А теперь невыносимо страдал, что навсегда потерял Фрэнси. Господи! Да лучше потерять всех клиентов, менеджеров и весь свой бизнес! Любовь оказалась для него совершенно новым чувством, неведомой силой. Так же как перевернувшая все его существо способность к открытому проявлению чувств.
Он протянул руку к телефону и позвонил Крэгу. После приветствия и вопроса о самочувствии, поинтересовался:
— Как у тебя обстоят дела с Джоанной?
— Я снова съехался с ней и детьми.
— Рад за тебя. А как тебе удалось… уговорить ее?
— Ого! Я слышу личную заинтересованность.
— Да. Я встретил кое-кого.
— Фрэнси Пикар. Она звонила несколько недель назад. Хотела узнать, не смогу ли я повлиять на тебя, чтобы ты не продавал каток. Я ей все объяснил. Решил, что ей следует знать, почему мы больше не партнеры. Она особенная женщина.
— Я знаю. Кажется, я основательно испортил наши с ней отношения.
— Так исправь их. Тебе это удается как никому другому, — хмыкнул Крэг.
— Ты преувеличиваешь.
— Пусть ты не силен в словах, но действия… впечатляют. Вот и покажи ей, как много она значит для тебя. По крайней мере с Джоанной сработало именно это.
— Несколько ласковых слов не помешали бы, — пробормотал Ной, подумав о том, что ему будет ужасно трудно произнести три таких простых, но важных слова.
Он еще долго сидел и размышлял. Одна идея пришлась ему по душе, потому что действительно могла подтвердить его чувства. Он быстро узнал нужный номер в справочной, позвонил по междугороднему телефону, а потом стал просто ждать оттуда письма.
Через два дня Ной вернулся в Геттисберг. На его звонок в дверь Пикаров никто не ответил, и он поехал на каток. Машину Фрэнси он увидел на стоянке. Интересно, как часто она приезжает сюда?
Ной уверенно прошел к зданию. Не имело значения, как оно выглядит. Благодаря Фрэнси он вдруг увидел мир таким, каким он может стать. Благодаря ей он даже рискнул полюбить и осмелился мечтать. Осталось лишь убедить ее, что их ждет прекрасное будущее.
Он открыл дверь и вошел. Потрогав конверт в заднем кармане, он вдруг подумал: может, стоило перевязать его алой, как ее наряд в День святого Валентина, ленточкой. Ладно, теперь уже поздно что-то менять. Фрэнси он нашел в центре катка, словно она… вспоминала все, что связывало их с этим местом. Теперь-то и он мог вспоминать и… мечтать. Он хотел детей, их детей. Фрэнси убедила его поверить в свое счастье.
Она не услышала его шагов по мягкому ковру, но когда он ступил на деревянный пол, медленно повернула голову. Сердце его бешено колотилось. Он с надеждой всматривался в любимое лицо, ища хоть слабенький лучик радости. Но — нет! Он растерянно улыбнулся.
— Привет.
Ее лицо не выразило ничего, когда она произнесла:
— Могу уйти, если ты назначил здесь встречу.
— Я ни с кем не встречаюсь.
— Значит, приехал за какими-нибудь бумагами?
— Для этого существуют факсы.
Он ждал, когда она спросит, зачем же он тогда пожаловал, но она промолчала. Не зная с чего начать разговор, он достал конверт и протянул ей.
— Но вот для этого факсы не годятся. — Он стоял и ждал, когда же она прочтет.
— Ты назвал в нашу честь звезду?! Звезда Пикар-Гордонов? Но почему?
Вот тебе и символ любви. Придется все называть своими именами:
— Потому что люблю тебя. И хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы наши дети могли взглянуть на небо, отыскать нашу звезду и почувствовать, что значит наше нерушимое единство… Ты выйдешь за меня, Фрэнси?
Улыбка, точно такая же, ослепившая его в первую встречу, расцвела на ее лице. Улыбка, что согревала ему сердце все эти дни и освещала их фантастические ночи. Только сейчас она была еще лучезарнее. Обняв его за шею, она по-детски звонко поцеловала его в губы. Он с готовностью принял этот дар и не поскупился с ответным поцелуем. Оторвавшись наконец от ее губ, он повторил:
— Я люблю тебя.
У нее в голосе зазвенели слезы.
— И я тебя, дорогой. Прости, что наговорила тебе гадостей. Я ни секунды не думала, что ты использовал меня. И каток не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к тебе. А вот набраться храбрости и позвонить… пока не получилось. Я так боялась, что ты никогда не вернешься…
— Ты сказала уже все, что нужно, родная. Конечно, я боялся потерять тебя, вот и молчал о решении продать каток. Думал, если я причиню тебе эту боль, ты перестанешь любить меня…
Она погладила его по щеке, и нежные шоколадные глаза сказали ему без слов, что он прощен.
— Ты никогда не потеряешь меня, дорогой.
У него мгновенно потеплело на сердце.
— Знаешь, я тут кое-что прикинул со своим бухгалтером. У меня есть недвижимость, несвязанная с катками. Если ее продать и добавить к страховке, то все это может покрыть расходы по ремонту и оборудованию катка. Так что он останется действующим.
— Правда?! И я смогу по-прежнему управлять им? Ох, конечно, нет… Ведь ты живешь в Ричмонде…
— А если перевести офис сюда? Дела можно вести и отсюда. И нанять квалифицированного аудитора для выездного контроля катков. А я бы проверял лишь письменные отчеты… — он подмигнул ей и притянул к себе, — …когда, конечно, не буду занят с тобой в постели.
Фрэнси покраснела, а он рассмеялся.
— Я люблю тебя, счастье мое. А ты ведь мне так ничего и не ответила. Так ты выйдешь за меня?
— Да, милый. И буду жить с тобой и разъезжать, и работать. Если ты, конечно, не против.
— Можешь не сомневаться, Франческа Мария Пикар.
Эпилог
Ной поднял фотоаппарат и на мгновение замер, залюбовавшись редкой красоты видом. Солнце отсвечивало на серебряной листве тополей, небо сияло яркой голубизной. И в центре волшебного мира — Фрэнси в наряде выпускницы колледжа.
Он любил ее, любил горячо и нежно, но сегодня ощущал это даже сильнее, чем пять лет назад, когда они поженились. Их страсть по-прежнему вспыхивала от одного лишь взгляда или касания. Было дьявольски трудно удержаться от того, чтобы не обнять ее все эти шесть последних недель. Но они были изобретательными людьми с богатым воображением… И каждую ночь с тех пор… Он улыбнулся своим воспоминаниям.
Фрэнси махнула ему рукой.
— Ты уснул, Гордон?
Он выгнул бровь.
— Нет. Просто вспомнил о бутылке шампанского, которую мы так и не распили вчера. Кому-то очень хотелось продемонстрировать свое новое неглиже.
— Глупости. Я обрадовалась, что наконец дорвалась до тебя, и честно предупредила об этом.
Фрэнси по-прежнему краснела, и это, как и раньше, приводило его в восторг.
Задняя дверь их дома распахнулась, и Анджела прокричала:
