их или запугали, лорд Савина?
— Ни то, ни другое, — покачал рыжей головой герцог. — У Фалинов нет цены и страха. Лишь одна вещь стоит для них выше жизни, выше свободы, выше звания Сына Ветра.
— Что это за вещь?
— Песня Небес. Не спрашивайте меня о ней сейчас, лорд Белин. Придет время, совсем скоро — вы услышите ее сами.
— Просыпайтесь, милорд, — услышал барон. — Иначе пропустите самое прекрасное зрелище на континенте.
Восход солнца над Голубым Хребтом. С высоты птичьего полета.
Волосы герцога Савина вспыхнули в свете, лившемся из круглого оконца. Острый профиль южанина, весь — непримиримые линии подбородка, носа и скул, вроде бы смягчился от рассветного сияния.
— Есть легенда, — сказал Анже. — Родовое предание Фалинов. Основатель дома, Серо, был магом и поэтом. Его стихам были послушны ветра и грозы. Его душа пленялась красотой. Но не красотой женского лица, драгоценного украшения или звонкого узора мечей. Серо Фалин ценил лишь неподвластную времени красоту, запечатленную в скалистых изломах его родных гор. Однажды он обратился к духам Хребта, обещая им свою душу в обмен на вечность мгновения. Мгновения, когда солнце восходит над голубыми вершинами.
Герцог Савина провел пальцами по стеклу. Его лицо стало задумчивым.
— Духи вняли просьбе Серо. Они превратили его в каменную статую с лицом, навеки обращенным на восток. Его руки раскинуты, словно обнимая вершины гор. Глаза — два сапфира. На губах улыбка, которую невозможно забыть.
— Однако! — произнес удивленный Якош. — Вы тоже поэт, милорд.
Герцог Рубина улыбнулся ему. Улыбка у него была озорная, мальчишеская. Только сейчас барон заметил, что глаза у Савина разноцветные. И совсем не похожие друг на друга.
Правый, голубой, смотрел открыто и немного сквозь собеседника. Глаз мечтателя и романтика.
Левый, зеленый, сведенный постоянным прищуром, наблюдал. Крохотный пристальный зрачок искал бреши, как лезвие стилета. Глаз безжалостного дуэлянта.
На лице Лорда Юга уживались глаза двух разных людей.
— Моя мать была родом из дома Фалинов, — сказал Савина. — Песней о человеке, отдавшем свою душу за миг красоты, она убаюкивала меня в детстве. Спустя годы, милорд, я понял: она хотела предупредить меня на будущее.
— О чем же?
— Быть осторожней в своих мечтах, — сказал герцог Савина. — Иногда они сбываются.
Вдоль посадочной полосы выстроились Железные Всадники южан. Приземистые двухколесные машины, всегда удивлявшие Белина сочетанием проворства и неуклюжести. На инсигниях, закрепленных у водителей за спинами, горело дерево Лордов Майра.
Этот же герб, но куда больших размеров, в оранжевом и черном, был изображен на груди возглавлявшего эскорт «Огневержца». Грозная сама по себе машина была к тому же окрашена в цвета герба — на черном фоне бушевало оранжевое пламя.
Зрелище получалось устрашающее. Рядом с приближающимся паровоином даже железное тело авиона как-то усохло.
— Нас встречает Лорд Полеса и Дубравы. Барон Стеван Майра.
Анже Савина не сказал «мой брат». Хотя по правилам Благородных Домов даже такое слабое родство, какое связывало его и сына единоутробного брата его отца, давало им основание называть друг друга братьями.
Зная репутацию Лордов Пепла, герцога Савина можно было понять.
— А как же старый барон Майра? — спросил лорд Белин. — Я слышал, еще недавно он пребывал в добром здравии.
Лорд Рубиновой Оправы хмыкнул.
— Стены родового замка Майра, по слухам, таят сквозняки, не способствующие здоровью и долголетию. Почтенный отец нынешнего барона отправился к предкам минувшей зимой. Болезнь, лишившая его жизни, была тяжела, скоротечна и совершенно неизлечима.
«Равно как и болезни его отца и деда, — думал лорд Белин. — А прадед их, говорят, подавился за обедом. Случайно. Лорды Майра любят рассуждать о проклятии, тяготеющем над их родом за сожженную Дубраву. Но можно ли считать проклятием неуемную жажду власти и упоение собственной жестокостью?»
С грохотом и щелчками двигательных шестерней «Огневержец» опустился перед Лордом Юга на колено. В его шлеме-башне открылась передняя заслонка, и оттуда выбрался Рыцарь в черном гамбезоне. Новый барон дома Майра.
— Барон Якош Белин. Лорд-Защитник Серединных Земель. Наш гость и, возможно, будущий союзник, — представил Анже Лорда Алмаза. — Барон Стеван Майра. Лорд земли, по которой мы ступаем.
— Моя земля принадлежит вам, милорд Савина. Как сказано в вассальной клятве, «вместе с_тем, что в ней, на ней и над ней».
У Стевана был красивый голос. И лицо пожирателя женских сердец. Тонкие брови, правильный нос, мягкие губы и сильный подбородок. Темные глаза, полные глубокой тайны.
Якош Белин помнил, что все Лорды Пепла рождаются седыми. Но волосы барона Майра были черны. Лишь одна седая прядь рассекала их на два вороньих крыла.
— На правах же вассала Дома Савина разрешите приветствовать вас, милорд Белин. Надеюсь, вы действительно в скором будущем станете нашим союзником. Вековой вражде давно пора положить конец.
В Зале Памяти родового замка Белинов висит гобелен. Батальная сцена времен Третьего Наместника изображает битву Окрестов и Белинов против южных завоевателей.
Еще ребенком Якош боялся черных, извергающих огонь ходоков, поджигавших дома и поля внизу гобелена. Рука мастера не поленилась выткать гербы лордов Майра на их знаменах.
— Пусть иссякнет вражда вместе с питающей ее ненавистью, — церемонно сказал барон Белин.
Он не гость, а пленник. Ненависть претендентов на Озерный Трон к тем, кто стоит на пути к нему, — негасима. Она — огонь в яростных сердцах южных лордов.
Но теперь обстоятельства принуждают их делать вид, что все изменилось.
Пусть с падением дома Белинов Договор и стоит меньше пергамента, на котором он написан. Барон Якош Белин все равно должен узнать природу этих обстоятельств.
— Земля, по которой мы едем, — сказал герцог Савина, — не представляет особой ценности. Она камениста и бесплодна до самых границ Возрожденной Дубравы. Лордам Рубина не было бы до нее никакого дела, если бы не одна деталь.
Высунувшись из коляски, он постучал по клепаному борту, за которым скрывался котел Железного Всадника.
— Именно в Полесе на глубине от сорока локтей находят лучший на континенте флогистон.
— У подножия Хребта действует больше двух десятков рудников. Добыча ведется сутки напролет. И все же флогистона не хватает. Мы обеспечиваем не только себя — Север, Россыпь, через Орос торгуем с островитянами.
— И воюете, — не выдержал Белин.
Анже покосился на него зеленым глазом.
— И воюем. В нашей собственной Оправе нет единства. Братья вцепляются друг другу в глотку из-за
