если не убьют, тогда она попытается бежать снова, как только представится возможность.
Некоторое время Вачиви бродила по лагерю, но никто не обращал на нее внимания. Среди хлопочущих у большого костра женщин она заметила одну из своих соплеменниц, похищенную одновременно с ней, но заговорить с ней не рискнула. Этих пленниц отдали воинам кроу, и они, похоже, уже смирились со своей участью. Кроме того, они были так запуганы, что вряд ли согласились бы бежать. Нет, придется ей выбираться одной.
На пастбище возле лагеря оставалось довольно много лошадей, к сожалению в основном вьючных. Самых быстрых скакунов забрали охотники. В конце концов Вачиви все же разглядела в середине табуна приземистую и по виду выносливую кобылку. Особой резвости ожидать от нее не приходилось, но для долгого путешествия она была вполне пригодна. Вачиви подошла к ней, похлопала по шее, осмотрела копыта. Все было в порядке, и она, сняв путы с передних ног кобылы, в один миг взлетела ей на спину и там распласталась. Повинуясь движениям ее ног, лошадь медленно двинулась вперед, а Вачиви, держась руками за гриву, свесилась в сторону, чтобы ее не было видно из лагеря. Этому трюку когда-то давно научил ее отец, и Вачиви освоила его в совершенстве. Не раз ей удавалось подшутить над ним и над братьями, подъезжая к ним совершенно незаметно.
Только когда лошадь преодолела большую часть расстояния от пастбища до леса, Вачиви рискнула выпрямиться и снова сжала бока лошади коленями, заставляя бежать быстрее. Лошадь прибавила шаг; она шла довольно резво, но ей было далеко до тех быстрых как ветер коней, к которым привыкла Вачиви. А сзади уже послышался частый топот копыт — ее кто-то преследовал, и если судить по звуку, двигался этот кто-то намного быстрее. Оглянуться Вачиви не посмела, она только понукала лошадь, и та едва не споткнулась.
И все же Вачиви почти достигла опушки, когда преследователь нагнал ее и схватил сзади крепкой рукой. Это был Напауши. Не сказав ни слова, он перебросил Вачиви на своего коня, усадив перед собой. Кобыла, на которой она скакала, сразу остановилась и принялась как ни в чем не бывало есть траву. Подавшись вперед, вождь схватил лошадь за недоуздок и привязал к своему седлу. Конь под Напауши был резвым и сильным, и Вачиви сразу подумала — на таком скакуне она, пожалуй, сумела бы удрать.
— Ты хорошо скачешь, — сказал вождь таким тоном, словно ничего особенного не произошло. Мужество Вачиви пришлось ему по душе, никогда прежде он еще не видел такой замечательной наездницы. Тот, кто обучал ее верховой езде, знал свое дело, да и Вачиви, видимо, была талантливой ученицей.
— Я думала, ты уехал на охоту, — проговорила Вачиви срывающимся голосом. Она вся сжалась от недобрых предчувствий и боялась, что вождь изобьет ее, может быть, даже убьет. И все же свобода была ей дороже жизни, и она готова была рисковать снова и снова.
— Воины уехали, я остался, — был ответ. На самом деле вождь специально задержался в лагере, чтобы посмотреть, что будет делать Вачиви, как она себя поведет, если будет думать, что за ней никто не наблюдает. Теперь он это узнал.
— Если я оставлю тебя без присмотра, ты снова убежишь? — спросил Напауши, глядя на нее. После быстрой скачки Вачиви разрумянилась и была еще красивее. Она ничего не сказала, но это и был ответ. Вождь понял, что Вачиви будет повторять свои попытки до тех пор, пока между ними не установится хоть какое-то подобие привязанности, но до этого было еще очень далеко. Быть может, думал Напауши, дело пойдет быстрее, если она родит ему ребенка, но торопиться с этим тоже не стоило. Девушку привезли ему в подарок, и вождь хотел, чтобы она стала для него именно подарком, а не наложницей или рабыней. Сломить ее дух ничего не стоило, но что тогда с ней станет? Вачиви нужно было укротить, как укрощают диких лошадей, и вождь не сомневался, что сумеет справиться с этой задачей. В племени кроу Напауши был лучшим наездником; через его руки прошли десятки лошадей, и до сих пор он не знал неудач. А поскольку Вачиви была своенравнее и красивее любого мустанга, постараться стоило.
В молчании они вернулись в лагерь. Кобыла, которую Напауши тащил за собой, громко вздыхала словно от облегчения — она была рада освободиться от требовательной всадницы. Вачиви вождь вез перед собой на седле. Возле своего типи он ссадил ее на землю, а сам отправился к пастбищу, чтобы выпустить там обоих коней. Он был доволен, чего нельзя было сказать о Вачиви, которая не испытывала ничего, кроме жестокого разочарования неудачной попыткой.
