подойду к воротам, вежливо постучусь в них и попрошу открыть их.
– Товарищ командир, – озадаченно так спрашивает Илени, – а если они вам не откроют?
Кара и Лемок прыснули. Я попытался улыбку скрыть, но не вышло.
– А я, – говорю, – так вежливо постучусь, что откроют обязательно. И нараспашку.
На этот раз все засмеялись, и Илени громче всех.
– Так-то лучше, – говорю. – А то я уж и сам от ваших постных лиц приуныл. Вы ж у меня орлы, так и смотрите… соколами. И вообще – нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики.
– А мы большевики? – Гвидо спрашивает.
– Нет, – отвечаю. – Вот возьмем, тогда и посмотрим. Насчет первичной партячейки. А пока… По-о местам!
Ну вот. Разослал я свою команду по позициям, напоследок еще раз проинструктировал, чтобы, не дай боги, не высовывались раньше времени, но и не заснули, а сам стал готовиться к героическому броску. Взрывчатку в одну сумку сложил, гранаты и диски запасные – в другую, основной диск тоже пока отсоединил. Расстелил на траве эльфийскую плащ-палатку – или плащ-накидку? – чудо камуфляжного искусства, прикинул, и присыпал еще на всякий случай пылью с дороги. На этой Темной стороне вся трава, по-моему, вялая да жухлая.
Приготовил все, глянул на часы – полтора часа до обеда. Черт, думаю, не сообразил ребятам сказать, чтобы перекусили напоследок. Уходить-то быстро придется, не до еды будет Хотя… может, оно и к лучшему. Еды той, конечно, сухофруктов этих, эльфиянских, с гулькин нос, но все-таки лучше, когда кишки перед боем пустые. Очень уж неприятная штука – перитонит. М-да.
Ладно. Проверил я все снаряжение еще раз, напоследок, а потом подложил мешок с оставшимся имуществом под затылок, да и отключился. Отключился, не в смысле заснул, а просто отгородился от всего окружающего, заслон мысленный поставил и полежал с открытыми глазами.
А когда время наступило – выдвинулся на край леса, натянул накидку и пополз.
Пополз я вдоль дороги, метрах в четырех от нее.
Расчет простой – ворота примерно посреди стены, то есть дорога просматривается с обеих башен. А общая, это зачастую значит – ничья. У каждого из попок на башнях свой отдельный сектор немаленький – тут вообще-то эти олухи темно-зеленые явно недодумали: мало одного человека на такой пост. То ли обленились они тут вконец, в тылу сидя, то ли обнаглели от безнаказанности, что, в общем-то, примерно одно и то же. Поэтому, даже если кто в эту сторону и глянет, то – только на саму дорогу. А чуть в стороне уже как за каменной стеной.
Все это я, конечно, еще сидя в лесу продумал, а сейчас еще раз про себя повторил. В основном, наверное, для самоуспокоения. Ну, в самом деле, Малахов, первый раз, что ли, так ползешь? А как ты тогда к дзоту на гранатный бросок дополз? Там, правда, расстояние поменьше было, метров сорок всего, зато за пулеметом не какой-то там орк недорезанный стоял, а отборный фриц, и так хорошо воздух над макушкой трассирующими стриг, что все время, пока полз, волосы шевелились.
А тут – ну, ползти, правда, побольше раз в десять, зато и не ждет меня никто, повизгивая и суча ножками от нетерпения А мне что, мне сейчас главное – не торопиться. И вообще – меня тут нет! Я просто кочка. Маленький, продолговатый холмик, поросший вялой, пожухлой травой, точь-в-точь такой же, как и вокруг.
Первые сто метров я за сорок минут прополз. Глянул на часы, отметил, еще даже сам себя похвалил. А потом спохватился – черт, часы-то снять надо было. Во-первых, мало ли что, вдруг да блеснет стеклом, а во-вторых – жалко ведь. Когда еще местные гномы производство ручных хронометров наладят? А в бою всякое может приключиться, на то он и бой.
