живущих князей мангбатту. Самый могущественный из сыновей Тукуба и последний повелитель области был Мунза, но уже при нем внутри династии из-за наследства были распри и войны, в которые вмешивались и арабы. Как другие повелители в более поздние времена, Мунза стал жертвой нубо-арабского правительства. Погиб он при следующих обстоятельствах. В год смерти Миани Мунза дал рабыню руководителю экспедиции в Бакангаи — Майо. Рабыня сбежала, и Майо обвинил в этом Мунзу, но, благодаря арабам Али и Осману, ссора была ликвидирована, и экспедиция вернулась на север. Еще раньше, после смерти брата Мунзы, Сади, старший сын Сади — Нессого со своими подчиненными бежал на север. Когда через год, в 1873 году, Майо вернулся в Мангбатту, Нессого уговорил его начать войну с Мунзой, который и был тогда убит.
Посаженный на место Мунзы, Нессого в том же году напал на станцию арабов, где убил ее управляющего, брата Башира. В последовавшей за этим войне Нессого был Баширом изгнан, бежал к своему младшему брату Мамбанге и построил там засеку («гандак») для защиты от нападений. В прежней же области Мунзы стала властвовать линия абангба с вождем Ниангара. Некоторые братья Мунзы были тогда убиты, другие бежали на юг через Бомоканди. Между тем, Башир и Нессого помирились и затеяли общий поход на князя азанде Баули. Но, по заявлению Башира, Нессого якобы стал предателем и был за это убит Баширом. Мамбанга до моего прихода оставался цел и невредим. Помимо братьев и других родичей Мунзы, сыновья его также рано погибли, например Нисмана погиб вместе с отцом в битве против Майо.
Линия абангба идет от Нденгандилле, которому наследовали его сын Магапа и затем Дегберра, владения которых во времена Мунзы находились между Кибали и Гадда. Сыновья Дегберра — Купа, Кубби, Банда, Бондо и т. д. — были наместниками в его округах, а после смерти отца стали самостоятельными князьями. В качестве драгомана Гамбари в это время стал авторитетным лицом у арабов на станции севернее Кибали. Он был сыном Алеки, кузнеца у Бондо, и после многих боев араба Хаджа-Али против сыновей Дегберра и после основания станции Кубби Гамбари был поставлен правителем области.
Вершины Кубаи
В течение нескольких лет большинство сыновей Дегберра пало в войне с ним, и он постепенно замещал их места своими братьями. Но и сыновья убитых, а также многие мангбатту пали жертвой его властолюбия, и это привело Гамбари к двухлетнему заточению в Дем-Солиман. По рассказам Башира, этот кровавый эпизод происходил следующим образом: все способные носить оружие отряды были посланы на север на войну с Солиманом. Гамбари повел собственные вспомогательные отрады. Башир с людьми Ниангара последовал за ним на другой день. По пути, в дикой местности, Башир натолкнулся на восемь окровавленных трупов, лежавших радом. Это были Ндени, Неринганда и шесть их братьев, сыновей Бондо и Купа. Гамбари предательски умертвил ничего не подозревавших невинных людей, по его словам, по приказанию Бураи, брата Юсуфа-эс-Шеллали.
С 12 июля до 8 августа я оставался в Тангази. Затем простился с Казати, чтобы направиться на северо-запад к Земио. Мне суждено было еще раз встретиться с ним в землях негров, но при особых обстоятельствах. Я навсегда покидал область мангбатту, которые, безусловно, принадлежат к наиболее высокоразвитым народностям внутренней Африки. И как в свое время мой уважаемый друг и учитель д-р Г. Швейнфурт в его классическом труде «В сердце Африки» описал их так подробно и столь заманчиво, что возбудил во мне желание продолжить его исследования, так и я теперь не мог не пожаловаться: «С тяжелым сердцем я опять возвращаюсь на север. Хорошо сознаю, что еще оставляю за собой много неразрешенных этнографических вопросов, ответов на которые можно от меня потребовать».
