— Я не могу взять такие деньги. Извини.
— Значит, у братвы, которая иногда лежит в этой палате, вы можете брать, а у меня — нет?
— Да с чего, собственно, ты решила, что я беру у братвы?
— Потому что меня не проведешь. У вас эксклюзивный французский одеколон, причем не подделка, а оригинал. Это удовольствие стоит сотку баксов. Дальше — натуральные ботинки из крокодиловой кожи, золотая цепь толщиной в палец и бриллиантовый крест с кулак, что под халатом — не знаю, не видела. И все это на зарплату врача? Да вы только скажите кому-нибудь — упадут со смеху. Хорошенькая у вас зарплата, наверное! Нет уж, возьмите и не ерепеньтесь, а лучше помогите мне выйти из этого учреждения.
Лев Валерьянович покраснел, взял баксы и сунул их в карман.
— Ладно, Яночка, чем сможем — поможем!
— Вот это другой разговор, — вздохнула я.
— И еще, Яна, если тебе какая помощь нужна, то всегда можешь рассчитывать на меня. Знаешь, я с детства любил женщин со звериной хваткой. Ох, был бы я помоложе!..
У моего дядечки засверкали глаза, он разошелся не на шутку. Но тут дверь открылась и вошел Сашка. Валерьяныч мигом удалился.
— Привет, ну что, тебя можно поздравить. Теперь ты хоть на человека похожа. Я смотрю, этот старикашка на самом деле к тебе клеится.
— Ну, во-первых, это не старикашка, а еще тот петух. У таких обычно пик сексуальности именно в этом возрасте, и он на самом деле не прочь приударить за красивой женщиной. Аво-вторых, ты мне напоминаешь ревнивого мужа, уж не влюбился ли ты, мой дорогой?!
— Еще чего не хватало. Просто я честно отрабатываю свои деньги. У меня таких, как ты, полный Владик, просто не каждая предлагает десятку баксов за несколько дней.
— И причем интим исключается. Ведь я не использую тебя в качестве жиголо. При трудоустройстве обычно все ищут такую работу, где интим исключен. Так что тебе повезло.
— Не знаю, как там у вас, но у нас знаешь, что за такие штучки делают? — замахнулся на меня Сашка.
— За какие? — поинтересовалась я.
— Просто язык у тебя без костей. Мелешь все подряд. Благодари бога за то, что меня встретила, а то нарвалась бы на другого, и неизвестно, чем бы тогда твои приключения закончились. Думаешь, мне охота с тобой возиться, сам не рад, что подвязался, у меня своих дел по горло, а здесь еще ты на мою голову свалилась.
Я внимательно посмотрела на Сашку. Его мускулистые плечи обтягивала тонкая майка. Казалось, еще немного — и литые мускулы вывалятся наружу. Ему запросто можно дать титул «лучшее тело года». А из шорт выпирало настоящее орудие. Сженщинами у него, наверное, полный порядок. В этом можно не сомневаться. И еще заметила, что в последнее время он стал как-то выпендриваться. Нацеплял на себя целую кучу цепей, перстней, браслетов из золота высшей пробы, наверное, хочет произвести на меня впечатление.
— Чего ты так разрядился, — рассмеялась я. — Ты мне любым нравишься, можешь не переживать.
— Ничего я не разрядился. — Он сделал обиженное лицо. — Я всегда так хожу. Что ты вечно ко мне цепляешься: то тебе не нравится правый руль, то мое золото. У вас что там, по-другому ходят?
— Да нет, не особо. Просто у нас левый руль. Машина с правым рулем считается машиной повышенного риска и, как бы тебя не обидеть, второсортной, не престижной, что ли. Затем обилия золота у нас тоже не наблюдается. Достаточно одной золотой цепи или же браслета на руку, такого, знаешь, с бриллиантовыми перегородками. И еще одна особенность, которая сразу бросается в глаза приезжему человеку: здесь у вас все одеты по-спортивному, как будто только что пришли с тренировки. Унас вообще никто не носит спортивные костюмы. Все предпочитают строгий, деловой стиль, хоть ты коммерс, хоть блатной — разницы нет. Тот, кто располагает деньгами, одевается в эксклюзивных бутиках, там продаются дорогие коллекционные вещи от известных кутюрье. Это недешевый товар, но оно того стоит. На барахолках нет настоящих вещей, одни подделки, правда, бывают и качественные, но это крайне редко, такие встречаются одна на тысячу. Дальше — белоснежная рубашка, обычно шелковая от Версаче, кожаный ремень от Валентино и стильные ботинки из последнего каталога. На галстуке обязательно должен быть бриллиантовый зажим, на манжетах рубашки — такие же запонки. Особенно в цене старинные изделия из какого-нибудь антикварного магазинчика на Старом Арбате. Вот я описала тебе внешний вид обычного «нового русского», проживающего в Москве или Питере. Но чтобы с утра до ночи носить спортивный костюм, такого я еще не видела.
