На обратном пути к моей хижине мы встретили много туземцев, тащивших длинные стволы деревьев на поперечно связанных шестах. Это были столбы для больших новых королевских хором, на строительство которых было мобилизовано громадное количество рабочих рук.
Напрасно я, придя домой, искал вчерашнюю продовольственную королевскую комиссию; она прекратила свою деятельность, и я был доволен, что пока у нас было достаточно принесенных с собой продуктов.
На следующий день я перебрался в английскую миссию, причем «паж» короля, все еще остававшийся около меня, без дела бродил вокруг нас. Имея мало носильщиков, я должен был долго поджидать, пока они сделали два рейса, но все же большая часть багажа осталась еще в хижине до следующего дня, и я был вынужден оставить на охрану несколько слуг.
Когда посланные короля вернулись, пришлось опять раздавать подарки. Наконец, я отдал даже свое единственное ручное зеркальце, которое они настойчиво выпрашивали. Макей любезно предложил мне некоторый запас товаров, и я взял у него несколько кусков ткани и 10 000 ракушек каури для мелкой торговли. Чтобы не обременять миссию прокормлением моих слуг, я послал Бинзу на рынок за продуктами. Базар находился очень близко, так как миссия граничила с кварталом занзибарских купцов, которые каждый день выносили на продажу мясо. Там же туземцы торговали местными продуктами питания. Ежедневно можно было там купить топливо, бананы, сахарный тростник, кофе в зернах и т. п. На положение на рынке жаловались, говорили, что времена стали хуже. Многие продукты подорожали, и скот не был больше в таком изобилии, как раньше. Молоко можно было достать с трудом, масло стало роскошью. Занзибарские купцы не выносили привезенных товаров на рынок, и ассортимент базарной торговли ограничивался продуктами питания, главным образом мясом, бананами многих сортов и маисом.
Теперь я узнал более подробно о печальных обстоятельствах страны и опасном положении миссионеров. Варварский поступок Мванги, который вскоре после смерти своего отца Мтезы (в октябре 1884 года) казнил нескольких воспитанников английской миссии, основывался на детской боязни, что европейцы могут захватить его страну. Именно поэтому он позже приказал убить епископа Хэннингтона, который подошел к границе его страны с востока, через Узогу, что было запрещено. Также не разрешил он въезд д-ру Фишеру с сопровождавшим его эскортом, но предложил ему прибыть одному, без вооруженных спутников. Мванга считал европейских миссионеров своего рода эмиссарами, боялся их все более усиливавшегося влияния в стране, увеличения христианской общины и пытался угрозами препятствовать обращению негров в христианство. Приказ гласил, что все, кто посещал миссию и принимал христианство, должны были быть казнены. Такое преследование христиан было новостью в истории негрских стран, и оно создало Мванге славу деспота. Несмотря на угрозы, миссия имела вокруг себя небольшую общину христиан, крестила, венчала и отпевала.
Лишь 8 июня прибыло распоряжение короля, все еще пребывавшего у озера Виктории, явиться к нему на следующий день.
Я, конечно, очень хотел увидеть африканского тирана, но решил не спешить ни в чем и при первом свидании даже не ставить таких важных вопросов, как проезд Эмин-бея с его людьми, посылка ему тканей и мое дальнейшее путешествие. Но для подношений я разыскал все, что имел подходящего для его величества, без чего мог сам обойтись: заводные часы, большой складной арабский фонарь, новую подзорную трубу, ванну, длинный плоский ящик для оружия, некоторое количество патронов и другие мелочи. Так как по местному обычаю все подношения королю и министрам должны быть завернуты в ткань, я был вынужден пожертвовать еще и изрядное количество материи, которую мог бы использовать для более важных целей. К этому присоединялись и маленькие подарки для сановника, сопровождавшего повелителя в его поездке; от него мы должны были получить разрешение проехать к озеру лучшим — личным путем короля, через область, представлявшую его частную резервацию. Эти господа, собственно говоря, не заслужили моих подарков, так как со времени первой скудной посылки бананов и маиса я от них ничего не получил. В этом отношении я был поставлен в худшие условия, чем предыдущие путешественники, обильно снабжавшиеся Мтезой скотом и продовольствием.
