видел.
Сашка развел во дворе костер.
— Знаешь, — сказал он, — я заехал в «Капитан Кук» и набрал всякой вкуснятины.
— А что такое «Капитан Кук»?
— Это наш ресторан. Давай постелим во дворе скатерть и будем есть прямо у костра. А завтра мы с тобой пойдем на рыбалку и наварим ухи. Ты хоть умеешь готовить?
— Терпеть не могу. С мужем, мы ужинали в ресторанах, три раза в неделю приходила домработница, убирала, готовила, стирала. У Марка тоже была домработница, да он мне даже не позволил бы руки мочить в раковине с посудой.
— Все с тобой понятно, ну хорошо, тогда уху приготовлю я сам.
— Я теоретически знаю, как это делается, а вот на практике не пробовала, но думаю, что эта работа мне будет по силам.
Сашка постелил скатерть на аккуратно постриженной траве, достал несколько тарелок с салатом, пару горшочков с запеченным мясом, мой любимый жюльен из грибов и кучу разных деликатесов.
— Держи свое обезболивающее. — Он протянул мне текилу.
— Классно! Послушай, а в подкрышевом ресторане за ужин платят?
— Нет, я там на спецобеспечении. Могу есть сколько хочу и сидеть когда захочу.
— Ну, ты прямо как депутат.
— Проститутки тоже по закупочной.
— Это как?
— Ну, для простого люда триста рублей в час, а для меня почти даром.
— Давай начнем с того, что простой люд проституток вообще не заказывает. Он на заводе так напашется, что ему трахаться уже не хочется, ему бы бутылочку, это другое дело, а вот тебя как крышевого проститутками должны забесплатно обеспечивать, а то не по-человечески как-то получается, какой же ты тогда крышевой, если за секс платишь.
— Ты права, надо задать вопрос начальству. Крыша я, в конце концов, или не крыша, — засмеялся Сашка. Он подошел к джипу и включил магнитофон. Заиграл джаз. — Тебе нравится?
— Еще бы!
— Чем тебе не бар, забыл название?
— «Лакантина». Хочешь, скажу отличие?
— Скажи.
— Там джаз играют вживую. Понимаешь, живой джаз очень сильно отличается от джазовой записи, но все равно ты меня приятно удивил.
Мы выпили по бокалу текилы и набросились на еду.
— Сань, а ты часто в эту деревню приезжаешь?
— Часто. Мы сюда с пацанами на охоту ездим. Тебе здесь нравится?
— Только что с тобой. С тобой мне везде нравится. А местные кресты здесь не беспокоят?
— Им на выпивку дашь, так они еще в наше отсутствие дом сторожат.
Сашка следил, чтобы не потух огонь, а я наслаждалась текилой.
— Сань, а ты давно женат?
— Восемь лет.
— А когда вы с женой ссоритесь, она тебя пугает, что налоговой сдаст?
— Пугает, — засмеялся Сашка, — а ты откуда знаешь?
— Все жены пугают, — улыбнулась я, вспомнив наш с Любкой разговор в Крестцах в тот день, когда я впервые увидела Марка.
— Ты же, когда женился, был лохом?
— Кем? — разозлился Сашка.
— Ну, когда вы расписывались с женой, ты не ездил на джипе, и не говорил по мобильному, и на спецобеспечении ты тем более не был. Ты был простым, обычным парнем, который ходил на своих двоих и рассматривал красивые иномарки. Тем не менее она все-таки согласилась выйти за тебя замуж.
— Она сама была такой, — усмехнулся Сашка.
— А теперь, когда ты окрутел, даже не надейся, что она тебя так просто отпустит, ведь она достигла твоего уровня, понимаешь? И я ее прекрасно понимаю как женщину. Я ведь тоже не родилась такой, какой стала сейчас. Я сама из маленького провинциального города Тамбова.
— Не знал. Оказывается, раньше ты была у нас тамбовской волчицей.
— Точно. Была. Но моя хватка помогла мне выкарабкаться. У меня была куча парней, но, увы, я не могла выйти замуж ни за одного из них, я была бы не в силах принимать их такими, какие они есть, любоваться вместе с ними красивыми машинами и женщинами в дорогих шубах, а затем ждать, когда они окрутеют, тем более, где гарантия того, что с ними вообще это произойдет. Я не могла полюбить простого парня, понимаешь. Так как больше всего на свете я люблю деньги, к ним у меня неподдельная страсть. Я вышла замуж не по любви, а за уже состоявшегося человека, не подозревая, что он самый что ни на есть настоящий маньяк. Я просчиталась, но все-таки нашла в себе силы избавиться от него.
— Ох, Янка, погубит тебя эта страсть к деньгам.
— Можно подумать, у тебя ее нет. Бескорыстных людей не бывает, мой дорогой. Страсть к деньгам заложена у всех людей с самого раннего детства, просто у одних она выражена меньше и они довольствуются тем, что имеют, а другие наоборот.
— Ох, Янка, Янка, неужто я в тебя влюбился? — произнес Сашка и крепко обнял меня за плечи. — Ты внесла в мою жизнь поток свежего воздуха, которого мне так давно уже не хватало. Наверное, в жизни каждого мужчины бывает своя роковая женщина, так вот, мне почему-то кажется, что ты и есть моя женщина, такой я уже никогда не найду, это точно. Интересно, а что бы с нами стало, если бы мы остались вместе?
— Ну, допустим, мы прожили бы какое-то время, а потом ты бы стал относиться ко мне точно так же, как сейчас относишься к своей жене. Быт съедает любовь, тем более у меня слишком высокие требования и запросы.
— Например?
— Ты бы никогда не гулял.
— Почему?
— Потому что от меня мужчины не гуляют. Я слишком жадная, Саня, даже очень, и больше всего я жадничаю на чувства. Но это только в том случае, если ты мне небезразличен, а вот как только я остыну, то тебе бы сразу предоставилась такая возможность. Мы слишком разные, чтобы быть вместе. У нас разные требования к жизни, разные критерии и, наконец, разные судьбы. Мне было бы душно и тоскливо во Владивостоке. Нет, Владивосток прекрасный город, но слишком маленький для меня, это город не моего полета, понимаешь? А тебе было бы слишком душно и тяжело в шумной Москве. Москва — тяжелый и своеобразный город, к ней надо привыкать постепенно. Вообще, вживание в Москву — довольно-таки болезненный процесс, не зря говорят — Москва слезам не верит, а слез в ней можно пролить немало. Чтобы жить в столице, надо или родиться в ней, или долгое время работать. Ты бы постоянно вспоминал свою Шамору и сильно страдал. Нам нельзя жить вместе. Это как город и провинция, им никогда не найти общего языка. Город всегда будет диктовать свои правила.
— Знаешь, наверное, мы недостаточно любим друг друга. Когда люди любят друг друга, между ними просто не может быть никаких условностей, будь то город или деревня, — недовольно сказал Сашка, а затем добавил: — Знаешь, я, наверное, злюсь оттого, что это наши последние дни, это как сон, но я совсем не хочу просыпаться.
— Я тоже привязалась к тебе, Сашка, и мне искренне жаль, что это наши последние дни. Меня начинают пугать мысли о том, смогла бы я с тобой жить. Меня неудержимо влечет к тебе, и я скоро просто не смогу с собой бороться. Ты женатый человек, у тебя ребенок, давай оставим все как есть. Я улетаю в неизвестность и даже не знаю, что ждет меня впереди.
— Может, не стоит отдавать деньги Касьяну, может, рванем вместе куда-нибудь за кордон? Ляжем на дно, нам хватит, и будем счастливы.
— Мы никогда не будем счастливы.
