имеет снеговик к взломостойким дверям, Уля так и не поняла, но листовку по инерции взяла. Значит, маркетинговый ход работает.
И не пыталась выдернуть свою ладонь, когда Андрей взял за руку. Пусть это и выглядело немного по-детски, но так захотелось почувствовать себя именно ребенком – беспечным, радостным, предвкушающим праздник. Не думать о том, что нужно решать, как и с кем дальше жить. Хотя, относительно второго выбор небольшой, но ведь он есть, и его предстоит сделать. Пусть поведение Андрея в последние сутки и можно назвать едва ли не безукоризненным, насколько это вообще применимо к данному мужчине.
Наверное, именно поэтому Андрей привез её не в супермаркет за искусственной елью, а на перекресток возле площади, где неразговорчивый мужичок в колпаке Санта-Клауса продавал настоящих лесных красавиц. Вот только единственное, чему она воспротивилась, так это попытке Андрея купить именно ель, а не сосну.
- С неё через несколько дней начнут сыпаться иголки.
Чтобы продавец не расслышал, пришлось встать на цыпочки и шепнуть это Андрею на ухо.
Конечно, если учесть, что у него в квартире везде голый паркет (хоть и с подогревом), проблема не так масштабна, но воспоминание, как они с мамой однажды до самых майских праздников подпрыгивали, потому что в пятку впивалась притаившаяся в ворсе ковра иголочка, были свежи.
- Зато она красивая и пахнет классно. А иголки уберем, не проблема.
Ну, раз так, то Уле осталось только пожать плечами и кивнуть, когда он чуть позже попросил высказать окончательное мнение – нравится или нет.
А вот выбор игрушек её удивил, хотя бы потому, что Андрей предложил сделать их самим.
- Ты же хорошо рисуешь, давай попробуем. Может, и меня чему-то научишь…
Набор из обычных шариков разных размеров и прозрачности он из рук выпускать явно не собирался, зато смотрел так жалобно, что неизвестно, кто из них больше хотел почувствовать себя ребенком. Хотя, наверное, любой мужчина, попадавший в магазин игрушек и увидевший какой-нибудь радиоуправляемый танк, тут же в душе вновь становится мальчишкой. Поэтому кивнула, пусть по стеклу ни разу не рисовала, да и вообще слабо представляла, как это делать. Ладно, они люди взрослые, уж как-нибудь разберутся.
Разбирались долго и упорно, полностью изгваздав красками подстеленную на пол простыню. Потому что кое-кто все никак не мог запомнить, что кистью не нужно размахивать так, словно красишь забор, тут нужны мелкие продуманные мазки, а не работа маляра-шабашника.
В конце концов, Уля отобрала у него краски и предложила помогать морально, а ещё лучше – улечься рядом так, чтобы ей было удобнее на него опираться. Это предложение было полностью одобрено, хотя Андрей и попытался заикнуться про нежелательность сидения на полу. На это получил только фырканье и просьбу не ерзать, а то он подбивает художнику локоть.
- Уль.
- Что? – веточка рябины получилась замечательно, а вот с осевшим на неё снегом вышло не так хорошо – слишком уж похож на кусок ваты, и теперь девушка думала, как это исправить. Да, смывка тоже есть, но тогда можно испортить сам рисунок, а этого крайне не хотелось бы.
- Какое у тебя было самое заветное желание в детстве? Что загадывала на Новый год?
Вопрос был из разряда очень личных, и Уля хотела промолчать или перевести разговор, но потом все-таки ответила:
- Чтобы папа вернулся, и мы снова жили все вместе.
В наступившей тишине очень громко и резко тикали часы, немного разбавляя вязкое безмолвие.
- Извини, - он провел пальцами по её спине, погладив сквозь тонкую ткань линию позвоночника. – Не хотел тебя расстроить.
