кулаком по телевизору и громко заорал:
— Гад ползучий! Слишком легкую смерть я ему придумал, надо было своими руками удушить скота. Он своими грязными, вонючими руками трогал мою бесценную женщину! Янка, кстати, а на черта ты камеру включила, ежели спать легла?
— Ну я ж тебе говорила: хотела сделать тебе подарок, включила камеру, надела красивое белье, хотела записать тебе, как я умею доводить себя до оргазма, но так устала на работе, что, добравшись до кровати, сразу уснула. Я и понятия не имела, что он может ко мне припереться наглым образом.
— Сладкая ты моя девочка, сколько тебе пришлось пережить. — Он пододвинулся поближе и стал гладить меня по голове. — Янка, прости, кокаина хочу, не могу, тяжело мне, нервы, — внезапно сказал он.
— Еще чего не хватало, — вспылила я. — Если опять начнешь увлекаться кокаином, то меня здесь больше не увидишь.
— Что ты говоришь такое, без тебя мне жизни нет, ты же прекрасно об этом знаешь. Из-за тебя я лучшего друга, почти брата, убил. Хрен с ним, с кокаином, лишь бы ты рядом была.
Утром Касьян улетел на сходку, а я осталась дома, чтобы повторно посмотреть «Дорожный патруль». Там показывали сюжет об одном водителе, который не справился с управлением, так как ехал на технически неисправном автомобиле, а посему попал в аварию, которая стоила ему жизни. По телевизору было отчетливо видно Андрея, зажатого дверью машины, из виска шла кровь, рядом, на переднем сиденье, лежал мобильный телефон.
Глава 24
Когда Касьян вернулся со сходки, я сразу почувствовала его внутреннюю подавленность. Наверное, он очень сильно страдал из-за потери дорогого друга. Потеряв Любку, я переживала то же самое. Можно сказать, что хоть мало-мальски мы квиты. Это начало, страшное начало женской жуткой мести.
Однажды он заехал за мной на работу в более-менее приличном настроении, глаза его горели добрым огоньком.
— Послушай, Янка, давай съездим куда-нибудь за границу, отдохнем. Куда бы ты хотела?
— Конечно, в Египет.
— А почему именно в Египет?
— Египет — это страна моей мечты. Солнце, пески, пирамиды — все это непостижимо влечет меня. Поехали, облазим там все.
— Ну ладно, давай Египет. Я думал рвануть куда-нибудь на Канары, но слово любимой женщины — закон.
— Спасибо. — Я обняла его и тихонько спросила: — А ты что такой радостный? Что у тебя произошло?
— Да ничего особенного, просто, знаешь, подумал, хрен с ним, с этим Андрюхой, главное, что у меня есть ты.
— Ну наконец-то отошел.
— Яна, а когда мы рванем в Египет?
— Давай, как только у меня пройдет презентация новой коллекции, так сразу и поедем.
— Ладно, сейчас пойду к пацанам, надо деньги подбить. Андрюхи не стало, а мне правая рука все равно нужна, без нее никак. Поставлю я на его место Игоря.
— А кто такой Игорь?
— Мой старый, хороший, боевой товарищ, годами и жизнью проверенный. Они в моей группировке оба были доверенными лицами. Андрей мертв, остался Игорь. Он по праву должен занять его место.
— Все они хороши до поры до времени. Смотри, как бы и этот не оказался таким же идиотом, как Андрей.
— Нет, Яночка, Игорь порядочный. Он мне жизнь спас. Впрошлом году, когда в меня у казино стреляли, Игореха упал и закрыл меня собой, его изрешетили по полной программе, он чудом остался жив, затем несколько месяцев в больнице отдыхал. Я ему жизнью обязан. Он человек женатый, спокойный, рассудительный, а самое главное — башковитый, мозги есть, понимаешь, а это в наше время большая редкость, да и в моем деле немаловажно. У меня боевиков бестолковых до хрена и больше, которым только показывай мишень и отдавай приказы. Они все бывшие боксеры, умеют только руками махать, им мозги уже давно отбили, да и были ли они у них раньше, сомневаюсь. А таких, как Игорек, у которых голова отлично работает, мало, их днем с огнем не сыщешь, тем более преданных, а преданность и верность свою он мне тысячу раз доказывал. Смерть Андрея на него тоже очень сильно подействовала. Вроде знаешь — все свои пацаны, столько лет вместе, одни дела делаем, одной цели служим, не один пуд соли вместе съели — и такая херня произошла. Но я им всем сразу сказал, что если хоть кто-то тебя пальцем тронет или плохо о тебе отзовется, с каждым так будет, чтобы все имели в виду. А к Игорю особое доверие, он у меня уже год как возит воровской общак. У нас о нем только трое знают: Андрей, царство ему небесное, Игорек и я. Вернее, о том, когда и кому. Вот я и решил, завтра Игореха отвезет общак, а я всем объявлю, что он моя правая рука теперь. Ты одобряешь мои действия?
— Конечно, одобряю, а как же! Если говоришь, что ближе у тебя никого нет, то это мудрое решение. Когда ты хочешь это объявить?
— Завтра.
— А во сколько он этот самый общак везет?
— В двенадцать. Я даю ему в офисе сверток, и он отвозит его в Раменское. Обычно он к шести уже возвращается.
— А сколько в том свертке?
— Шестьсот тысяч долларов.
— Сколько? — спросила я и упала со стула на пол.
— Шестьсот тысяч баксов. Что с тобой, Янка? Дай помогу встать.
— И ты доверяешь ему такие деньги?
— Конечно.
— Но почему?
— Он уже год возит такие суммы.
— Хорошо. Ну а если в один прекрасный день он не вернется к шести часам?
— А куда ж он денется! Я его из-под земли достану.
— Ага, скажешь тоже, куда он денется! Да возьмет билет, свалит за кордон, упадет на дно, и в жизнь тебе его там не найти.
— Но ведь год возит и никуда не свалил!
— А кто еще знает об этих деньгах?
— Да никто, только мы втроем, а теперь вдвоем, и еще ты узнала, — засмеялся Касьян. — Я тебе доверяю как самому себе. У меня от тебя секретов нет, я перед тобой как на ладони.
— Хороший, я смотрю, у вас воровской общак, помалу не возите. Скажи, а предположим, он украдет эти деньги, тебе что за них будет?
— Он их не украдет.
— Ну, я же сказала — предположим.
— Тогда у меня будут большие проблемы. Ты пойми правильно, мы же не коммерсанты, готовые за копейку мать родную удушить, а братва. У нас семья, понимаешь? Мы все делаем одно общее дело, связаны одной ниточкой, ходим по одному канату.
— Понятно, — улыбнулась я и чмокнула Касьяна в щеку.
Он пристально посмотрел мне в глаза и довольно холодно произнес:
— Я слишком люблю тебя, Яна, понимаешь, даже слишком. Доверяю тебе и надеюсь, что ты меня не подведешь.
При этих словах Касьян так свел брови, что у меня по телу забегали мурашки, а ноги чуть не
