как робкий утренний луч, пробивающийся сквозь туманную мглу. Но он уже слабо верил, что этому свету суждено озарить его. И снова ему захотелось избавиться от мук, и снова он захотел забыться. Данилин с показательной небрежностью, отрицая победу рутины над его разумом, залпом опорожнил стакан.
— Мощно! — прокомментировал Венский его выступление с бутылкой и стаканом, — Станиславский был бы в шоке. Верю, Миша! Верю! Жизнь — дерьмо! Вот только долго ли ты так протянешь боец?
— А я и не претендую. — прохрипел Медведь, смачно занюхав локтём горькую.
— Ну, ну. — с укором хмыкнул Венский. — Ну, тогда я ошибся, и зашёл не в ту дверь.
Данилин звериным взглядом впился в Александра. Порция яда возымела желаемый эффект.
— Да нет больше Медведя! — взревел он. — Издох он в берлоге, как шавка на помойке. Залёг и издох. И не нуждается он больше в нравоучениях и наставления и в помощи не нуждается.
Данилин вскочил и навис над Венским как зомби, готовый в любой миг наброситься на обидчика и сломать его тело в стальных тисках могучих лап.
Венский стоял, как и прежде подпирая собой дверной косяк, и лишь взгляд его сделалась металлическим, холодным и чересчур спокойным.
— Дурак ты Миша, хотя и не был таким, но вероятно, оказался слабее, чем я думал. Извини за беспокойство. Продолжай свои похороны, приглашай на поминки. — Венский зло улыбнулся, — Приду по старой памяти.
И он направился к выходу.
Тяжёлые шаги за его спиной угрожающе быстро приближалась. Венский сделал шаг в сторону и боковым зрением уловил стремительный полет кулака–кувалды, пытающегося воткнуться в его голову. Он ещё сильнее сместился в сторону, и коротким резким движением быстро погасил неадекватное сознание Медведя.
Данилин открыл глаза, вернее один глаз, так как второй затёк от образовавшейся гематомы. Он сидел на полу в коридоре, а рядом, на корточках, как ни в чём не бывало, сидел его бывший командир и очень близкий товарищ.
— Сволочь ты Саня, — буркнул Данилин, трогая заплывший глаз. — Ко мне же сегодня дама должна придти, что я ей скажу.
— Хорошая дама? — Венский проявил искренний интерес.
— Хорошая, не такая как ты представляешь. Помоги встать, не видишь мне здесь тесно.
Венский подал ему руку.
— Тяжёлый, чёрт. И как я тебя на себе из боя вынес, ума не приложу.
Данилин улыбнулся.
— Не знаю, ты всегда был непредсказуемый. — Данилин встал, посмотрел на синяк, и отчего?то радостно заулыбался.
— Нравиться? — спросил Венский, разглядывая собственное произведение в то же самое зеркало.
— Да ты всегда был быстрее. — грустно сказал Миша.
— Неправда. — тон Венского сделался возмущённым. — Ты вспомни, как на спор уложил меня за несколько секунд. Где же это было?
— В Ливии. — довольно изрёк Миша, — Ну я тогда действительно был в форме.
— Да ты, Миша всегда в форме, только иногда настроение у тебя отвратное. Характер поганый. Понимаешь?
— Какой есть. — Медведь как паровоз выдохнул накопившийся в его организме лишний воздух, а вместе с ним и мучительное напряжение, — Есть будешь?
— Ты ж спрашивал.
— И чего ты мне ответил?
— Буду.
— А пи… — Медведь оборвал себя на полуслове.
— Выпью за встречу, почему нет? — спокойно сказал Венский.
Данилин зыркнул на Александра, хотел что?то сказать, но вместо этого развёл в стороны руки и произнёс,
— Я искренне рад, командир, нет, правда, не ожидал.
Венский внимательно посмотрел на него, затем бросил короткий взгляд на закрытую комнату.
— Там, то о чём я думаю?
Медведь довольно сощурился.
— Ты даже не представляешь, как это теперь выглядит.
Венский уважительно покачал головой.
— Ну, слава богу, а то я начал за тебя переживать. Пошли капитан, угощай, чем бог послал.
Они расселись за небольшим кухонным столом. Данилин разложил по тарелкам яичницу, порезал колбасу, хлеб, выставил банку маринованных огурцов, поменял стаканы на рюмки, разлил водку; Венскому полную, себе половинку.
— Нет, старичок, первую полную, а там решать будешь.
Данилин понимающе кивнул.
Они подняли рюмки, несколько секунд молча смотрели то ли в даль, то в собственные души, затем так же молча впили.
— Рассказывай. — попросил Миша, запихивая в рот чуть ли не всё порцию яичницы за раз.
— Мне помощь твоя требуется.
Данилин перестал жевать, удивлённо посмотрел на Венского, молча взял водку, налил ему, себе снова половину, потом подошёл к раковине и, не глядя, выплеснул в неё всё содержимое бутылки.
Александр улыбнулся.
— Рассказывай. — повторил он, усевшись за стол.
— Да всего сразу не расскажешь, — Венский дёрнул бровями и наморщил лоб, давай поедим и покажешь мне свои сокровища, там и поговорим.
Они быстро поели, обменявшись в процессе информацией о своих общих знакомых. Данилин заварил крепкий чай с мятой и ещё какими?то травами. Рассказал Венскому о своей девушке. Рассказывал с трепетом и чувством, и Александр понял, что она действительно хорошая, и как нельзя лучше подходит этому человеку, который по большому счёту так и остался ребёнком, хотя и очень большим.
После трапезы, они подошли к тайной комнате. Данилин открыл ключом дверь, и гордо распахнул ее, представив на суд командира, то, что крайне редко демонстрировал людям.
— Мы все одинаковые. — произнёс Александр, заворожённый увиденным.
В квартире Венского было одно жилое помещение, в котором он не особенно следил за интерьером, в отличие от остальной площади, где мебель и прочие аксессуары были приобретены в самых престижных магазинах. Здесь же картина была зеркально противоположна. Всё помещение представляло собой захламленный бедлам, а здесь…здесь можно было проводить медицинские операции. Венскому даже показалось, что он почувствовал запах кварца.
Начищенный до блеска паркет, идеально чистое окно, почти наглухо занавешенное плотными и довольно приятными на вид шторами. Новые шкафы с книгами, на которых не наблюдалось ни единой пылинки. Идеально ровные и покрашенные голубовато–серой структурной краской потолки и стены. Грамотная система освещения. Угол занимало полутораметровое растение в большом горшке, Венский решил, что это драцена, но не рискнул бы спорить со знатоками. На одной стене, фотографии…много фотографий, все в рамках, развешанные аккуратно, в особенной последовательности.
Венский задержался и несколько минут рассматривал фото, там было множество знакомых ему лиц. Там были те, с кем Александр не раз рисковал жизнью. За каждым снимком стояли длинные и красивые истории, которые и Венский и Данилин могли бы вспоминать часами.
Александр подумал, что их дома, как нельзя лучше характеризуют, нелепые попытки обустроиться в чуждом для них обществе, которое не может принять внутренне сознание. Они, почему?то должны соответствовать социальному статусу, тех с кем приходится общаться. А для себя и у него и Медведя есть скрытый уголок, где душа принимает всё, где глаз радуется всему, где можно чувствовать себя комфортно, без оглядки на мнение окружающих.
У Венского в своё время были попытки уйти в стакан и завести себе друзей, вероятно похожих на тех,