- Да ты и не расстроил, - она не врала, разве что только ощутила грусть от тех воспоминаний. Это через несколько лет она поняла, почему папа не может к ним приехать, да и ни к чему уже – после развода родители не общались, и Уля так и не узнала, что именно стало причиной их разрыва. Однажды заикнулась об этом, но поймав немного виноватый, полный слез взгляд матери, продолжать не стала. Какая разница, в чем была причина, важно то, что они уже никогда не были одной семьей.
И этого она совершенно не желала собственному ребенку.
- А ты? Что загадывал в детстве? – она отложила шар и аккуратно пристроила испачканную в белой краске кисть на кусок бумаги, выполнявшей функцию палитры.
- Когда был мелким, всякую ерунду, а потом… Чтобы Игорь выздоровел.
Уля перестала вытирать испачканные пальцы, нахмурившись и повернувшись к Андрею.
- В смысле?
- Он тебе не рассказывал? – дождавшись, когда отрицательно покачает головой, он продолжил. – Помнишь, ты как-то спрашивала, уверен ли я, что мы родные?
Уля не сразу, но вспомнила. Это было в машине, когда они возвращались после безуспешных поисков парня. Ей тогда ещё всякая дурь в голову лезла. Надо же, всего несколько месяцев прошло, а по ощущениям, так целая жизнь…
- У него в три года нашли тяжелую анемию. Так и не узнали, что её вызвало. Мы с отцом были донорами, у меня брали только кровь для переливания, а у папы ещё и костный мозг. После операции, вроде, все прошло, но с тех пор мама над ним постоянно тряслась, боялась, что что-то случится.
Вот теперь стали понятны кое-какие моменты, которые раньше в общую схему не укладывались.
- Тебя это обижало? – она сама не заметила, как полностью развернулась, опершись на руку, поставленную за его плечом. И получается, что теперь нависала над распластавшимся на полу Андреем.
- Знаешь, нет. Наверное, уже к тому времени вырос. Но мне было стыдно, что он болеет, а я полностью здоров.
- Нашел, чего стыдиться… - захотелось постучать согнутым пальцем по его лбу, но она сдержалась. – Он же благодаря вам с отцом жив остался. А… Это генетически может передаваться?
- Не знаю, но, думаю, нет. Больше ни у кого в семье такого не было.
Судя по тому, как он нахмурился, либо такое ему, в самом деле, не приходило в голову, либо сам остался не рад, что завел этот разговор.
Не то, чтобы Уля торопилась паниковать, но прояснить этот вопрос было бы неплохо. Как и ещё один:
- У тебя резус-фактор положительный или отрицательный?
Спрашивала она это не из каких-то темных замыслов, просто стоит узнать, нужно ли опасаться резус-конфликта. Потому что, если у Андрея он положительный, вероятность пятьдесят на пятьдесят. А у неё уже восьмая неделя, сразу после праздников нужно сдавать кровь на антитела к плоду… И врач просила как можно скорее узнать, нужно ли начинать готовиться к вероятным осложнениям, только у Ули все вылетело из головы.
- Отрицательный, а что?
Ульяна облегченно выдохнула, постепенно расслабляясь.
- Все хорошо. У меня такой же, мне нужно было спросить для женской консультации.
- Когда тебе следующий раз идти? – он нажал какую-то точку на её локте, и рука мгновенно подломилась, правда, Улю тут же поддержали и мягко уложили рядом с собой.
- Двенадцатого.
- Можно пойти с тобой?
Уже то, что он спрашивал, а не просто поставил в известность, стоит признать большим прогрессом, вот только Ульяне такая близость показалась слишком уж поспешной и преждевременной. Пусть это и осторожное, почти незаметное, но давление. Портить же эту теплую атмосферу отказом тоже не хотелось, поэтому ответила она уклончиво:
- Давай решим ближе к этой дате.
Вот что она не совсем поняла, так это почему Андрей хмыкнул. Правда, почти сразу пояснил:
- Врать ты так и не научилась. – Пока она не успела ничего добавить, он продолжил. – И не надо. Ты такая, как есть. Настоящая.
Ещё она так и не научилась принимать комплименты, поэтому притихла, прижавшись почему-то