Глава XXIII. Путешествие из Тангази к моей станции у Земио и первое пребывание там
Восьмого августа 1882 года я отбыл из Тангази. Мой служебный персонал был опять в полном сборе и состоял из Дзумбе, Бинзы, Ренси, Фарага Халима, маленькой Заиды, акка Акангаи, второго мальчика-акка Афифи, а также Калле, присоединившегося к нам в Кубби и оставшегося у нас.
Нынешний округ Мбиттимы, наследника Мамбанги, был пройден нами более коротким путем. Во время моего первого путешествия южнее Уэле, в октябре 1880 года, я пришел в Тангази из зерибы Али, теперь же мы направлялись на северо-запад к вождю Манги.
24 августа я уехал от Мазинде и по новому пути направился на север через граничащую с востока пустынную местность, населенную амади. В первые часы похода мы еще встречали поселения подданных Мазинде, дальше же, к западу, следовала дикая пустошь и далее к северо-востоку — опять необитаемая местность. У речки Барага мы остановились на ночлег.
Теперь дорога шла на северо-запад, и до водораздела Уэле — Уэре мы перешли лишь маленький, впадающий в Зири ручей. Водораздел обеих рек находится в холмистой местности с горой Намбута и приблизительно сходится с границей между областями Палембата и Бадинде. Множество встреченных по пути речек текло на юг к Банзала, притоку Хако, который, как уже упомянуто раньше, впадает в Уэре.
Переход через бурную реку
В округах некоторых вождей мы встретили селения их подданных азанде; кроме них, там были колонии абармбо, амазилли и башир (сере). Напряженный переход в течение дня, наконец, привел нас к станции Селима, вблизи которой к западу жил Бадинде. Место, от которого в свое время Бондорф совершил поездку на север к Япати, находилось несколько восточнее.
Последние два дня августа я провел на станции Селима. 1 сентября мы двинулись дальше на северо-запад, через Уэре в область Япати.
Двухдневный переход привел нас к Уэре. На половине пути мы переночевали у вождя Баказы, предоставившего нам хорошие и просторные хижины. Многие пройденные нами за последние два дня речки и болота текли на север в Хако, но речки вблизи местожительства Баказы впадали непосредственно в Уэре. При переходах не было недостатка в естественных препятствиях, как выступившие из берегов речки, труднопроходимые болота, ручьи с прибрежными чащами и низины, покрытые режущей камышовой травой. Часами я ехал или шел по равнине, заросшей высокой травой, часто с поднятой для защиты глаз рукой, или с большим беспокойством ожидая, пока люди с напряжением перетаскивали моего осла через болото. Но самым тяжелым при этих бесконечных переходах, пожалуй, было то, что мы не успевали просушить своих промокших брюк и обуви. Но зато прекрасные послеобеденные часы и вечера в лагере вознаграждали за все невзгоды пути.
Профиль местности в области вождя Бадинде до Уэре очень похож на область вождя Палембата: холмистая поверхность и однообразная степь, поросшая кое-где лесом.
Вид Уэре, у которой я уже два года тому назад у Ндорумы организовал свою станцию Лакрима, меня растрогал. Сколько я пережил после того, как выпил первый глоток из этой осененной густым лесом реки! Теперь я пересекал ее на лодке уже в третьем месте; узкая полоса лесов обрамляла высокие берега реки. Носильщики Бадинде перенесли поклажу на другую сторону реки к вождю Кипа, к селению которого, на северо-западе от реки, мы вскоре пришли.
Четвертого сентября мы пересекли в северном направлении необитаемую местность между Уэре и ее самым большим северным притоком Дума. Высокий камыш очень затруднял продвижение вперед, но зато в течение трех часов мы не встретили ни одной речки.
Дума, в сорок-пятьдесят шагов шириной, в самом узком месте отличалась сильным течением, едва не ставшим роковым для некоторых моих слуг. Возвращаясь с противоположного берега после перевозки величайшего моего сокровища — ящика с дневниками и письмами, Дзумбе и Бинза в лодке попали в течение. Лодка с разбега ударилась о дерево, перевернулась, и парни едва не утонули. Но у нас был еще маленький мост, через который перетащили остальную поклажу. Дума служит границей для области Япати.
