глубоко вздохнула. Почему-то в мыслях это было намного проще, а произнести вслух не так и легко.
- Я не считаю тебя недостойным мо… нашего ребенка, - надо же, чуть не оговорилась. Вот сейчас это точно было не специально. Тогда, стараясь задеть побольнее, специально говорила именно так, а теперь снова чуть не брякнула то же самое.
Чтобы не смотреть на Андрея, Ульяна отошла к окну, хотя увидеть что-нибудь за опущенными жалюзи все равно невозможно. Зато не нужно прятать глаза из опасения встретиться взглядами.
- А я никогда не считал тебя недостойным моей семьи. И говорил тогда так, потому что не знал, какая ты. Решил, что обыкновенная девочка-«акулка», решившая пролезть туда, где теплее и удобнее.
В принципе, справедливо. И тогда она это тоже понимала, но обида за папу все равно не давала полностью признать правомерность слов и действий Андрея. Да и сейчас вспоминать было неприятно, но кое-что останавливало.
Если гипотетически представить, что у них будет мальчик и через пару десятков лет он захочет встречаться с девочкой, у которой с папой связана темная история… Нет, конечно, до такого разговора с его избранницей она не опустится, но сомнения ведь все равно будут. И от этого никуда не денешься.
Андрей был в своем праве, да она сама – в своем, когда все высказала, вот только единственное, что никак не могла простить, это те слова в машине. Ведь можно многое было предположить, но почему-то он сразу решил, что ребенок не его. Пусть на секунду или две, но ведь было. И именно этот факт не давал пойти на мир, просто забыть и все грубые злые слова, и многое другое.
- Я знаю, - странно, но факт, она это и в самом деле знала. Несмотря на свою обиду и все из разногласия.
- Уль, так дальше нельзя.
От его рук, обнявших за талию, и прижатой к спине груди стало и теплее, и уютнее. Даже улыбнулась от такого знакомого жеста, когда Андрей потерся щекой о её волосы.
Вместо ответа она только кивнула. Нельзя, и она это прекрасно понимала. Чем дольше они тянут, тем труднее будет договориться и все решить. С другой стороны, это даже хорошо, что у них было время немного остыть и подумать о том, что они говорят и делают. Получается, что последнее время они заняты тем, что творят глупости. Замечательно.
- Почему ты так отреагировал? – вопрос, конечно, очень болезненный, но если уж решили говорить откровенно, то обойти его не получится, иначе ещё не раз споткнутся. И не важно, будут они жить вместе или нет, воспитывать ребенка нужно обоим родителям.
И снова вранье. Уле до внутренней дрожи хотелось вернуть то, что было. За эту неделю многое поняла, о чем раньше не хотела думать. О том, что действительно его любит и хочет быть вместе. О том, что теперь не будет знать, что держит Андрея рядом с ней – чувства к ней или ответственность и привязанность к ребенку. Зато внутри жило желание, чтобы он все объяснил и сделал так, чтобы она поверила. Даже если объективно понимает, что все это под влиянием стресса и потому что слишком уже неожиданной получилась новость, Уля очень боялась, что не сможет поверить в его искренность. И от этого становилось все страшнее.
- Потому что не ожидал такой новости. Потому что всегда предохранялся, привычка у меня такая, - ладони ещё сильнее сжались, обнимая крепко, но бережно. – Потому что… Не знаю, Уль. Но ты не представляешь, как я жалею, что это сказал.
«Но не о том, что так подумал».
Слова рвались с языка, но Уля сумела их сдержать. По одной простой причине – да, сейчас она готова была бороться за своего ребенка, хотела его, несмотря на все проблемы и сложности, но… Когда в кабинете УЗИ одевалась, растерянная и немного дезориентированная такой новостью, думала об аборте. Всего минуту, но она всерьез рассматривала такой вариант. И за это было безумно стыдно сейчас, да и, наверное, до конца это чувство вины не пройдет.
- Ты когда-нибудь всерьез думал, что у меня есть другой? Хотя бы на минуту.
- Ни единого разу.
Вот сейчас она поверила. Может, глупо, но Уля верила. А просто забыть и отпустить все равно не получалось…
- Почему? И раньше присматривал за мной? – мысль была неприятной, но нужно выяснить все сейчас, иначе они так и погрязнут в собственных обидах.
