центр условной мишени. Надёжная методика, если патронов хватает. Хоть один раз он попал наверняка. В тишине отчётливо прозвучал вскрик, какой бывает, когда человеку уже глубоко до фонаря правило спецназа – молчать, даже умирая. Вслед за криком – звук падения тела на какой-то строительный мусор. Не повезло «товарищу», забыл, что перебежек в зоне действительного огня следует избегать. Темнота и скорость далеко не всегда спасают.
В ответ замолотил сразу десяток автоматных стволов. Зазвенели вылетающие стёкла, заныли рикошеты от кирпича и бетона. Но впустую. Хоть и демаскировал себя Фёст, так успел убраться из оконного проёма раньше, чем долетела до цели его последняя пуля. Зато по вражеским дульным вспышкам врезала очередью из «ПКМ» на пол-ленты «девушка-скрипачка». Зубченко её фамилия, Татьяна, вспомнил Фёст.
– Сейчас они рванут в последнюю атаку, – сказал Секонд, сосредоточенно подбирая нужную комбинацию на панели блок-универсала. – Просто для самоутверждения…
– Первую и последнюю, – уточнил внезапно появившийся у него за спиной Хворостов. С ним были неизменные Григорий с Эдуардом, а ещё и консьерж. – Мы не устоим. Ребята немножко разведали. У них ещё одна резервная группа, больше взвода. Все с автоматами. И три пулемёта точно. У многих подствольники. Замкнут кольцо, и нам… Ну, может, кого-то из девушек в плен возьмут…
Пессимизм полковника Фёста удивил. Или не пессимизм это был, а что-то другое.
– Не понимаю, Сергей Саввич, зачем вы сюда вообще пришли, – сказал он крайне резко и раздражённо. – Вам было сказано – пострелять и сматываться. Кстати, до своих людей вы дозвонились?
– Дозвонился. Точка сбора – двадцатый километр за МКАД по Киевскому шоссе. Контрольное время с ноля часов и до подхода всех, кто сможет. А пришёл я, чтобы вас увести. Азартные вы больно. Не по делу…
– Кто б говорил. Последнее слово – ноги в руки и уё… по-быстрому. Здесь вам делать уже нечего. За нас не переживайте. Догоним. Только как вы через всю Москву – с оружием?
– А нас возле Тульской должны надёжные ребята встретить и с мигалками проводить, так что за нас не беспокойтесь…
– Значит, главная проблема вам мост проскочить, а это не всегда легко.
– Ничего, у нас как раз по таким делам специалистов хватит.
– Тогда – не смею задерживать. Какой-нибудь номер машины назовите, желательно – замыкающей, чтобы я ваш кортеж с чужим не путал.
– Это пожалуйста. «УАЗ-Патриот», «С 593 ЕУ». Сам в нём ехать буду.
– Тогда всё, а то заболтались мы.
– Григорий и Эдуард с вами останутся. Помогут сориентироваться… Пустыми цехами проведут…
Хворостов растворился в темноте.
Под командой Фёста остались Секонд, Людмила, двенадцать «печенежек» и
Главной загадкой оставалось – почему сразу не атакована база на Столешниковом. С помощью консьержа или без – разведка мятежников не могла о ней не знать. Значит, что? «А то, – ответил сам себе Фёст, – им до сих пор не всё ясно, они не определились, главные ли персонажи господин Ляхов и его племянницы или по данному адресу могут (скорее всего – должны!) появиться более серьёзные люди».
