кредитов в конечном итоге не будут погашены, никаких отметок о будущих убытках в отчетных документах не появится до тех пор, пока по конкретному ипотечному кредиту не будет сделано заявление о неспособности заемщика его погасить.) Инновации подобного рода появляются в ответ на стимулы, а стимулы подталкивали к созданию продуктов, обеспечивающих получение новых платежей здесь и сейчас, а не продуктов, обеспечивающих лучшее управление рисками. Растущие платежи и высокая прибыль продавцов кредитов также должны были выступать в качестве сигнала, предупреждающего о том, что здесь что?то не так. Особенно сладкой жизнь инициаторов ипотечного кредита, в том числе банков, стала после внедрения новшества под названием «секьюритиизация», которая позволила им получать комиссионные, не беря на себя, казалось бы, почти никаких рисков.
Секьюритизация
Как я уже отмечал выше, в прежние времена (до секьюритизации, которая стала модным направлением финансового бизнеса в 1990–х), когда банки еще были настоящими банками, они сохраняли у себя обеспечение по выданным ими кредитам. Если заемщик объявлял о своей несостоятельности, банк сам занимался всеми связанными с этим последствиями. Если у заемщика возникали трудности (например, он потерял работу), банк мог помочь ему продержаться в трудный период. Банки знали, когда им целесообразно продлить срок выданного кредита, а когда необходимо прибегнуть к обращению взыскания на залоговое имущество, реализовать которое порой было непросто.
При секьюритизации все происходило по–другому. Обязательства по нескольким выданным ипотечным кредитам объединялись в один пакет, который затем продавался инвесторам. При этом инвесторы могли никогда в жизни не бывать в тех местах, где находились заложенные дома.
Секьюритизация принесла одно большое преимущество: она диверсифицировала и распределяла риски. Местные банки выдавали кредиты в основном членам местного сообщества, и оесли в городе закрывался завод, многие поэтому, жители уже не могли осуществлять платежи Лпо взятым кредитам, из?за чего банку могло угрожать банкротство. При секьюритизации инвесторы могут покупать доли ипотечных пакетов, а инвестиционные банки могут даже объединить несколько таких пакетов, что делает диверсификацию рисков еще более простой. Следуя обычной логике, было трудно предполагать, что ипотечные кредиты, выданные в совершенно разных регионах, станут проблемными в одно и то же время. И все же такой подход таил в себе определенные опасности. Существует множество обстоятельств, которые способны привести к выявлению несовершенства такого рода диверсификации; как описывалось в этой главе выше, повышение процентных ставок может вызвать проблемы сразу в масштабах всей страны23. Более того, секьюритизация создала и ряд новых проблем. В частности, она породила информационную асимметрию: покупатель ценной бумаги, как правило, знал о сопутствующих рисках меньше, чем банк или фирма, предлагавшие ипотечный продукт. А поскольку инициатор ипотечного кредита не пес никакой материальной ответственности из?за своих ошибок (за ис ключением ущерба и долгосрочной перспективе и виде потери репутации), стимулы, заставлявшие его хорошо делать свою работу при оценке заявки на выдачу кредита, были в значительной степени ослаблены.
Процесс секьюритизации осуществлялся длинной цепочкой участников. Инициаторы ипотечного кредита создавали ипотечные продукты, которые инвестиционные банки упаковывали в пакет, а затем этот пакет входил в другие пакеты и конвертировался в новые ценные бумаги. Хотя банки и сохраняли у себя некоторое количество таких ценных бумаг в качестве специальных инвестиционных инструментов, не показываемых на их балансовых счетах, большая часть этих ценных бумаг продавалась инвесторам, в том числе пенсионным фондам. Согласно действующим правилам, прежде чем купить ценные бумаги, управляющие пенсионных фондов обязаны удостовериться в том, что приобретаемые ими активы относятся к категории безопасных, и здесь важную роль играли рейтинговые агентства, которые занимались присвоением ценным бумагам рейтингов их надежности. Финансовые рынки создали такую структуру, в которой каждый участник, входящий в общую цепочку, играл свою роль в большом обмане, который осуществлялся с большим энтузиазмом.