- Нет. Потому что ты – это ты.
Наверное, это был лучший комплимент, который Андрей ей когда-либо говорил.
Вот только не получалось сразу все отбросить и снова жить так, как раньше. И от этого никуда не денешься, хотела она или нет, но осторожность требовала отодвинуться и вообще вести себя строже. Как и инстинкт самосохранения. Потому что она сейчас очень уязвима, если повторится что-то похожее…
И потому что теперь у неё есть то, чем рисковать Ульяна не станет ни при каких условиях.
- Мне нужно домой.
Как ни приятно стоять, греясь в родных руках, но спешить она не хотела. Да, у них получилось поговорить, только это не решило всех проблем.
- Оставайся. Уль, подожди, - почувствовав, как она попыталась отстраниться, Андрей быстро зашептал ей в волосы. – Просто останься, я до тебя не дотронусь, обещаю.
Вообще-то это было не тем, чего она боялась. Как говорится, поздно уже бояться. Хотя, стоит признаться, наверное, нервы тому виной, но в этот конкретный момент ей совсем не хотелось секса. Скорее, тепла, заботы, чтобы дал понять, что она не одна, и бояться нечего.
К сожалению, с некоторыми её тараканами никакими словами не справишься, и как теперь снова поверить, что Андрей однажды не сорвет на ней злость или усталость, вновь высказав свои мысли и не особо заботясь о выражениях, не представляла.
- Пойдем, - не дождавшись ответа, он потянул её за собой, но не в спальню, как изначально предполагала Уля, а в ванную. – Я сейчас принесу твою пижаму, пока купайся.
Н-да, это называется, ей дали свободу выбора. Но, вместо раздражения и желания сбежать отсюда, напряженность немного отступила. Наверное, потому что Андрей снова повел себя так, как для неё это привычно, на минуту выпал из амплуа чрезвычайно заботливого и осторожного, которое Улю откровенно напрягало. Потому что, как ни приятно, когда над тобой трясутся, это был не он. И характер у него такой, что долго это не выдержит, так что пусть лучше ведет себя, как раньше, в конце концов, никаких претензий по этому поводу у Ульяны не было. Да, иногда слишком авторитарен, но… Ей это нравилось. Нравилось то, что с ним чувствует себя защищенной. Вот только плохо, что пришлось защищаться от него самого…
Она так и не поняла, куда он делся после того, как принес одежду (к слову сказать, она ни разу её не надевала, когда ночевала тут), поэтому просто прокралась в спальню и нырнула под одеяло. К сожалению, проклятая сонливость никуда не делась, особенно теперь, после еды. Иногда у Ули появлялось ощущение, что она становится медведицей и вот-вот впадет в сон месяца на три. Это не то, чтобы напрягало, но и не особо радовало – неприятно ощущать себя почти лунатиком.
Как и всегда перед сном, она положила ладонь на живот, мысленно пожелав ребенку спокойной ночи. И хотя среди всяких советов для будущих мам читала, что лучше это делать вслух, пока стеснялась, хотя, вроде и нечего.
Андрей пришел минут через двадцать, когда Уля уже свернулась в удобную позу, обняв подушку и подоткнув под себя со всех сторон одеяло. Наверное, утром ей будет стыдно за собственное малодушие, но не только позволила развернуть себя, укладывая под бок, но и прижалась носом к его груди. И руками обняла, но нащупанное нечто у него на правом боку заставило глаза все-таки открыть, хотя они упорно этому сопротивлялись.
- Ты поранился? – у неё под пальцами точно был пластырь, тут ошибиться не могла.
- Нет. Спи, - её поцеловали в лоб и устроили обратно на то же место.
Странно, зачем он тогда?
Если только…
Она же ещё раньше обратила внимание, что на кухне почти не пахнет сигаретами. Да и от самого Андрея ароматом табака не тянуло. Тогда получается, что это никотиновый пластырь.
Не бог весть, какое открытие, но от него стало теплее на душе. Ведь ему курение совершенно не мешало, значит, делает это не ради себя. Вроде, и мелочь, а так приятно…