Сопровождаемые посланным короля, рано утром 9 июня мы двинулись в путь. Несколько человек несли перед нами подарки. Вблизи резиденции нам разрешили пройти через личные владения повелителя и дали проводника. Путь вел на запад вдоль оград королевской резиденции, между ней и сделанным для короля прудом, к которому мы спустились среди полей и новых банановых насаждений, и, наконец, пошли на юг вдоль пруда и питающего его канала. На берегу, под навесом, лежала новая лодка, в которой Мванга обычно катался. Принадлежавший королю участок ничем не отличался от всех других обработанных земель и состоял из отдельных насаждений с охраной в сторожевых хижинах. Мы пересекли местность к западу от резиденции и вскоре вышли на широкую королевскую дорогу, ведущую на юг к озеру Виктория-Нианца.
За королевскими владениями эта дорога переходит в общую, открытую для всех дорогу, обходящую пруд с западной стороны; ввиду ее болотистости по ней труднее пройти. Новая широкая дорога шла по многим маленьким мосткам, проложенным через сухие русла речек, чтобы его величеству не пришлось сделать слишком большого шага или перепрыгнуть. Этих совершенно ненужных мостов было до двадцати, в то время как на болотах кругом лежали лишь сгнившие мосты времен Мтезы. Правда, его величество не имел обычая ходить туда, поэтому не было нужды их ремонтировать или обновлять.
После двухчасовой прогулки через тенистые заросли мы встретили посланцев короля с приказанием вернуться. Тут же появился и охранитель дороги, почтенный господин из королевского окружения, для которого предназначены были упомянутые выше подарки; он объяснил этот приказ тем, что завтра король возвращается в свою постоянную резиденцию и примет меня там через несколько дней. Итак, мы напрасно прошли по опаленной солнцем дороге и вернулись обратно, сопровождаемые охранителем дороги, который, к счастью, приказал своему слуге принести национальный напиток мвэн-ге и напоил нас в тени дерева. Позднее мы все же завернули к нему, и я передал ему подарки, причем мы опять пили мвэнге. Жены его сидели вокруг нас, и одна из них выступала, как хозяйка, наполняя маленькие тыквенные чашечки и угощая меня. При прощании я получил в подарок козу Здесь я впервые увидел тщательно выстроенное большое жилище в Буганде. Дома здешних знатных людей представляют собой настоящие залы, поддерживаемые многочисленными столбами, с крышами в виде конуса или свода. Внутри помещение обычно разделено на отделения натянутой тканью из коры. Искусная наружная облицовка из тщательно и симметрично связанного камыша вызывает восхищение.
Усталый после бесполезного похода, я к полудню добрался до миссии со своим багажом — подарками. После обеда пришли в гости господа из французской миссии: монсиньор Ливинак, отец Жиро и отец Лурдель. К сожалению, между членами римско-католической и англиканской миссии не было близких отношений, и посещения носили характер лишь визитов вежливости. Даже в таком жизненно остром вопросе, который одинаково интересовал миссионеров — именно об отношениях с Мвангой, о его преследованиях христиан — к сожалению, даже в этом не существовало согласованности. Я не хочу здесь углубляться дальше в вопрос о том, что думает негр о существующем у нас расщеплении церквей, которое предстает перед ним в виде наличия в одном месте двух различных миссий. Я думаю, что в интересах морали и культуры должно быть заключено международное церковное соглашение, которое бы запрещало сосуществование представителей двух различных догм в одном месте.
Ночью 12 июня мы услышали оживленную стрельбу, возвещавшую приближение короля.
Наконец, 23 июня я получил приглашение на следующий день явиться на прием. Как я случайно узнал, наша аудиенция откладывалась лишь потому, что король пожелал произвести на меня впечатление большим приемом, а для этого необходимо было подготовить новый приемный зал. К назначенному времени я вышел, опять с подарками, которые несли впереди нас. Через час мы пришли в резиденцию, окруженную высокой оградой. Площадь особыми заборами была разделена на множество разного размера четырехугольников, в которых помещались большие жилища и залы. Отдельные строения соединялись дверьми. В первое большое дворцовое помещение, носившее еще следы пожара, по-видимому, мог войти каждый; много помещений было еще в стадии строительства; другие, едва достигающие человеческого роста, покрытые шкурами, хижины служили слугам защитой от дождя и солнца и своим некрасивым видом оскорбляли взор. Из этого открытого проходного двора мы прошли во второй четырехугольник, двери в который охранялись стражей. Несмотря на это, внутри него была сутолока, как на очень оживленном рынке. И здесь также было много незаконченных помещений; грозного министра королевства, катикоро, мы нашли в маленькой временной хижине устроившимся на циновках и подушках. В это время он как раз выполнял
