к нему антипатию. Ларс Винге излучал какую-то странную смесь неуверенности в себе и деланого апломба. Он был нестабилен и неприятен… к тому же напуган.
— Но вам было совершенно необязательно так со мной поступать, — проговорил он.
— В смысле?
Ларс не сводил глаз с Софии, неосознанно постукивая по полу левой ногой.
— Не было нужды так меня ловить… Я все равно собирался в ближайшее время связаться с тобой…
— Зачем? — спросила София.
Он опустил глаза, стал смотреть в стол.
— Сочувствую твоему горю, я слышал об Альберте… Как он себя чувствует?
— Расскажи нам все, что тебе известно, — велел Йенс.
Последовала долгая пауза.
— Гунилла хотела, чтобы Андерс и Хассе поймали его.
— Зачем?
— Не знаю. Что-то затевалось. Они хотели держать тебя на крючке, София, — они сами так сказали. Хотели быть уверены, что ты ничего им не устроишь…
— Не устрою — чего?
— Не знаю точно. Кажется, они побаиваются тебя. Боятся, что ты совершишь какой-то необдуманный поступок, ведь они угрожали тебе. Рано или поздно ты что-нибудь сделаешь.
София не поняла:
— Но почему именно сейчас?
Ларс задумался.
— Что-то затевается…
— Рассказывай с самого начала, — прервал его Йенс.
Ларс посмотрел на Софию и Йенса, продолжая думать. Он положил правую ладонь на стол, словно ища опоры, пытаясь найти какую-нибудь структуру. Потом начал свой рассказ. Сперва сбивчиво и неуверенно, но через некоторое время нашел основную нить и придерживался ее. Он описал, как к нему обратилась Гунилла Страндберг, как он стал работать под ее началом. Как он вскоре утратил ощущение цели. Как он следил за Софией — о микрофонах в ее доме, о своих отчетах Гунилле, о том, что он не знал о похищении Альберта. Как он вообще ничего не знал, так как его ни во что не посвящали.
Софии казалось, что все это происходит не с ней. Перед ней сидел человек, который преследовал ее в течение нескольких недель, и рассказывал такое, чего ее мозг не мог воспринять. Постепенно она осознала, что стала центральной фигурой в каком-то непонятном ей процессе. Он рассказывал о людях, которые использовали ее в качестве отправной точки в расследовании, не имевшем под собой никаких оснований. О том, какими методами работает Гунилла Страндберг. О том, что мужчина, разговаривавший с ней в полицейском отделении, на самом деле брат Гуниллы, и о его скоропостижной смерти. Об их попытках при помощи угроз выведать что-нибудь у других людей из окружения Гектора. Об Андерсе Аске — следователе по найму, и о Хансе Берглунде, большом любителе насилия. О том, как эти двое напали на Альберта.
Ларс закончил свой рассказ, опустил голову, глядя в стол, провел указательным пальцем по невидимому пятну.
— Ты сказал, что у тебя в голове прояснилась картина… как выглядела эта картина? — спросила София.
— Не знаю… — он почесал лоб. — Наша жизнь в опасности. Моя и твоя, София… И Альберта тоже — но это уже и так ясно. — Он посмотрел на Йенса и Софию.
— Это ты написал мне записку и опустил в ящик? — спросила она.
Ларс кивнул.
— И приходил ночью ко мне в дом?
Он уставился на нее:
— Что?
— Отвечай, — сказал Йенс.
Ларс опустил голову, помотал ею, глядя в пол.
— Нет… — пробормотал он.
— Что — нет?
— На этот вопрос я не стану отвечать.
Йенс и София переглянулись. Похоже, у парня не все дома.
— А «Сааб», зачем ты спалил «Сааб»? — поинтересовался Йенс.
— В тот момент я как раз начал понимать, что вокруг меня происходят вещи, к которым я не имею отношения… Когда появился ты и отобрал у меня удостоверение и все остальное, у меня родилась идея. Я вытащил все оборудование и сжег машину, чтобы Гунилла думала, что оно сгорело.
— Зачем?
Ларс рисовал пальцем круги на столе.
— Я начал прослушивать их самих.
— Кого? — удивился Йенс.
— Гуниллу и ее сотрудников.
— Зачем?
Винге перестал рисовать круги, поднял глаза.
— Что ты сказал? — переспросил он, словно забыв, о чем идет речь.
— Зачем ты начал прослушивать своих коллег? — медленно и сурово проговорил Йенс.
К Ларсу вернулась память, он сглотнул:
— Просто я понял, что что-то происходит, а от меня это скрывают.
— Что именно? — спросил Йенс.
— Тогда все так смешалось, что разобраться было очень трудно… но я оказался прав.
Йенс и София ждали.
— Они убили мою девушку.
Он перестал рисовать пальцем на столе.
— Что-что? — переспросила София.
Ларс снова поднял глаза на нее и Йенса:
— Они убили Сару — девушку, с которой я жил.
Михаил вел машину обратно в сторону города, София и Йенс сидели на заднем сиденье.
— Боже мой, — прошептал Йенс.
София мысленно согласилась с ним. Она смотрела невидящим взглядом за окно, где мимо них в стремительном темпе проносились встречные машины.
Михаил и Клаус уехали, прощание было кратким. Потом в дверь позвонили. Йенс посмотрел на часы.
— Наверное, Михаил что-то забыл, — пробормотал он себе под нос.
Он посмотрел в глазок, ожидая увидеть двух мужчин, — но за дверью стояли трое, и это были люди совсем иного сорта: изможденные и агрессивные одновременно. Гоша с бритым черепом, Виталий с бутылкой ликера в руках, Дмитрий с широко расставленными глазами. Проклятье! Йенс рассчитал, что они прибудут в Стокгольм поздно вечером — намеревался подготовиться к встрече. Должно быть, они ехали, нигде не останавливаясь.
Йенс отошел от двери и вернулся в кухню. София увидела выражение его лица.
— Что такое?
Он поспешно подошел к кухонному окну.
— Что случилось, Йенс?
— Они приехали раньше, чем предполагалось. Уходим отсюда, немедленно.
— Но давай я скажу, что тебя нет дома.