— Ну ты здесь наплела, — взъелся Сашка. — Мне, допустим, никогда не шли костюмы, я их с детства терпеть не могу. У тебя, наверное, все мужики в костюмах были?!
— Конечно, — присвистнула я, — в спортивке ни в один приличный ресторан не пустят, в театр тем более, если только в тренажерный зал — то всегда пожалуйста.
— Мне по московским ресторанам не ходить, а у нас хоть нагишом, разницы нет. Слушай, до чего же ты баба противная, прямо язва какая-то. Что ты меня дергаешь, скажи спасибо, что я вообще здесь с тобой торчу, такой дурой! На хрен ты мне сдалась?! Ищи себе мужика в костюме от Херлена или Херсаче, а меня ты больше не увидишь!
— А что, за живое задела?! — вскипела я и попыталась подняться с кровати, но силы ко мне так пока и не пришли. — Ине смей со мной так разговаривать! Может, ты здесь и крутой, но только не для меня! Убирайся отсюда к чертовой матери со своим навороченным праворульным джипом и спортивным костюмом!
— Да пошла ты на хрен, дура ненормальная. Выкручивайся сама. Я как тебя увидел, так сразу понял, что тебя по голове били. Сразу видно — и ушиб, и кровоизлияние. Тебе в психиатрической лежать надо, подруга.
Сашка покраснел как рак и, хлопнув дверью, вышел.
Ну вот и все, обидела ни в чем не повинного человека, что ж у меня за характер такой противный! Нет, но он тоже хорош, прицепился ко мне, чтобы я рассказала ему правду, на кой черт она ему сдалась! Я его знаю-то всего несколько дней, а видите ли, должна ему еще что-то там рассказывать! Зачем, хотелось бы знать?! Чтобы он использовал все потом против меня? Хорош гусь! Неужели он обиделся и больше ко мне не придет? Жалко, у меня в этом городе никого нет, а с другой стороны, может, и неплохо, десятку сэкономила. Вот они, настоящие рыцари, помогают дамам за деньги, с ума сойти!
Я же все-таки не какая-нибудь уродина, а очень даже ничего. Что ж получается, моя красота не в счет, нужны только мои деньги?! Мне даже стало немного жалко себя. Ну почему такой груз навалился на мои хрупкие плечи? Звериная хватка, сказал Валерьяныч. И это про мою тонкую романтическую натуру! Да у меня сердце тургеневской барышни, а душа Татьяны Лариной, просто это сразу не заметно. Жизнь у нас такая дикая, волей-неволей приходится звереть. Что делать современной красивой девушке, которая в этой жизни больше всего на свете ненавидит нищету и серость? Тем более, если она из рабоче-крестьянской семьи! Конечно, найти богатого дядю и доить его, как корову, обвить его, как плющ, пустить в него свои корни и питаться его соками, необходимыми для нормальной жизнедеятельности. Это самый оптимальный выход из положения.
Жизнь сделала нас такими, чтобы мы любили наших мужчин за их деньги. А уже после подсчета их капитала к нам приходят истинные чувства. Вот, например, я безумно любила Марка. Но где гарантия того, что я положила бы на него глаз, если бы он не был криминальным авторитетом, не имел бы лимузин, огромные денежные запасы и, наконец, навороченный коттедж в Питере? Да, надо смотреть правде в глаза. Нужен бы он мне был, если бы работал на каком-нибудь заводе? Да и вообще, стала бы я с ним знакомиться, если бы он вышел из обычного автобуса? Такая категория женщин, как я, обычно сначала ценит мужчину за его деньги и лишь потом, может быть, полюбит его за то, что он есть.
Мы женщины-хищницы, и любовь к нам приходит крайне редко. Конечно, я бы отказалась от любых денег, если бы Марк был жив. Он мне нужен просто так, в любом наряде и при любом транспорте — я смогу перешагнуть этот барьер. Но все же деньги и умение их делать возвышают мужчину в глазах женщины. Деньги дают нам спокойствие, уверенность в себе, придают стимул дальнейшим отношениям.
