— Убить Хазберта год назад было не сложно, но вы не получали такого приказа раньше. Теперь, когда его лагерь, сменил место базирования, делая поимку, слишком сложной, слишком дорогой, ваши командиры, стали настойчиво доставать его. — старик хрипло вздохнул, не сужая глаз взглянул на солнце и обращаясь то ли к Титану, то ли к небесному светилу задумчиво спросил, — Почему?
— Потому, что его беспредел перешёл все границы, — не задумываясь бросил Титан.
Старик ухмыльнулся.
— Ты хороший солдат, но наивен как дитя…что в общем легко понять.
Титан отвернулся, размеренная, неторопливая манера общения Амалака, в настоящих условиях, начала раздражать его. Сидеть и рассуждать о сути войны, когда задание под угрозой срыва, не входило в планы бойца.
— Может быть, мы поговорим об этом позже?
Амалак, не замечая вопрос, закрыл глаза и неожиданно затянул под нос, какую?то мелодию похожую на распевную молитву.
— Издевается, — подумал Титан и решительно поднялся с камня.
Встав во весь рост, он бросил тяжёлый взгляд на старика, потом на отвесную скалу, и с великой досадой понял, что без старца, не сделает того, что должен. Ему захотелось подойти к Амалаку, схватить его за отвороты старого халата и как следует потрясти дряхлое тело, что бы растормошить слабеющий разум. Титан даже сделал шаг, но старик перестал петь, открыл глаза и повернул голову в сторону воина.
Титан неожиданно для себя замер.
— Я давно знаком с Хазбертом. — тихо сказал Амалак.
Титан качнул головой как бык, перед красным полотном.
— Он не самый хороший воин и не самый сильный человек. До прихода ваших солдат, Хазберт был обыкновенным воришкой и не пользовался уважением. Это вы сделали из него лидера, убрав тех, кого не могли контролировать. Это ваши командиры снабдили его деньгами и оружием, только для того, что бы не останавливать войну, приносящую баснословные доходы, а ведь бойню можно было завершить ещё в самом её зарождении. Но деньги и власть трудное испытание, для человека, тем более если этот человек слаб, а Хазберт слаб и теперь он хочет уйти из страны с деньгами, которые он заработал. Именно поэтому он стал не нужен вам и теперь ты должен помочь устранить его.
Старик смотрел на Титана и в его взгляде тот читал явный вопрос: «Знал ли ты об этом?»
Что мог ответить Титан? Не знал…не верю…глупость! Но он молчал, отведя взгляд в сторону.
Титан, знал, что эта война, как и все, на которых ему пришлось побывать, двусмысленная и слишком много вещей, которые он не может объяснить, ни раз пробуждали в его сознании неприятные вопросы и подозрения. Он видел многое: мародерство, торговлю наркотиками и оружием, глупые, необоснованные приказы, большие деньги, исчезающие так же неожиданно, как и появляющиеся в полевых штабах, он слышал разговоры о коррупции в командовании, но жёстко пресекал эту болтовню. Это война! А на войне как на войне, кровь, насилие, страх и смерть. Не многие могут пройти через это не запачкавшись в своих низменных чувствах, но…только не он!
— Мне не интересен твой рассказ. — Титан сказал сухо и жёстко. — Ты можешь читать свои проповеди, где угодно и сколько угодно. Скорее всего ты найдёшь понимающих, но я никогда не войду в их число. Я офицер, я солдат своей страны, я должен выполнять распоряжения, не рассуждая об их верности. Если каждый станет думать над очередным приказом командира, то это будет не армия, а сборище демагогов и болтунов. Но могу сказать тебе одно. Лично я защищаю тех, кто хочет жить мирно, я не вор и не предатель я верю, в свой народ, верю в справедливость наших действий. Я не политик и не собираюсь рассуждать о верности мирозданья на публике, что бы поднять свой рейтинг. И если ты не хочешь помочь мне избавить мир от поддонка, то уйди с дороги.
