титаническим упорством стараешься сделать всех одинаковыми, для того, что бы лучше была заметна твоя личность. Неужели тебе мало того, что ты имеешь. Неужели тебе хочется наслаждаться лишь льстивыми речами, и страхом, который испытывают перед тобой те, кто населяет твой мир. Разве хуже. Когда каждый может жить так, как считает нужным?
Лик Мелиора был пунцовым от злости.
— Если каждый будет делать, то, что хочет, то они просто истребят друг–друга.
Создатель воздел руки к небу, и летний ливень, покрыл его пьянящей влажной прохладой.
— Но ведь истреблять друг друга, они станут лишь потому, что ты навязал им эти правила. Ты убедил их в том, что для того, что бы быть счастливым, нужно любыми путями добиться своего, не задумываясь о том, чем это может грозить окружающим.
По разъярённому лицу Мелиора стекала струйками дождевая вода, волосы, растрёпанные ветром, вымокшие и слипшиеся, обречённо свисали с его головы. Он фыркал и отплёвывался, освобождаясь от назойливых капель, затекающих ему в нос и рот.
Создатель с отеческой любовью посмотрел на измученное лицо его.
— Ты так одинок, брат мой. Разве ты не хочешь вернуться и жить счастливо там, откуда ты ушёл?
— Ты изгнал меня. — почти рыдая прокричал Мелиор.
— Я дал тебе возможность понять, что твои мысли ошибочны, освободив тебя от своей воли, и предоставив полную свободу выбора. Но вместо того, что бы разобраться в собственной душе, ты стал выстраивать вокруг себя мир, в точности повторяющий твою мечущуюся душу, и теперь не понимаешь, что тебе нужно делать. Ты хочешь, что бы я преклонялся перед тобой, и не понимаешь, что я итак буду любить тебя вечно, ибо ты неотъемлемая часть вселенной. Разве тебе мало спокойной жизни, в раю?
— Мало. — уверенно сказал Мелиор. — Мне не нужна спокойная жизнь. Борьба за свои идеи, и есть смысл моего существования.
— Твои идеи это долгий и трудный путь домой. — задумчиво произнёс Создатель, — Именно поэтому я и дал тебе полную свободу выбора. А где твой дом, решить можешь только ты. Либо ты, убедившись в неоправданности твоих убеждений, вернёшься ко мне. Либо… — Создатель грустно опустил глаза. — Либо ты окончательно откажешься от порядка и полностью погрузишься в Хаос. Но даже там ты не найдешь покоя, поскольку как и я ты знаешь, что правила Хаосу неизвестны, и все твои попытки, чего?то создать будут обречены на провал в самом их зарождении. У тебя есть время, ровно столько, сколько тебе понадобиться для того, что бы сделать свой выбор
Мелиор смахнул ладонью воду с лица.
— Как ты это делаешь?
— Что? — удивлённо спросил Создатель.
— Как ты можешь быть таким терпимым к тем, кто не разделяет твоих убеждений.
— Любовь. — спокойно произнёс Создатель. — Я люблю этот мир таким, каков он есть, без оглядки на отношение к себе, без обсуждений и предвзятостей. Я просто люблю всё сущее и не могу представить, как можно жить по–другому. Именно эта мысль создала вселенную, и именно она будет существовать вечно, поскольку любовь не имеет ни границ, ни размеров. Как может мать не любить своё дитя, даже если оно заблуждается и калечит свою жизнь, как может отец забыть своего заблудшего сына, даже если изгнал его из дому, разве не примет он его, если тот вернётся и попросит о помощи.
— Но мне не нужна помощь! — прошипел Мелиор, — Мне нужно твоё невмешательство в мои дела.
— Я никогда не вмешивался в твои дела брат мой, если ты не выходил за рамки своего мира, со своими греховными мыслями.
— Ты помог ему поддаться убеждениям твоего апостола, и тем самым сорвал мои планы.
