На сайте Economy.com, принадлежащем Moody's, был дан прогноз, согласно которому в 2009 году всего около 3,4 млн домовладельцев не смогут выполнить своих обязательств по ипотечному кредитам и 2,1 млн человек потеряют свои дома. Еще несколько миллионов домовладельцев могут столкнуться с обращением взыскания на заложенную ими недвижимость в 2012 году7. Банки поставили под угрозу сбережения миллионов людей, когда убедили их, что можно жить не по средствам, хотя, конечно, в некоторых случаях активного убеждения в этом и не потребовалось. С потерей своих домов многие американцы теряют и свои сбережения и мечты о лучшем будущем, о хорошем образовании для своих детей и о комфортной жизни после ухода на пенсию.
Порой создавалось впечатление, что в этой ситуации действительно виновными себя считали лишь «пехотинцы», инициаторы ипотечного кредита (порой их еще называют оригинаторы), которые непосредственно выдавали людям субстандартные ипотечные кредиты, хотя и они нередко утверждают, что лишь выполняли свою работу. Они действовали в рамках стимулирующих схем, поощрявших их выдавать как можно больше — столько, сколько смогут — ипотечных кредитов. Они исходили из того, что их боссы дают разрешение на выдачу таких кредитов только в том случае, если это оправдано. Конечно, некоторые из сотрудников, работающих на низовых позициях, уже тогда знали о предстоящих опасностях. Пэрис Уэлч, специалист по выдаче ипотечных кредитов из Калифорнии, в январе 2006 года написала в регулирующие органы США: «Ожидайте крушений, ожидайте обращений взыскания на заложенную недвижимость, ожидайте появления страшных историй». Через год из?за краха на рынке жилья Пэрис потеряла свою работу8.
В конце концов финансовые инструменты, которые банки и кредиторы применяли для эксплуатации бедных слоев населения, стали причиной их собственного краха. Сложные инструменты были разработаны таким образом, чтобы получить от за№мщиков как можно больше денег. Процесс секыоритизации обеспечивал получение никогда не прекращавшегося потока платежей, которые в свою очередь обеспечивали беспрецедентную прибыль, а эта беспрецедентная прибыль обеспечивала неслыханные бонусы. «Золотой» поток просто ослепил банкиров. Вполне вероятно, они подозревали, что все происходившее выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой, и это действительно так. Возможно, у них возникали мысли о том, что применяемая ими схема уязвима, но они делали из этого неправильный вывод: надо успеть урвать как можно больше и добиться этого как можно быстрее, что также способствовало усилению нестабильности рынка. Некоторые из них ничего не знали о жертвах до тех пор, пока система не рухнула. Хотя банковские счета большинства руководителей финансовой отрасли значительно уменьшились, многие из них сумели «поймать рыбку в мутной воде» и обогатились на миллионы, а в некоторых случаях и на сотни миллионов долларов.
Но даже развал системы не обуздал их алчность. Когда правительство предоставило банкам деньги для осуществления рекапитализации и восстановления потока кредитов, многие руководители вместо решения этих важных задач использовали полученные средства для выплаты себе рекордных бонусов — за рекордные убытки! Девять организаций–кредиторов, которые в совокупности понесли убытки в 100 млрд долл., получили для их спасения по программе TARP 175 млрд долл., из которых около 33 млрд долл. пошло на выплату бонусов, в том числе почти 5000 сотрудников получили по миллиону долларов и больше9. Остальные деньги были использованы для выплаты дивидендов, которые, как считается, являются формой распределения прибыли среди акционеров. Однако в этом случае никакой прибыли не было, а распределялись лишь деньги, предоставленные правительством.
В годы, предшествующие кризису, Федеральная резервная система сохраняла процентные ставки на низком уровне. Дешевые деньги могли привести к инвестиционному буму, активным вложениям средств в производственные технологии и оборудование, что должно было обеспечить высокие темпы роста и устойчивое процветание. Но в Соединенных Штатах и во многих частях остального мира это привело к появлению пузыря на рынке жилья, хотя рынок, как считается, не должен вести себя таким образом. Рынки, как предполагается, должны выделять капитал тем, кто может использовать его наиболее продуктивным образом. Однако, как свидетельствует история, банки периодически используют деньги других людей для участия в чрезмерно рискованных сделках и предоставляют их тем, кто не сможет их вернуть. Случаи такого кредитования, порождающего пузыри па рынке жилья, встречались неоднократно. Это одна из причин, объясняющих необходимость регулирования.
