— Пусть наш союз будет крепок, как моя рука, — говорили они. — Я окажу почет твоим друзьям и не пощажу твоих врагов. Я открою для тебя свой дом и разделю с тобой хлеб. Если я предам тебя — пусть Солнце Милосердное и само Небо навсегда отвернутся от меня и рука моя отсохнет. В своей верности я клянусь кровью, честью и Камнем моего сердца.
Так говорил Анже Савина, повелитель Юга.
Так говорил Якош Белин, лорд Серединных Земель.
Неведомый Враг, таившийся за стеной Черного Льда, был единственным свидетелем их клятвы.
Глава IV Ночь ледяных ножей
— Я бы сказал, что они ушли под покровом ночи, — усмехнулся Баир Калад. — Но в этом стылом краю всегда ночь. Вся поэтика пропадает даром.
Помощник управляющего, Бор, хмыкнул. Он на дух не переносил надутого саманского хлыща и его непонятные шутки.
Сам управляющий, благородный Терво Килич, промолчал. Он был слишком озадачен случившимся. Такого на его памяти еще не было.
Тангу ушли. Все до единого. Над крышами домов-улэйа не курился дым. Сами дома были пусты — об этом доложили Терво стрельцы. Прослышав, что на окраине Хлада творится неладное, управляющий поднял в ружье всю приписанную к поселку роту и приказал вывести «громовые сани». В памяти еще была свежа история с убитым золотоискателем и карательной экспедицией, снаряженной прошлым управляющим. Отцом благородного Терво.
Старик до самой смерти рассказывал о коварстве и кровожадности маленьких собачников. Пусть Терво Килич никогда не относился к словам отца всерьез, сегодня он поступил точно по ним. Теперь ему было вроде как и стыдно.
Сотня пищалей и «громобой». С кем он собрался воевать? Тангу ушли, забрали своих собак, сани- кутэ, на которых возят детей и женщин, даже посуду и утварь из домов. Да, они забыли предупредить его, управляющего, о своем уходе. Не стрелять же в них за это?
— Мастер Калад, — сказал Терво. — Я хотел бы видеть вашего старшину. Мне интересно, что скажет Мастер Атмос. И, Бор, — он повернулся к своему помощнику. — Разыщи мне капитана Мая. Может, его люди знают, в чем дело?
— Да не надо его искать, — пробасил Бор. — Вон он идет. И Мастер Атмос с ним.
После рощи Хатэ совсем перестала обращать на Миху внимание.
Это было еще хуже, чем удар локтем под дых, полученный, когда он попытался ее обнять. Несильный, но умелый и очень болезненный. Миха аж сел обратно на шкуры.
— Ты чего? — выдавил он.
Охотница сняла со стены лук и положила рядом с Михой.
— Одевайся, — сказала Хатэ. — Пойдем в рощу. Буду учить тебя. Стрелять учить.
— Я умею, — гордо сказал сын Атмоса.
Он правда умел. По крайней мере, накладывать стрелу и пускать ее в цель. Его и других мальчишек учил Линек, бывший лейтенант Следопытов. «Пищаль дает осечку, — говорил он. — Скорострел дает осечку. Лук никогда».
Хатэ фыркнула. Присела рядом с Михой, взяла его за правое запястье, повернула руку ладонью вверх.
От прикосновения девушки-тангу по коже побежали мурашки. Но в груди еще жила память об ее ударе. Миха решил блюсти приличия.
— Твоя рука гладкая, — сказала Хатэ. — Это не рука охотника. Вот рука охотника.
Она продемонстрировала Михе свою ладошку с мозолями от тетивы.
— Буду тебя учить, — подвела черту Хатэ.
Внимательно посмотрела на Миху и вдруг щелкнула его по носу. Залилась серебристым смехом.
«Она замечательная», — подумал Миха. Внизу живота разливалось приятное тепло.
Они провели в роще несколько часов. Пока от таежного холода и ударов тетивы у Михи не онемели пальцы.
Очень быстро выяснилось, что Миха не умеет стрелять.
«Уметь стрелять», с точки зрения тангу, означало: в неверном лунном свете с двадцати шагов попадать в круг, начерченный ножом охотницы на стволе дерева. Сначала круг был размером с кулак йотуна, чуть поменьше человеческой головы.
Стоило Михе доказать свою способность управляться с такой мишенью, Хатэ нарисовала внутри круга еще один. Уже с человеческий кулак. И приказала Михе отойти еще на десять шагов.
— Ты неправильно держишь лук, — говорила охотница.
— Ты слишком сильно оттягиваешь тетиву.
— Ты слишком рано отпускаешь тетиву.
— Ты не задерживаешь дыхание.
— Ты не выдыхаешь.
— Ты никогда не научишься стрелять.
— А я и не хочу! — закричал Миха и со всей силы швырнул лук в снег. — Зачем оно мне?!
Все это время он старался не думать, что означает круг на древесном стволе. К чему он готовится, всаживая в него стрелу за стрелой?
— Так нужно, — Хатэ подняла лук и протянула ему. — Это должен быть ты.
— Что я? Что я должен?
— Ты должен выстрелить. Только ты можешь убить йоро-мангу.
Йоро-мангу. Оборотень из Кагалыма. Слуга Черной Звезды.
Алан Атмос. Старшина рудознатцев.
Отец Михи.
— Почему я? — спросил он шепотом. — Если надо… почему не дед Ойон? Не ты?
— Должен ты, — Хатэ подошла к нему, расстегнула Михе воротник, повела по шее указательным пальцем. — Когда злой дух поселяется в теле, он прогоняет душу из сердца. Сердце йоро-мангу превращается в кусок льда. А душа убегает и прячется здесь.
Ноготок тангу уперся в ложбинку между ключицами Михи.
— Если позвать душу наружу — оборотень умрет. Но твой отец не простой оборотень. Он слуга самих Хозяев. В его жилах их черная кровь. Его душа крепко заперта.
Ноготок царапнул кожу Михи.
— Чтобы позвать душу твоего отца — нужна твоя кровь. Душа услышит ее голос и бросит тело. Йоро-мангу умрет. Большое Зло не случится.
— Ты должен будешь напоить острие стрелы из своей руки. Вот так, — Хатэ показала, как втыкать
