есть, хватит, чтобы начать склады потрошить. А эти как-нибудь доберутся, или – тоже вариант – если транспортом разжиться, можно на обратном пути подхватить…
В конце выводящего к платформе закругления дороги вспыхнул прожектор подходящего электровоза, и одновременно пространство перед станцией начало заполняться выбегающими из леса «печенегами» и штурмгвардейцами.
Успели всё-таки. И показали рекордное для ночного марш-броска время.
Немногочисленных пассажиров вежливо попросили пройти в последний вагон и извинить за беспокойство, машинисту с помощником тоже более-менее близко к истине объяснили суть происходящего. Набитый под пробку, под завязку или как бочка сельдями поезд тронулся почти по расписанию. За небольшой сбой графика машиниста, пожалуй, не станут наказывать завтра и в последующие, едва ли обещающие быть спокойными дни.
В условленном месте Мятлева уже ждал его товарищ. Не подвёл, чего Леонид Ефимович опасался до последнего момента.
Прямо в караульном помещении артиллерийский генерал написал распоряжение о вскрытии склада и даже приложил личную печать.
– У нас всё отработано, главное – никакой завязки на бюрократов, – хвастался Александр Кириллович, как он представился Фёсту, не назвав фамилии. – Помните, в девяносто третьем Гайдар ночью обратился к Шойгу за автоматами? – спросил он окружающих, ничуть не заботясь о том, что кроме него самого и Мятлева большинство просто в силу возраста едва ли могли помнить тот незначительный по прошествии двадцати лет эпизод. – Мы тоже рассчитываем на любые непредвиденные случайности. Примерно десять человек могут самостоятельно принимать решение о выдаче мобзапасов. С последующим докладом, разумеется…
– Если ещё останется, кому докладывать, – мрачно добавил Мятлев.
– И это возможно. Фильмы про сорок первый смотрели? Ну, вот… Я распорядился, чтобы весь проживающий поблизости и отдыхающий в казармах личный состав подняли по тревоге. На случай чего, будут у меня свидетели. И ты, Леня, чуть не забыл, мне какую угодно бумагу напиши. Сам придумай.
– «По распоряжению Президента Российской Федерации, Верховного главнокомандующего…» – тебя устроит?
– Меня всё устроит. Пошли…
Своих специалистов по автобронетехнике в распоряжении ответственного дежурного оказалось всего три, вот-вот прибегут ещё с десяток прапорщиков и полсотни срочников, но это не особенно существенно. Практически все офицеры Хворостова кое-что и в «Уралах», и БТР с БРДМами понимали, да и понимать в них особенно нечего. Вот для штурмгвардейцев, большинства «печенегов» и даже Тарханова с Уваровым – все эти, по евроамериканским понятиям, «примитивные» машины – если не китайская азбука Морзе, то китайская грамота – точно. Часа два-три теоретических занятий и не меньше практических потратить пришлось бы, чтобы даже умелых водителей на незнакомую технику пересадить и в самостоятельный рейс выпустить. В Отечественную войну у русских солдат, умевших американские же по происхождению полуторки и «эмки» водить, при встрече с «виллисами», «доджами» и «студебеккерами», всего десятью годами «технического прогресса» от наших разделёнными, уже возникали проблемы, а здесь всё-таки почти девяносто лет «апартеида», то есть «раздельного развития».
Два десятка «учебно-транспортных» машин стояли заправленными, даже аккумуляторы были на месте и в порядке. Ключи – на доске в ружкомнате. Редкая по нынешним временам организованность в поддержании боеготовности. Да и «боевые» нужно было только залить горючим и завести от внешних генераторов. Дальше сами начнут заряжаться.
– Пойдёмте, я вам кое-что интересное покажу, – предложил друг Мятлева стоящим вокруг него офицерам, то есть Фёсту, Секонду, неотвязно их сопровождавшей пятёрке валькирий и ещё нескольким ротным и взводным штурмгвардейцам, временно свободным.
– «НЗ» первой очереди у нас там, – махнул рукой генерал в сторону расположенного чуть в стороне от центральной линейки пакгауза из бутового камня. – Как раз на приписной полк полного штата.
