образом из Центрального и Западного Китая. Они живут в фабричном общежитии, питаются в фабричной столовой и, по словам Лоуренса Ло, молодого руководителя отдела продаж компании, как правило, не слишком хорошо понимают, что за изделия производят. Ло сказал, что он и сам-то играет в гольф только несколько раз в год, когда надо протестировать новую продукцию. Клюшки, которые делает компания, большей частью продаются наборами во вместительных мешках в больших американских специализированных магазинах. Фабричным цехам с их голыми цементными стенами и примитивным освещением можно было дать и год, и пятьдесят лет, как и черным от смазки станкам, на которых работают мужчины, придавая трубкам из термически необработанной стали коническую форму и обжимая полученные стержни клюшек аккуратными кольцами. Женщины намазывают клеем полосы графитового композиционного материала, а затем накатывают их на стержни и нагревают для надежного сцепления. Мощный станок штампует из листовой стали полые головки клюшек-драйверов; двое мужчин, стоя по обе стороны другого станка, щипцами вставляют в него и вынимают бьющие поверхности драйверов, на которых станок делает горизонтальные бороздки. После штамповки головки драйверов обрабатываются в тускло освещенном цеху, где на водоохлаждаемых шлифовальных станках работают мускулистые люди в масках; Ло заверил меня, что вода проходит очистку и вентиляция теперь гораздо лучше, чем была, но обстановка все равно выглядела довольно-таки адской. На верхнем этаже в цеху, где стоит очень тяжелый запах краски, сурового вида девушки с копнами волос, в несусветных рабочих ботинках и чулках, проверяют окончательную отделку стержней драйверов и устраняют мелкие огрехи. Другие молодые люди очищают головки клюшек пескоструйными аппаратами, наносят на стержни надписи и логотипы и впрыскивают в головки драйверов клей, чтобы оставшиеся в них мелкие частицы не стучали. В тесно забитом помещении для готовой продукции на первом этаже «леса» клюшек, увенчанных блестящими головками, высятся над «холмами» из разноцветных мешков и над обширными зарослями «тростника» или, вернее, «рогоза»: стержни клюшек кажутся стеблями, смягченные рукоятки — початками.
Как и у природных заповедников Китая, трудностей у этой фабрики хоть отбавляй. Расходы на персонал, которые сейчас в расчете на одного рабочего составляют примерно двести долларов в месяц, год от года росли, и новые общегосударственные законы повысили, по крайней мере в теории, минимальную заработную плату и требуют от компаний, чтобы они всем, кроме нанявшихся на короткий срок, давали страховку и платили при увольнении выходное пособие. Вдобавок центральное правительство решило ускоренными темпами развивать внутренние районы страны, и поэтому теперь работодатели в прибрежных городах, подобных Нинбо, должны предлагать рабочим еще более заманчивые условия, чтобы они приезжали и оставались. Между тем экспортные дотации стали в Китае менее щедрыми, стоимость сырья растет с каждым месяцем, американская экономика слабеет, американский доллар не пользуется спросом, и при этом фабрика не может переложить бремя добавочных расходов на потребителя: американские покупатели тогда просто уйдут к другому производителю.
— Наша прибыль стала очень-очень скромной, — сказал Ло. — То же самое было десять лет назад, когда сюда перебрались тайваньские производители. А сейчас все больше предприятий переводится во Вьетнам.
— Вьетнам — очень маленькая страна, — возразил Дэвид Сюй с лучезарной улыбкой.
Уходя, мы увидели у дверей огромный мешок с клюшками, упакованными в пластик.
— Это лучшие клюшки, какие мы делаем, — сказал мне Ло. — Последняя модель. Президент дарит вам их, ценя ваш интерес к гольфу.
Я посмотрел на Сюя и мисс Ван, мою переводчицу, но ни тот, ни другая не подали мне ясного знака, как поступить. Точно во сне я смотрел, как клюшки кладут в наш фургончик. Вот дверь за ними захлопнулась. Наверняка ведь есть какое-то известное правило журналистской этики на этот случай?