Однако в процессе ажиотажного дерегулирования, который происходил и 1980–х, 1990–х и в первые годы этого десятилетия, даже попытки наложить ограничения на худшие схемы кредитования, вроде хищнического кредитования на рынке субстандартных ипотечных кредитов, решительно пресекались10.
Регулирование служит достижению многих целей. Одна из них — не допускать эксплуатации банками бедных и малообразованных людей. Другая заключается в обеспечении стабильности финансовой системы'. Те, кто осуществляли дерегулирование в США, отказались от обеих этих регулирующих функций и тем самым предоставили банкирам возможность найти новые способы эксплуатации домовладельцев, многие из которых являлись малоимущими и приобрели с помощью ипотечного кредита свое первое жилье. Американские финансовые институты, имеющие дело с высокорискованными ипотечными кредитами, разработали целый ряд таких продуктов. Все инновации в этой области были предназначены для получения максимальных выплат. Хорошие финансовые рынки должны эффективно выполнять свои функции, что означает поддержание операционных издержек на низком уровне, а значит, и минимизацию платежей. В затеянной банкирами ипотечной игре (и в более широком смысле — вообще в финансовых сделках) отношение к операционным издержкам совсем иное — их любят. Более того, кредитные организации живут за их счет, и потому они стремятся сделать такие платежи максимальными, а не минимальными.
Традиционное банковское дело
До появления современных инноваций в области финансов кредиторы жили в простом мире. Они оценивали платежеспособность, выдавали кредиты, отслеживали выплаты по ним, чтобы убедиться, что заемщики тратят полученные деньги так, как обещали, и собирали выданные деньги с процентами. Банковское дело, как и банкиры, было скучным занятием. Но именно этого и хотели люди, доверявшие им свои деньги. Рядовые граждане не желали, чтобы их с таким трудом заработанные деньги попадали в руки людей, готовых с ними играть. Отношения между сторонами строились на доверии и вере в то, что деньги, внесенные в банк, будут потом возвращены. Но за последние сто лет имели место многочисленные случаи «бегства вкладчиков», то есть возникали ситуации, когда клиенты бросаются в банки, чтобы срочно снять свои деньги, так как боятся, что у банка нет средств, обеспечивающих их вклады.
В период Великой депрессии, в 1933 году, правительство решило вмешаться в ситуацию п создало Федеральную корпорацию страхования банковских вкладов (РОЮ), предназначенную для страхования депозитов, с чем чтобы люди знали, что их деньги будут защищены даже в том случае, если их банк начнет испытывать трудности. После того как правительство предоставило такую гарантию, ему надо было убедиться, что каждый банк, входящий в систему страхования, не берет на себя неоправданные риски. Таким образом, правительство действовало как нормальная страховая компания, которая, страхуя своих клиентов от пожара, настаивает, чтобы в страхуемых зданиях были установлены противопожарные системы. Эта задача решалась через регулирование деятельности банков и ограничения рисков.
Так как банки зависели от выданных ими кредитов, при их выдаче они должны были проявлять осторожность. Они были заинтересованы в проверке того, сможет ли заемщик вернуть взятые деньги. Для этого они должны были проверять доходы заемщика и включать в условия кредита стимулы для его погашения. Если банк одалживал заемщику, скажем, 80% стоимости дома и заемщик не выплачивал кредит, он мог потерять не только свой дом, но и деньги (20%), которые он вложил в заложенный дом, то есть потерять свой капитал, составлявший для него значительную сумму. Кроме того, вероятность, что размер ипотечного кредита в конце концов превысит стоимость дома, была невелика: для этого его цена должна была снизиться на 20%. Банкиры обоснованно полагали, что риск неплатежа по ипотечному кредиту, для которого разность между стоимостью обеспечения и суммой кредитной задолженности стала отрицательной, существенно увеличивается, особенно в условиях применения американской системы
