мне индийского «нандина». Да и помощь Степана была нелишней в том деле, что я собирался провернуть. Солнце едва прошло полуденную точку, в принципе время до вечера еще было, да и отсюда до Чернобыля рукой подать…
– Ладно, – сказал я. – Денег твоих мне от тебя не надо, обещал помочь – помогу до конца. Но и ты про свои обязательства не забудь.
– Да чтоб мне сдохнуть! – горячо воскликнул Борода. – Я Закон наемника знаю, контракт есть контракт.
Я ухмыльнулся про себя. Закон эта братия, несомненно, знает, да только частенько трактует его в свою пользу. Ну ладно, посмотрим, как оно пойдет.
– Пошли, – кивнул я Бороде – и вернулся в кузницу.
– Ну, что надумали? – обернулся Кузнец, колдовавший возле своей наковальни.
– За «паутиной» мы сходим, – сказал я. – Говори, где ее взять.
– Да говорю ж, недалеко, – прогудел мутант, ткнув пальцем на закопченную стену. – Идете прям по дороге до края села. Там старый погост увидите, его болото почти напрочь сожрало. На гнилых крестах поищите, «паутина» их любит. Как собрать знаете?
– В курсе, – мрачно буркнул я. – Дашь все необходимое?
– А то! – похоже, обрадовался хозяин кузни. – Если две принесете, с меня подарок знатный, не пожалеете.
– Ну, ты загнул, – качнул головой я. – Тут с одной бы вернуться.
– Ну, вы уж постарайтесь, – как мне показалось, с легкой ноткой издевательства в голосе прогудел из- за воротника мутант.
– Приложим все усилия, – мрачно заверил я.
Жутковатое это зрелище – мертвые украинские села в Зоне. Смертью веет из каждого слепого окна с выбитыми стеклами, из каждого черного дверного проема с остатками ржавых петель на трухлявом косяке. Жили себе люди, огороды пололи, скотину выращивали, по выходным на гулянки ходили, жизни радовались. Но в одночасье кто-то нажал не ту кнопку, и невидимая погибель ринулась на крыльях ветра, сжигая по пути все живое.
Но беда не приходит одна. Через несколько лет в эти края новое горе пришло, которое каждый по- разному называет. Версий насчет его происхождения много, но я склоняюсь к тому, что это не посещение инопланетянами чернобыльской Зоны отчуждения, как считают некоторые журналисты желтой прессы, а просто еще одна техногенная катастрофа, не имеющая отношения к мистике, НЛО и другим паранормальным явлениям. Думается мне, что это был просто еще один глобальный эксперимент ученых, в процессе которого что-то пошло не так. По всему миру образовались новые Зоны, а в чернобыльской, уже огороженной до этого, вырвались наружу из секретных лабораторий смертельно опасные для человека аномалии, разбросав по Зоне отчуждения все эти «булавки», «этаки», «браслеты», «пустышки» и всякие другие «сучьи погремушки», ради которых люди, рискуя жизнью, рвались и будут рваться через кордон на зараженную землю.
Борода тоже молчал, идя следом и сосредоточенно сопя мне в спину. Вообще-то ему по статусу положено впереди шлёпать в качестве «отмычки», чутко реагируя на мои команды. Но не могу я вот так запросто определить живого человека на роль одноразового прорывателя минных заграждений. Врага уделать, который мою жизнь отнять собирается – это завсегда пожалуйста. А вот так, по закону Зоны, одобренному подавляющим большинством сталкеров, не могу – и все тут. Лучше уж сам впереди пойду, на свое чутье полагаясь. При этом очень надеюсь, что мой случайный напарник не выстрелит мне в спину – хотя бы потому, что ему это сейчас крайне невыгодно.
Кстати, насчет стрельбы и не только. На время операции по добыче «серебристой паутины» Кузнец добровольно-принудительно смазал наши автоматы какой-то на редкость вонючей смазкой и оснастил их глушителями собственного производства, на вопрос «зачем?» ответив коротко и емко «надо». Ну, я спорить не стал. Судя по тому, чем мутант оснастил нас помимо приспособлений для бесшумной стрельбы, он реально был заинтересован не в нашей гибели, а в результате. Правда, при этом предупредил: посеете снарягу и хоть один ПБС, «нандин» заберу в качестве оплаты, а с заказчиком сами разбираться будете. Как говорится, не примите в ущерб.
