— Я люблю гостей, — улыбнулся юноша и поклонился в ответ.
— Позволь представиться. Меня зовут Грим. Я — хозяин бродячего театра, а это моя труппа: Илинкур, Фрад, Монтинор, Сиблак, Анаис. Позволь также представить Караэля Доставалиона, театрального критика, который путешествует вместе с нами. Мы приготовили завтрак, от него еще кое-что осталось. Приглашаем присоединиться к скромной трапезе.
— Благодарю, — юноша церемонно склонил голову. — Мое имя Тамерон. Я из южного Харанда, но в магии не искусен, — предварил он неизбежный вопрос. — Зарабатываю тем, что сочиняю песни и распеваю их, играя на лютне.
— Не тот ли ты Тамерон, из-за которого случились большие беспорядки в Блавне? — спросил Грим.
— Тот самый, — широко улыбнулся юноша.
— Я полагал, что ты немного старше, — задумчиво сказал владелец балагана.
— И я о тебе слышал, — заявил Сиблак. — Тебя описывали как невероятного красавца, но не упоминали, что ты одноглазый.
Анаис влепила Сиблаку подзатыльник.
— Это недавнее… э-э-э… приобретение, — сказал Тамерон и поправил прядь волос, специально выпущенную, чтобы прикрывать пустую глазницу.
Актеры заторопились и быстро вышли, перешептываясь друг с другом.
— Странный у этого дома хозяин, — задумчиво сказал Грим.
— Почему? — поинтересовалась Анаис.
— Он явно благородных кровей. Осанка, знание этикета, умение держаться с достоинством, будучи наряженным в обноски — все это наводит на определенные мысли.
— Думаешь, он солгал?
— Нет, он вполне может быть тем самым менестрелем Тамероном. Кстати у него есть прозвище.
— Какое? — заинтересовалась Анаис.
— Соловей.
— Воробей щипаный, — фыркнул Фрад. — В жутком месте он себе хижину смастерил. Куда бы мы ни шли, все время оказывались неподалеку от этого проклятого дома. Вот она дорога, перед тобой, шаг и упираешься носом то в стену хлева, то в сеновал, то… — Фрад неприязненно посмотрел на хижину. — Этот хлыщ просто обязан нас отсюда вывести. Кстати, а где Тамия? Вас не было всю ночь.
Анаис пожевала губу. Что бы такого наплести? Похоже, Тамерон и не думает помогать ей выкручиваться. Спрятался в доме и носа не кажет. Он, конечно, Лебериус и тварь распоследняя, и вообще она на него зла, но рассказывать чужие секреты, в особенности когда имеешь личное до всего этого касательство, не следует.
— Она не возвращалась? — спросила Анаис.
— Нет, — забеспокоился Фрад. — Сиби с Монти пришли ранним утром, тоже где-то шлялись всю ночь, теперь дрыхнут.
Анаис присела у костра, тяжело вздохнула, поворошила палкой угли, собираясь с мыслями. Юнцов девушка взяла на заметку, но с ними она разберется позже. Из дома вышел Тамерон, принарядившийся в плащ учителя и домашние шлепанцы. Анаис пришлось приложить усилия, чтобы сохранить скорбное выражение лица, подобающее моменту, и не расхохотаться. Что ж, выбор у него был небольшой, последние прохудившиеся сапоги учителя сгорели вместе с ним в погребальном костре.
Когда Тамерон присоединился к кругу слушателей, она спросила:
— Ты не встречал в лесу девушку?
— Нет, — опешил менестрель, явно не понимая, что речь о нем самом.
«Тупица!» — подумала Анаис.
— Но где же Тамия? — Грим огляделся по сторонам, будто надеялся, что девушка вот-вот покажется из-за угла.
— Какой ужас, — прошептал Караэль, — бедняжка заблудилась.
— Не понимаю, как она умудрилась? — развел руками Фрад. — Здесь, куда ни пойди, упрешься в дом.
— Ее нужно найти, — выдал гениальную идею Тамерон и заслужил испепеляющий взгляд Анаис.
Она только-только наскребла себе каши со стенок котелка. Понятное дело, что после новости об исчезновении подруги аппетит должен был у нее пропасть. Девушка поставила миску на траву и скрипнула зубами.
Актеры зашумели, засобирались, разделились, как и накануне, только на этот раз Анаис оказалась в компании молодого человека. Она натолкала в карманы сухарей, вяленого мяса, выпила остатки холодного настоя и поплелась бродить по округе. Менестрель пошел следом, опасаясь нарушать молчание.
Но когда увидел памятный уступ, высказался весьма категорично:
— Туда я больше ни ногой.
Анаис пожала плечами и завалилась в траву там, где стояла.
— Ненавижу гулять на голодный желудок, — сказала она.
Стала вытаскивать из карманов запасы и поглощать их. «Все из-за тебя, болван», — так и читалось на ее лице.
Тамерон присел рядом, некоторое время наблюдал за процессом голодными глазами, потом, набравшись смелости, запустил руку в чужой карман.
— А сам о себе не догадался позаботиться? — возмутилась Анаис.
— Я вот что думаю, — с набитым ртом промямлил менестрель. — Может, рассказать ребятам, что к чему? Не заслуживают они такого обращения.
— Так какого же хинаха ты сразу этого не сделал? — огрызнулась Анаис. — Я же дала тебе подсказку.
— Видишь ли, — вздохнул Тамерон, — с одной стороны, друзьям нужно говорить правду и ничего не утаивать, но с другой… Каково будет Фраду, а в особенности мальчишкам, узнать, что они вожделели мужчину?
— Ах, какие тонкие моральные аспекты мы усматриваем в сложившейся ситуации, — ехидно произнесла Анаис.
— Ты тоже хороша, — нахмурился Тамерон. — Я ведь предлагал все обсудить, прежде чем возвращаться.
— Не хочу я ничего с тобой обсуждать! — разозлилась Анаис. — Ни тогда, ни теперь, ни впредь!
— Ты просто устала и проголодалась, — примирительно сказал Тамерон.
— Та-ми-я, Та-ми-я, — послышалось из-за деревьев.
— Тамия, ау! — закричал Тамерон, создавая иллюзию активных поисков.
— Ну, это уже просто верх цинизма, — пробормотала Анаис и закинула в рот очередную порцию сухарей.
Менестрель прилег рядом. В животе у него протяжно заурчало. Девушка сердито посопела, но сжалилась и выделила Тамерону кое-что из своих запасов.
— Я так тебе признателен за все, что ты для меня сделала, и за это тоже…
Поиски Тамии, по понятным причинам, ни к чему не привели. Актеры вернулись подавленные и расстроенные. Фрад поставил возле костра сапоги, которые Тамерон опрометчиво зашвырнул в кусты.
— Все, что нашли, — обронил он.
— Бедняжка Тамия, — прошептал Караэль, который все время нервно грыз носовой платок.
— Кхм. — Тамерон прочистил горло и оглядел актеров. — Мне надо кое-что вам рассказать. Я сомневался, стоит ли открывать правду. По некоторым, э-э-э… этическим соображениям лучше было бы промолчать, но ситуация зашла в тупик.
— Парень, ты это о чем? — подозрительно сощурился Фрад.
— Да, это многословие уже начинает пугать, — сказал Грим.
— Тамия — это я.
Пауза затянулась, побив все театральные рекорды. Менестрель, конечно, не рассчитывал, что все бросятся радостно его обнимать, но такого эффекта не ожидал. Теперь он уповал лишь на то, что его не
