то же говорит его плач и эти его телодвижения! Я пробовала все возможные варианты укачивания — ни один ему не понравился. Я просто положила его на спину в кроватку. Он плакал и извивался. Я, не зная, что с ним делать, повернула его на бочок. Он замолчал, как будто его выключили. Закрыл глаза, вздохнул, как бы говоря: «Ну наконец-то!» и уже спустя мгновение крепко спал.

А я тихо рассмеялась. И вспомнила анекдот: бабушка укладывает внука спать и поет ему колыбельные песни. Час поет, два поет. Устала, замолчала на мгновение. Внук открывает глаза и спрашивает: «Бабушка, а можно я теперь посплю?»

Если мы научимся слышать наших детей, их слова, их поступки, если осознаем ценность (взаимную!) нашего общения с ними — мы всегда найдем время и возможности побыть в этой близости. И она поможет