Титан, стоял, положив загрубевшие руки на автомат, и грозное оружие созданное тихим гением, было готово в миг, без рассуждений выполнить приказ хозяина и убрать с дороги любого, кто вздумает противостоять ему. Неодушевлённая механика, верно служившая тому кто цепко схватил её, не имела ни глаз, ни ушей, ни сердца, она била точно, хладнокровно и безотказно, отбирая жизнь за жизнью. Для этого не стоило приводить её к присяге, воспитывать и пичкать идеологией. Лёгкое, непринуждённое нажатие на спусковой механизм и свинцовые, смертоносные кулаки, нагло и цинично, на века избавят мир от лишнего, неугодного мнения. Идеальный солдат.
— Хватит болтать старик…хватит! Поднимайся и показывай дорогу.
Амалак, отвёл взгляд в сторону. Титан видел, что глаза безумного старика, вновь исходятся отвратительным извращённым хохотом. О, как бы он хотел остановить это унижение и избавить себя от общества, надменного самоуверенного человека, но…
нельзя, не теперь, он нужен ему, он должен указать дорогу. Титан даже не представлял насколько его желание окажется исполненным и как будет труден путь открытый Амалаком.
— Ну! — проревел Титан и хищно щёлкнул предохранителем.
— Успокойся солдат. — в голосе Амалака, не чувствовалось ни страха ни суеты. — Ты ответил на мой вопрос. Извини, что мне пришлось задеть твои чувства. Пошли.
Старик встал и так же как и прежде неспешно направился к подножью скалы.
— Старый безумец! — прошептал ему вслед Титан, переводя предохранитель оружия в исходное положение, — Он действительно думает, что может летать?
Уродуя берцы об острые камни, Титан следовал за Амалаком. Подойдя вплотную к подножью скалы, старик остановился…прислушался.
Как тихо! Как отвратительно тихо! Титан слышал как шуршат по камням маленькие зелёны ящерки, в страхе разбегаясь от чужого присутствия.
Амалак двинулся вдоль каменной гряды и через несколько сотен метров остановился вблизи еле заметной расщелины. Титан подошёл ближе и в лицо его пахнуло прохладой и сыростью.
— Значит не обманул — с облегчением подумал Титан.
Чёрным и сырым зевом, перед ними распахнула пасть, старая забытая всеми пещера.
— Это короткий путь. — всё в той же манере, иронично и спокойной, поведал Амалак и прорезав тьму светом своего фонаря, шагнул внутрь.
Глава 44
Не сложно делать то, что умеешь. Что умеешь делать хорошо — совершать приятно, даже если твоё ремесло не самое гуманное и созидательное.
Венский умел убивать. Он делал это быстро и если бы речь шла о любой другой работе, то слово аккуратно подошло бы здесь как нельзя лучше. Но разве можно убивать аккуратно?… Венский не задумывался над этим. Он не мусолил в голове издержки своей профессии и никогда не оказывался мысленно на месте жертвы ни на войне, когда участвовал в открытой рубке, ни теперь, когда начал стрелять из?за угла. В изменении формы действия для него не существовало принципиального различия, во всяком случае он не хотел замечать его, хотя предательские мыслишки время от времени пытались вывести на разговор с самим собой, но он поступал со своевольными порождениями разума так же как и с остальными врагами — убивал, в самом их зачатии. Александр считал, что защита интересов страны, а значит людей которые её населяют, не нуждается в дискуссии и обсуждении.
Теперь, всё изменилось.
Неожиданно он узнал, что не всегда, в последние годы защищал Родину от предателей и негодяев. Не всегда он выполнял долг перед своим народом. Те, кто сумел выстроить собственный бизнес на основе федеральной службы, попросту пользовались его услугами и руками очарованного профессионала устраняли неугодных конкурентов.
Мерзко! Мерзко и гадко!
Но разве он знал? Разве стал бы он выполнять задания понимая, что служит не стране а хитрожопым выродкам, для которых деньги заменили честь, совесть, семью и Родину. Нет, не стал бы! Ни за что не стал