Над шестью двустворчатыми воротами пакгауза и погрузочной аппарелью вспыхнули яркие фонари, донёсся стук и лязг торопливо отпираемых замков и отодвигаемых засовов.
Артвооруженец, от которого ощутимо попахивало, подозвал спешащего от проходной высокого усатого прапорщика, которому бы Гришку Мелехова в кино играть, так он был похож на артиста Петра Глебова. Пока тот подходил и уставно рапортовал, генерал успел ещё приложиться к фляжке (нервы-то не у всех железные, и всё, что он сейчас делал, легко тянуло на расстрел по законам военного времени, если победит противоположная сторона). Потянул её, не глядя, вбок, мол, угощайтесь, кто желает. Солидный титановый сосуд, не меньше, чем на пол-литра, перехватил Мятлев. У него тоже непонятным образом усилился мандраж.
«Ну, понятно, – подумал Фёст, – пока всё в «сфере чистого разума» – одно дело, а сейчас сплошная практика пошла. Гудериан, кажется, писал, что у него на советской границе за пять минут до начала артподготовки тоже неудержимо зубы застучали, хотя сам расписывал план разгрома Красной Армии за две недели».
– Вот-с, прошу полюбоваться, старший прапорщик Мигель, Владимир, внук тех самых испанских детей, которые…[62] Давай, отпирай закрома. Тут у него целый музей, считай, оружейная палата. Возьми фляжку, Володя, приложись, разрешаю. Тут всё равно неслабая, по всему видать, заваруха начинается…
– Что, татары с мордвой восстали? – задал сержант по-своему логичный вопрос. Если бы на Кавказе что-то опять началось, так людей на складах СКВО вооружали бы, а не здесь. Да и зачем их вооружать,
– Кто и что – нам завтра по телевизору расскажут. Или сразу военный прокурор, – успокоил генерал сержанта. – Веди…
Действительно, полюбоваться здесь было на что, особенно Секонду с девочками и штурмгвардии. Фёст-то подобные склады видел ещё на своей службе. Советские руководители, помнившие проблемы с оружием в Первую мировую и в начале Отечественной, да озабоченные вдобавок поддержкой «мирового революционного процесса» и его «передовых отрядов», стаскивали, откуда можно, и закладывали на «ответственное хранение» всё, что более-менее стреляло имеющимися в ассортименте отечественных заводов патронами.
Первый пакгауз, в добрую сотню метров длиной, был заполнен винтовками. И в ящиках, и стоящими в пирамидах, с открытыми затворами и густо смазанными стволами. Были здесь не только «мосинки», ещё «СВТ» и «АВС»[63] всех модификаций, благо под один и тот же патрон образца 1908 года 7,62х54.
– Пятьдесят тысяч. И патронов достаточно. Воюй – не хочу… – гордо сообщил Мигель.
– Упаси бог! – даже перекрестился Мятлев. – В Афгане у моджахедов «Ли Энфильдов» вдесятеро меньше было, а доставалось нам от них.
– Ну вот, а в России на консервации, по моим данным, четыре с половиной миллиона трёхлинеек хранится… На всю американскую армию по пуле хватит и на китайцев останется, – гордо сообщил Александр Кириллович. – Пошли дальше, – и орлиным взором посмотрел на жадно внимавших ему валькирий. Девушек масштабы (и психологическая подоплёка) российской военной мощи начали впечатлять. Действительно, если раздать всё это оружие населению да снабдить патронами – что толку от сверхсложных и очень современных конструкций возможного агрессора, включая компьютеризированные? Из такой архаичной винтовки умелый стрелок может попасть в цель с километра. А если этих стрелков хотя бы два-три миллиона, не так давно прошедших срочную – один процент от населения? Пусть из них в цель только по разу попадёт каждый десятый? Вот и двадцать пехотных дивизий, накрытых каким угодно флагом, вернутся домой в гробах. Китайцам – тем такие потери без разницы (впрочем – как сказать, у них тоже хоть кое-как обученных войск даже на Вьетнам не хватило), но китайцы как раз воевать никогда не умели, не умеют и едва ли научатся, всем же остальным никакие беспилотники и «Томагавки» не помогут.