Я и тут спорить не стал. Внутреннее чутье мне подсказывало, что мутант все верно делает, а я ему доверять привык. В смысле, разумеется, не Кузнецу этому шестиглазому, а своему сталкерскому инстинкту.
Село мы прошли относительно быстро. Аномалии обычно не очень любят сидеть на дорогах, хотя, конечно, бывают и исключения. Например, ближе к околице мы аккуратно обошли стороной подозрительное марево, расположившееся прямо на нашем пути. Конечно, может, оно и ничего страшного. Гаек мы у Кузнеца набрали, и одна из них, брошенная в центр того марева, так и осталась лежать в пыли на дороге. Но в нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть, потому и обогнули мы то подозрительное дрожание воздуха, возможно, и по излишне широкой дуге.
Естественно, что дорожного знака с перечеркнутой надписью «Заполье» никто выставить не удосужился ни в лучшие времена, ни после. Просто полусгнившие трупы домов, вросшие в землю по растрескавшиеся подоконники, остались за нашими спинами, а впереди, в низинке, замаячило старое кладбище, накрытое, словно саваном, полупрозрачно-белесым туманом.
Из-за моего плеча высунулся Борода и поежился, словно морж-новичок, вылезший из новогодней проруби.
– Ну и местечко. Прям по шкуре мороз.
– Чутье мне подсказывает, что мы сейчас с тобой резко согреемся, – сказал я, распаковывая тюк с принадлежностями, выданными мне Кузнецом.
– Мы чего, на рыбалку собрались? – поинтересовался наемник, наблюдая, как я свинчиваю из нескольких сегментов орудие, смахивающее на трехзубый гарпун.
– Ты меньше вопросов задавай да по сторонам смотри, когда вниз спустимся, – посоветовал я. – Увидишь что подозрительное – стреляй не раздумывая. Не увидишь – иди за мной, прикрывай спину и язык держи за зубами. Усёк?
– Принято, – буркнул Степан, расстегивая кармашки своей трофейной разгрузки с запасными магазинами…
В отличие от других смертельно опасных сюрпризов Зоны, «серебристая паутина», можно сказать, весьма гуманна. Никаких тебе жутких повреждений организма, которые причиняют «электрод», «жара» или, например, «мясорубка». Тихо-мирно сидел себе человек, выпивал, скажем, в баре после удачного похода, и вдруг – раз, и упал со счастливой улыбкой на лице. И никаких на нем видимых следов, только где-нибудь на сапоге клочок серебристой паутины прилепился.
Если тот клочок заметят, то труп просто вытащат баграми на свежий воздух, обольют бензином и сожгут от греха подальше. Если не заметят, могут свезти в морг, где патологоанатом вскроет труп и констатирует – атипичный разрыв абсолютно здорового сердца. Причем не банальное нарушение целостности его стенок, а реальное превращение в лохмотья жизненно важного органа, обеспечивающего ток крови по сосудам. Счастливчики-очевидцы рассказывали, мол, такое впечатление, будто внутри него взрывпакет бабахнул. Кстати, счастливцы они потому, что не многие выживали после того, как потрогали труп погибшего от «серебристой паутины». Правда, там эффект всегда отсроченный был, наверно, вдали от места своего обитания дьявольские серебристые нити частично теряли силу. Чаще дня через два-три погибали те, кто мертвеца трогал. У кого-то печень взрывалась, у других почки или легкие. Реже инсульты обширные были, да такие, что у людей кровь из глаз на полметра брызгала. Так что в Зоне очень внимательно относились к пьяницам, имевшим привычку нажираться до положения риз. Обычно таких оставляли на полу в луже собственной блевотины до тех пор, пока алкаш не начинал подавать признаки жизни. Тогда и огребал он по полной, на пинках из бара выкатывался, чтоб впредь неповадно было народ пугать. Потому-то в Зоне запойный народ редко встречается, бережет почки, которые за немеряное пьянство и без «серебристой паутины» берцами да сапогами порвать могут.
Вот за такой жуткой штукой лезли мы сейчас с Бородой в туман, стелющийся по земле, словно живой, дышащий ковер, пахнущий сыростью и плесенью. Я, наверно, со стороны немного смахивал на римского гладиатора, неизвестно где надыбавшего глушеный АК. В одной руке трезубец, в другой «калаш», который