Ладно. Что уж сейчас жалеть. Была бы голова цела, а с часами как-нибудь разберемся. В крайнем случае, и без них тоже жить можно.
Главное – не спешить. Левой, правой, левой, правой. И медленно- медленно. Чем медленней, тем лучше. Тем незаметнее это выходит.
Помню, мне в разведроте сержант Молянин что-то вроде фокуса показывал. Руку на стол положил, а сбоку, на торце, зарубку сделал. Ну и говорит – смотри, парень, и как только заметишь, что шевельнусь – сразу кричи.
Ну, я битый час на эту ладонь пялился – ничего не засек. А потом он меня пальцем поманил, показывает, а зарубка уже сантиметрах в четырнадцати позади.
Молянин мне потом сказал, что, в принципе, он мог эту руку еще быстрее двигать, раза в четыре, но тогда бы я по положению локтя мог бы догадаться. Он мне еще пару таких фокусов собирался показать, да вот только убили его через две недели.
Ну а я вот ползу.
Самое опасное – начать торопиться. Особенно когда уже немного остается, а устал до полусмерти и хочется даже не просто быстрее руками-ногами шевелить, а вскочить, и эту последнюю сотню – да какую сотню, там и семидесяти не будет – метров бегом пробежать. Тогда уж лучше просто на одном месте полежать, передохнуть, но – не спешить. Спешка, как говорил капитан, она даже при ловле блох не всегда уместна.
Вот так потихоньку я до рва и дополз. Передвинулся поближе к мостику и р-раз – сполз под него. Съехал на дно рва, в грязюку, – черт, по нужде они сюда ходят, что ли! Хорошо хоть, успел развернуться, сапогами в это дерьмо угодил, а не мордой. И сижу, отдыхаю. Мышцы все после этого марш-броска так одеревенели – какое там пробежать, я и встать-то нормально минут пять бы пытался, а уж пару шагов – ступить разве что в раскорячку.
Ладно. Кое-как привел себя в нормальное состояние. Камуфляжик эльфиянский скатал в скатку и под мост приспособил. Хорошая вещь, жалко будет, если пропадет. Ну, гранаты по местам развесил, диск в «шпагин» вставил – в общем, приготовился к сдаче на ГТО. Подобрался к стене и осторожненько выглянул из-под моста.
Красота. Стены здесь высокие, и то, что у самого подножия творится, с башен не просматривается. Внешний край рва еще, наверное, виден, а внутренний нет. Только если перегнуться. Просто роскошь.
Я еще раз, на всякий случай, ворота осмотрел, хотя еще из леса каждый гвоздик на них сквозь «цейс» в лицо запомнил. Мало ли что, вдруг какая-нибудь гнида все ж таки додумалась и «глазок» в них провертела.
Нет. Даже дверцы для выглядывания нет. Совсем негостеприимные ребята. Плохо. Потому что, как говорится, на окружающий нас мир надо взирать широко раскрытыми глазами. Можно даже сказать, глазищами, широко распахнутыми.
Так что я на мост выполз и установил сумку с взрывчаткой как раз посреди ворот. Закрепил ее получше, проверил и начал бечевку разматывать.
Хорошо еще, что стена не совсем прямая, а слегка выпуклая. Так что угол, не угол, а какое-то прикрытие получилось. Я веревку отмотал, пристроился поудобнее, хотел было перекреститься, а потом раздумал, сплюнул через левое плечо и дернул.
Рвануло. Хорошо рвануло. С ног меня, правда, как я опасался, не сбило, но зато обломки всякие и на меня и за мной еще сыпались.
Я встряхнулся, на внешний край рва вскочил, поднял автомат, приклад в плечо упер, прицелился – а олух-то на правой башне чуть ли не по пояс перевесился, очень уж ему разглядеть было интересно, чего это там рвануло, – и выпустил по нему очередь, пуль пятнадцать. Он и повис.
С левой стороны винтовки захлопали. Кара с Гвидо стараются. Хорошо, видать, стараются, раз «Дегтярев» молчит. А остальные ребята от леса уже вовсю чешут и где-то