— Ох, что-то я не знаю, — пробормотал я. — Я совсем не уверен…
Не успел я глазом моргнуть, как Ло уже махал мне на прощанье, и мы покатили, окутанные туманом позднего утра. Поднялся сильный, теплый, пахнущий дымом ветер; внезапно стало тяжело дышать. Я подумал, что сумел бы, пожалуй, отказаться от подарка, если бы получше разбирался в китайском деловом этикете. Надо признаться, однако, что свое парализующее действие оказали на меня в критический момент и соблазнительные слова «последняя модель», породившие мысль о том, как я буду играть этими блестящими, сексапильными, новейшими клюшками: продолжительная поездка по фабрикам возбудила во мне вкус к конечному продукту. Лишь теперь мне пришло в голову, что тащить этот груз с собой до Нью- Йорка — морока изрядная. И, кроме того, если я принял такой роскошный подарок, не будет ли невежливо с моей стороны писать о сильном запахе краски в цехах? И, кроме того, разве я люблю гольф?
— Я думаю, нам надо вернуться и отдать клюшки обратно, — сказал я. — Можем мы так поступить? Мы не оскорбим этим президента?
— Нет, Джонатан, вы должны оставить клюшки у себя, — ответил Сюй.
Но в его голосе я почувствовал оттенок неуверенности. Я объяснил, какой обузой будет для меня этот мешок в моих переездах, и мисс Ван, сама ненамного больше этого мешка, вызвалась отвезти клюшки в Шанхай и хранить у себя до моего вылета домой.
— Мне надо худеть, — сказала она.
— Это будет напоминать вам о поездке в Китай, — сказал Сюй.
— Вам безусловно надо принять этот подарок, — согласилась мисс Ван.
Мне вспомнилась поездка в Орегон месяц назад. По случаю юбилея брата я наконец-таки отправился с ним в Бандон-Дьюнз. В специализированном магазине тревожно выглядывали из корзинок тупики, на поле для гольфа я с нарастающим раздражением запорол все восемнадцать великолепных лунок, в то время как Боб загонял мяч в лунки черт-те с каких расстояний. Чтобы добраться до Бандона из дома Боба, мы поехали в Портленде в аэропорт на трамвае. Если ты хочешь почувствовать себя беспримесно белым бездельником мужского пола, нет ничего лучше, как потревожить в утренний час пик этнически разношерстную толпу рабочих людей, заставляя их обходить твой мешок с клюшками.
Я сказал Дэвиду Сюю, что хочу передарить свои новые клюшки ему. Он запротестовал:
— Я ни разу в жизни даже и не бывал на поле для гольфа!
В конце концов, однако, ему волей-неволей пришлось согласиться.
— Они помогут мне почаще о вас вспоминать, — философски проговорил он. — Это будет чудесная, яркая приправа к моей жизни.
Среди тысяч недавних сообщений на сайте Общества защиты диких птиц Цзянсу, базирующегося недалеко от Шанхая — в Нанкине, столице провинции Цзянсу, — имеется ветвь дискуссии, начало которой положил Сяосяогэ, новичок на этом сайте, разместивший там свои фотографии птиц в зоопарке и подвергнутый за это резкой критике. Сяосяогэ не остался в долгу:
Я никогда раньше не слышал, чтобы организация, занимающаяся защитой животных, отрицательно отзывалась о зоопарках… Разве так называемые «заказники для диких животных» — не тюрьмы своего рода, где животных держат для их защиты?
Далее он пишет:
Разве зоопарк — не единственное место, где можно снимать птиц простым фотоаппаратом с близкого расстояния? В противном случае вам, чтобы фотографировать птиц, надо тратить тысячи [на фотоаппаратуру], и тогда получается, что это занятие — для богатых… Эти люди подсаживаются на удовольствие от красоты птиц и не могут высвободиться; они подсаживаются на удовольствие от нахождения новых видов и не могут высвободиться. <…> Если бы любителей разглядывать птиц по- настоящему заботила судьба пернатых, они тратили бы меньше сил на изготовление милых картинок и больше беспокоились о защите природы от человека.
Отвечая Сяосяогэ, один из участников обсуждения заметил, что первый нанкинский наблюдатель за птицами в естественной среде использовал
…самый обычный бинокль за 200 юаней — и стал признанным по всей стране экспертом. Он пять лет