— Это был его свободный выбор, и теперь его душа не принадлежит тебе целиком, а следовательно, я не могу оставить его. Если он добровольно откажется от моей помощи, ради твоих ценностей, то я не стану препятствовать, а пока…. — Создатель задумался, — Он становится частью истины, поэтому имеет право делать то, что позволено всем сумевшим прорвать пелену дурмана, созданную тобой. Он возвращается домой, и я не станут мешать его возвращению. Но путь его не пройден до конца, поэтому я не могу открыть перед ним двери, он ещё не завершил своё шествие.
Мелиор брезгливо сплюнул дождевую воду.
— Хорошо. Пусть всё будет, так как будет. Посмотрим, за кем окажется последнее слово.
Создатель улыбнулся.
— Последнее слово, никогда не будет произнесено, ибо нет слова, которое можно назвать последним. Ты это знаешь не хуже чем я.
Глава 41
Машина остановилась у ресторана «Лабиринт». Неожиданно разразившаяся гроза, усилилась, дождь лил как из ведра.
Казалось бы, ничего не предвещало ливня, но резкие порывы ветра, словно по команде нагнали грозовые тучи, которые пролились на землю знатным летним дождём. Улицы опустели. Люди попрятались под крыши и навесы, заполнили собой магазины и кафе, пережидая разгул стихи. Лишь немногие совершенно спокойно вышагивали по тротуарам, никуда не прячась и никуда не торопясь. Это были в основном молодые люди, весело смеющиеся, и искренне радующиеся летнему дождику, который не сумел ни напугать их, ни испортить солнечного настроения. Для этих людей на сегодняшний день просто ещё не существовало события, способного заставить разочароваться в происходящем и рассматривать любое отклонение от задуманного, как нечто ужасное.
Торопливым движением, один из спутников Элеоноры и Ильи, открыл заднюю дверь машины, пригласил их покинуть автомобиль и пройти в ресторан, дверь которого уже держал открытой второй их спутник.
Элеонора вышла первой и быстро прошмыгнула в «Лабиринт», за ней проследовал Илья.
Швейцар на входе, вежливо поклонился вошедшим и подобострастно произнёс, обращаясь к одному из тех, кто передал молодым людям, довольно бесцеремонное приглашение на встречу.
— Проходите, он уже минут двадцать, как приехал. — голос его был, взволнованным и даже, как показалось Илье, напуганным.
Пройдя через зал, который был на удивление пустынным, сопровождающие остановились около арочной двери.
— Вам туда. — спокойно оповестил тот, кто казался более вежливым.
— Искренне благодарим, — с нескрываемым сарказмом в голосе произнёс Илья, а Элеонора брезгливо оглядела, провожатых, с головы до ног, по очереди, и издевательски усмехнулась.
Илья ни сколько не удивился, когда зашёл внутрь и увидел, что Всеволод Александрович Реболаров, с невозмутимым видом восседает за уставленным разнообразными яствами столом и аппетитно поглощает карпачо с белыми трюфелями.
Увидев Илью и Элеонору. Реболаров прервал свою дневную трапезу.
— Добрый день, молодые люди. — тон его голоса ничем не отличался от прежнего. — Вы простите меня за столь изобретательное приглашение, но, увы, вы сами заставляете меня прибегать к особым мерам предосторожности.
— Что?то случилось? — спросила Элеонора.
В отличие от Ильи она была удивлена, тем, что увидела перед собой Реболарова.
— Надеюсь, что нет. — холодно произнёс олигарх, проедая взглядом на Илье дыру. — беспокоюсь, за господина Илаева, который, как обычно своей самодеятельностью, ставит под угрозу наши планы.
— Ваши. — поправил его Илья.
— Наши. — настойчиво повторил Реболаров. — Или после общения с Михаилом Бештеровым, ваши планы резко изменились?
Илья усмехнулся.