Весь процесс секьюритизации строился по принципу поиска «еще большего дурака», то есть людей или организаций, которым можно было бы продать токсичные ипотечные кредиты и опасные продукты, созданные на основе таких кредитов. Глобализация открыла двери в целый мир дураков, так как многие инвесторы из других стран не понимали особенностей ипотечного рынка Америки, в частности условий выдачи ипотечных кредитов без права регресса. Но это незнание редко останавливало этих людей, когда они торопились получить свою долю прибыли на рынке ипотечных ценных бумаг. Мы должны были бы быть им за это благодарны. Если бы иностранцы не купили так много наших ипотечных кредитов, проблемы, с которыми столкнулась наша финансовая система, почти наверняка оказались бы гораздо более серьезными24.
Порочные стимулы и искаженные модели как результат «гонки уступок»
Рейтинговые агентства должны были выявлять наличие и степень риска тех финансовых продуктов, безопасность которых их просили проверить. Если бы они хорошо сделали свою работу, то выявили бы те порочные стимулы, которыми руководствовались как инициаторы ипотечного кредита, так и инвестиционные банки и банкиры, и их объективные оценки заставили бы инвесторов проявить повышенную осторожность.
Некоторые специалисты выразили удивление по поводу того, насколько плохо функционируют рейтинговые агентства. Меня в этой ситуации больше удивляет удивление этих специалистов. В конце концов, это ведь не новость: рейтинговые агентства уже давно демонстрируют низкое качество своей работы: для примера можно вернуться в начало 2000–х, когда время для скандалов с фальшивой отчетностью Enron и WorldCom еще не наступило. Еще в 1997 году, когда в Восточной Азии разразился кризис, рейтинговые агентства обвинили в том, что они помогали надувать пузырь, предшествовавший краху. Накануне кризиса, за считаные дни до его начала, они все еще присваивали высокие рейтинги долговым обязательствам таких стран, как Таиланд. Когда же эти агентства понизили рейтинг долгов Таиланда сразу на две ступени, выведя таким образом ценные бумаги этой страны из категории инвестиционных, это заставило пенсионные фонды и другие «фидуциарные организации» срочно распродавать свои тайские облигации*, что способствовало рыночному краху и обвалу национальной валюты. Как в той ситуации, так и сейчас рейтинговые агентства реагируют на происходящее с явным опозданием. Вместо предоставления участникам рынка информации, которая помогла бы им принять правильные инвестиционные решения, они «прозревают» практически одновременно с рынком, то есть слишком поздно для того, чтобы не допустить направления денег пенсионных фондов в сомнительные инструменты.
Чтобы объяснить плохую работу рейтинговых агентств, нам нужно снова обратиться к стимулам: как и в уже рассмотренных случаях, здесь не обошлось без конфликта интересов. Им платили банки, выпускавшие те самые ценные бумаги, надежность которых эти агентства должны были оценивать. Moody's и Standard & Poor's, возможно, действительно не понимали, каковы на самом деле риски, заложенные в ипотечные бумаги, но они, несомненно, были в курсе действующих при этом стимулов. Их собственным стимулом было угодить тем, кто им платит. А конкуренция среди рейтинговых агентств только усугубила ситуацию: если одно рейтинговое агентство отказывалось присваивать бумагам тот уровень, в котором были заинтересованы инвестиционные банки, у заказчиков всегда была возможность обратиться за получением оценки к другому агентству. В результате образовывалась «гонка уступок»25.
Проблема усиливалась еще и из?за того, что рейтинговые агентства открыли для себя новый способ повышения собственных доходов — предоставление консультационных услуг. Например, они брали деньги за советы о том, как получить более высокую рейтинговую оценку, в том числе желанную ААА. Сначала они зарабатывали, помогая инвестиционным компаниям советами в получении хороших рейтинговых оценок, а