Подозрительность, считается, нехорошая черта. Но ещё в войсках Ляхов-первый слышал от начальника разведки своей бригады,
Слово «того» Фёст мысленно подчеркнул, потому что давно уже не был уверен, что мир, где он находится сейчас, – истинно его. Прямых доказательств не было, только ощущение. Как там у Шекли: «Кроме того, можно было предположить, что даже если Земля изменилась, то изменились также его органы чувств и память, так что всё равно ничего не выяснишь. Он лежал под привычным зелёным небом и обдумывал это предположение. Оно казалось маловероятным. Разве дубы-гиганты не перекочёвывали по- прежнему каждый год на юг? Разве исполинское красное солнце не плыло по небу в сопровождении тёмного спутника? Всё оказалось на своих местах. Отец пас крысиные стада, мать, как всегда, безмятежно несла яйца…»[31]
Но это уже чистая схоластика[32]. И Хворостов, и эти парни имели куда больше оснований с подозрением относиться к нему и его «девочкам». То есть непреложным, самоочевидным фактам и даже их объяснениям они, скорее всего, верили, а вот конечным целям – большой вопрос.
Но это тоже будем обсуждать не здесь и не сейчас. Время поджимает, его остаётся буквально секунды. Если противник «упредит в развёртывании», то план посыплется со свистом и грохотом.
– Темникова! Пулемёт на правый фланг. Четыре-пять самых длинных очередей с рассеиванием в глубину. Если с той стороны выстрелят – сделай вид, что пулемётчик убит. Если не успеют – просто заглохни на половине очереди. Перекос или лента кончилась. И все, кроме меня, Вяземской и полковника Ляхова, – бегом к задним воротам. С боем или без, что предпочтительнее, выходите к машинам, отъезжайте на несколько кварталов, в сторону Тульской, как Хворостов сказал. Ты, Гриша, – головой ответишь, извини за грубость. Глазунова, Шацкая – глаз с проводников не спускать. Шаг вправо, шаг влево – сами знаете… Исполнять!
– Что, до сих пор не верите? – с обидой спросил Эдуард. – Зря…
– Вы нам сильно верите, – вдруг огрызнулась Глазунова. – Вперёд!
Основные силы отступили в порядке, теперь предстояло поработать арьергарду.
После того как замолчал пулемёт, наступающие выжидали не менее десяти минут. Что от них и требовалось. Всё это время командир группы захвата безуспешно вызывал свой ППУ, и настроение у него портилось всё больше и больше. Голос, а главное – манера говорить старшего по операции ему сразу не понравились. И интонации звучали не совсем привычно, и на вполне соответствующие обстановке вопросы толковых ответов не было. «Выполнять, что я приказал!» – причём с заметным надрывом, и больше ничего, по сути. Потом связь совсем прервалась. Это Герта, тоже сообразив, что пленник свою роль играет плохо, сначала хлопнула ладонью по заметной кнопке «Power» на пульте, а потом, не выдержав, хлестнула его обратной стороной кисти по губам. Почти не больно, но весьма обидно, если человек был в состоянии сейчас это понять.
– Я предупреждала, – прошипела валькирия и снова превратила не оправдавшего надежд «языка» в парализованный полутруп. Только зрение и слух остались при нём. Исключительно в воспитательных целях. В следующий раз, вернувшись в норму, будет сговорчивее.
А командир «зубров», помучившись немного умственными усилиями, решил всё же выполнение задачи продолжить. Как ни крути – команду он получил. В нюансах начальственного тона разбираться не обязан. Мало ли там что – может, «первый» сам капитальную выволочку сверху только что получил. Случится «разборка на ковре» – их переговоры записаны, придраться будет не к чему. Главное – дойти до намеченной точки с минимальными потерями и предъявить потом энное количество трупов и пленных. Начальство «на сто тысяч рублей» умнее его – пусть потом разбирается.
Положив руки на руль, Герта слышала отдалённую стрельбу, пыталась по звукам представить картину происходящего на заводе. Удивлялась, что редкие прохожие, появлявшиеся в поле её зрения, как бы не слышали ничего особенного. А возможно, так оно и было. Петарды, решили, где-то рвутся, скоро ракеты начнут взлетать.
Интересная здесь жизнь. В её Москве на такую канонаду сбежались бы все городовые полицейской