Весь вечер вождь внимательно следил за девушкой, хотя другим мужчинам он ничего не сказал о происшедшем. И даже ночью, когда Напауши и вся семья легли спать, он смотрел на спящую Вачиви и гадал, как скоро ему удастся укротить гордую пленницу. Вождь надеялся, что это произойдет достаточно скоро, потому что он уже чувствовал пробудившийся в нем мужской голод. Ему нужна была именно она, Вачиви. Конечно, она была полностью в его власти, но он не хотел спешить, боясь разрушить то, что могло возникнуть между ними со временем. Впрочем, Напауши не сомневался — если он попытается овладеть ею силой, она попытается убить его. Конечно, великий вождь не боялся женщин, но он уже знал, что Вачиви тоже ничего не боится и готова на все. Ни одна из женщин кроу не осмелилась бы совершить то, на что отважилась она. И мало кто из мужчин сумел бы скакать так быстро, спрятавшись за лошадью. На это были способны лишь немногие лучшие воины, но никто из них не смог бы проделать этот трюк с такой непринужденной легкостью, как она. Поистине Вачиви была удивительной женщиной!
Через три дня кроу, следуя за бизонами, перекочевали на новое место. Кроме бизонов охотникам удалось также подстрелить нескольких лосей и чернохвостых оленей. Обитатели лагеря объедались свежим мясом; еще больше мяса сушилось на веревках и шестах на зиму. По вечерам кроу танцевали вокруг костров, празднуя удачную охоту. По традиции, в танцах принимали участие только мужчины, и Вачиви, внимательно за ними наблюдавшая, пришла к выводу, что обычаи кроу почти не отличаются от обычаев ее племени.
При мысли об этом ей еще острее захотелось вернуться домой. Что-то сейчас делают ее отец и братья, думала она. Вачиви очень надеялась, что отец жив и здоров. Потом она подумала об убитых братьях и Охитеке, и ее глаза наполнились слезами. Странное ощущение вдруг словно пронзило девушку: она поняла, что никогда не вернется домой. Вачиви заставила себя прогнать эти мысли и сказала себе, что рано или поздно она все равно сбежит от кроу. Она готова была совершить еще одну попытку немедленно, пока мужчины танцуют, но потом сообразила, что в темноте, да еще по незнакомой местности ей не уйти далеко. Значит, нужно ждать — выбрать удобный момент, когда Напауши не будет в лагере, и… Бизонов с каждым днем становится все больше, вот-вот кроу снарядят большой охотничий отряд, и тогда она рискнет.
В этот день Вачиви ушла от костров рано, почти ничего не поев. Есть ей по-прежнему не хотелось, но она знала, что должна копить силы для следующей попытки побега. В типи она увидела старшую жену вождя, которая корчилась от боли на постели из шкур. Молодая жена сказала, что у той начались роды, и велела Вачиви помочь, но та не знала, что делать. У себя в селении ей еще не доводилось присутствовать при родах.
Сев на землю подальше от роженицы, Вачиви только смотрела, не в силах пошевелиться от ужаса и отвращения. Старшая жена вождя громко кричала от боли. Повитуха, явившаяся вскоре, велела молодой жене кипятить воду и прокалить над огнем нож. Это последнее распоряжение повергло Вачиви в ужас — она вообразила, что женщину убьют, если она не сумеет разродиться, но все обошлось. Повитуха знала свое дело, и вскоре на свет появился красный сморщенный младенец. Обрезав приготовленным ножом пуповину, повитуха туго запеленала ребенка в одеяло и приложила к груди матери, а сама вышла, чтобы закопать послед. Вачиви, которую все еще трясло, помогла младшей жене обмыть роженицу и прибраться.
Когда Напауши вернулся в типи, у него уже было на одного сына больше. С интересом оглядев новорожденного, вождь довольно кивнул и лег спать. Утомленный ритуальной пляской, он скоро захрапел, а Вачиви долго лежала без сна и молилась Великому Духу, чтобы с ней никогда не произошло ничего подобного. Она своими глазами видела, как кроу убили Охитеку и ее братьев, и теперь ей была отвратительна мысль о том, что ей, возможно, придется носить ребенка Напауши, если она останется здесь. В том, что вождь намерен сделать ее своей женой, Вачиви не сомневалась и твердо решила убежать до того, как это произойдет.
В последующие недели кроу переезжали с места на место. Каждый день многочисленные отряды воинов отправлялись охотиться на бизонов, но Напауши не уезжал с ними. Он делал вид, будто у него есть важные дела в лагере, а на самом деле пристально следил за Вачиви, и у нее не было ни единой
