Венский шёл за ним. Он словно питон, проглотивший жертву, медленно переваривал услышанное, и находился от этого в полнейшем замешательстве.
Когда они покинули охраняемую территорию, и вышли на Лужнецкую набережную, Венский остановился. Ридгер сделал несколько шагов и то же замер в ожидании.
— Ты заказал убийство Славина? — спросил Венский, сдерживая нарастающий внутри гнев.
— Я. — ответил Ридгер не оборачиваясь.
— Ты знал, кто будет исполнителем?
— Знал.
— Теперь ты решил избавиться от свидетелей?
Ридгер обернулся и двинулся в сторону Венского.
— Не дёргайся. — остановил его тот и сунул руку за полу пиджака, имитируя, готовность в любую минуту выхватить пистоле, которого у него к сожалению не было.
Ридгер остановился.
— За, что же ты убил Славина? — с презрением в голосе спросил Венский.
— Это ты его убил.
— За что ты заказал Славина? — с ещё большей ненавистью перефразировал вопрос Венский.
— А ты не знаешь? — Ридгер саркастически ухмыльнулся.
— Я не знаю.
— Допустим, что так. — Ридгер немигающим взглядом смотрел прямо в глаза Венскому. — А за что убивают в нашем мире, Саша? За деньги, за власть, за возможность жить лучше. Славин, мог сильно навредить мне, он вмешался в игру, правила, которой хорошо были известны ему. У меня просто не было выбора, либо я его, либо он меня. Да, я знал, что исполнителем будешь ты, но позволь полюбопытствовать, какая мне разница, кто будет нажимать на курок. Ведь ты давно работаешь ликвидатором, и я никак не испортил твою и без того убогую биографию.
— Я работаю на государство. — не слишком уверено произнёс Венский.
— Да не смеши меня. Неужели ты считаешь, что твоя служба не в курсе моих дел, неужели ты настолько наивен. Ты думаешь я могу обмануть такую мощную структуру? Да если бы им было не выгодно убирать Славина, то они бы убрали меня. Просто на сегодняшний день я больше нужен стране, чем бедняга Славин. Это государство предоставило мне право на ликвидацию Славина, а ты исполнил работу.
— Ты врёшь, сука. — Венский с трудом сдерживал себя.
— Да ты всегда был идеалистом. Нарисовал себе мир, где есть плохие и хорошие, и определил себя на сторону хороших. — Ридгер брезгливо плюнул на землю. — Как удобно! Неведение! А может не желание знать правду?
— Правду?
— Правду. — прокричал Ридгер, — Которая заключается в том, что побеждает тот, кто сильнее, а не тот кто хороший. А ты решил, что твоя хата с краю, и эта позиция позволяет тебе спокойно убивать людей, получая за это не слабые гонорары, и при этом можно не интересоваться кто и за что их заказывает.
Венский отрицательно покачал головой.
— Бесполезная болтовня. Кто такой Светлый?
Ридгер изменился в лице. Он глубоко вздохнул и руки его сжались в кулаки.
— Да я понятия не имею, откуда он взялся, и кто он такой. Он появился сразу после убийства Славина, и представился его братом. Я встречался с ним, но он даже не намекнул, что конкретно хочет, кроме того, что у него есть желание испортить мне жизнь. Он больной психопат.
Ридгер сделал ещё один шаг в сторону Венского, но тот характерным движением руки под пиджаком остановил его порыв.
— Саша, неужели ты не понимаешь, что в данной ситуации играю не я, и даже не ты, это нас с тобой кто?то играет.
— Стой где стоишь. — скомандовал Венский, — Кто крыса в службе?
— В службе? — Ридгер рассмеялся, а ты поинтересуйся у своего куратора. Хотя, лучше не стоит, ведь запудрить голову, такому запредельному принципиалу как ты, ни каких проблем не составляет. Сам разбирайся.
— Разберусь. — пообещал Венский.
— Валяй. — передразнил его Ридгер.
— И последний вопрос. — Лицо Венского стало похоже на смерть и Ридгер непроизвольно попятился в назад, — Почему ты решил убрать меня?
— Да ты с ума сошёл Венский. — Ридгер затряс руками, от бессилия.
— Ты подставил меня в клубе «Малина», ты приказал Изотову, застрелить ни в чём не повинную женщину, ты иуда Ридгер, тебя давно пора пустить в расход.
Ридгер выдохнул, расслабил плечи и выпрямился во весь рост. Теперь он стоял спокойно и не выражал ни каких чувств по отношению к Венском.
— Скажу тебе так, друг. Я не подставлял тебя, и не имею ни малейшего понятия, что за бред ты несёшь. Но мне помниться, что как?то раз, я уже пытался объяснить тебе, что не виноват, но ты не поверил. Почему я должен оправдываться теперь? — Ридгер безразлично посмотрел на Венского, — Тогда, в горах, ты растоптал всё, что нас объединяло, ты наплевал на жизнь и смерть, на нашу дружбу, ты наплевал на всё, что имело значение, в угоду своим принципам и слепой вере в торжество справедливости. Тогда ты почти умер для меня. Вы все отвернулись, и предоставили мне право самому разбираться со своим проблемами. Я ненавидел тебя очень долго. Я мечтал, что бы ты узнал правду и пришёл ко мне покаяться. Но я никогда не желал тебе смерти. Я давно простил тебя, Венский.
Пауза. Долгая молчаливая пауза, повисшая между двумя людьми. Всё, что нужно было сказать, уже сказано, но тишина не может длиться бесконечно.
Ридгер улыбнулся покачал головой в знак презрения, и повернулся спиной к Александру.
— Я рад, что мы встретились, но не вижу никакого смысла в продолжении нашего разговора..
Он вскинул вверх руку, в прощальном взмахе, и гордо пошёл вперёд, не оглядываясь и сбавляя шагу.
Венский остался стоять, опустив руки, и наблюдая как Ридгер уходит. Он не поверил ему. Он вообще никому не верил в последнее время. А может быть он никогда не доверял людям? Страшно…
Глава 38
Он долго бродил по ночной Москве. Он пытался думать, но мозг отказывался заниматься логическими исследованиями. Несколько часов назад он столкнулся со своим прошлым, и воспоминания накатывали одно за другим, вырываясь из тёмного плена забвения.
Не смотря на то, что теперь он разговаривал с беспринципным и изворотливым бизнесменом, чьим разумом полностью овладела жажда наживы и желание повелевать, не смотря на то, что Ридгер слабо напоминал, того сумасбродного и отчаянного юношу, с которым Венский делил радость и боль, проблемы и печаль, не смотря на то, что настоящая внешность Игоря скорее отталкивала чем вызывала симпатии; Александр всё же сумел разглядеть под восковой маской циника, то что он уже не рассчитывал увидеть никогда.
Если жизнь человека находится под угрозой, то крайне сложно оставаться в образе, созданном для самого себя, в надежде защитится от внешнего мира, или подстроиться под его правила. В такие моменты самые искренние, настоящие чувства, которые действительно определяют сущность и характер каждого, полностью вытесняют наигранность и напыщенность. Любой, заглядывая в лицо костлявой старухе с железной косой, становится тем, кем на самом деле является.
Игорь не струсил, от осознания расплаты за свои промахи, он не стал ничтожно оправдываться и умолять о пощаде, он лишь преобразился, отбросив в сторону мишуру, и на некоторое время стал тем, кем являлся раньше.
Александр до дурноты не желал признавать необратимость перемен. Он искренне хотел что бы Ридгер
