– Просто предложил… – виновато сказал Ковалев и вышел из рубки.
– Скоро начнут просыпаться люди, – начал Гумилев, – что мы им скажем?
– Скажем, что произошло убийство.
– Какие меры собираетесь предпринять?
– А какие меры я могу предпринять? Закрыть вас всех по каютам и устроить допрос с пристрастием?
– Вы сообщили в штаб?
– Сообщили.
– И что? Будем двигаться дальше?
– Не вижу причин для иных действий.
– Механики проверили станцию. Все работает исправно, можем двигаться.
– Этот ваш Ковалев, он сможет один управлять «Землей-2»?
– Не вижу причин для иных действий, – процитировал генерала Гумилев.
Рация Свиридова зашипела.
– На связи, – громко выкрикнул он. – Ни черта не слышу, поднимись в рубку.
Андрей выглянул в коридор. У порога стояли два человека Свиридова, больше пока никто не появился.
– Они связались с Питером, – сказал генерал.
– Хорошо…
Из-за угла выскочил Ковалев с двумя бумажными стаканами кофе.
– Из автомата!
– Все равно, лишь бы горячий… – Андрей протянул руку и взял свой стакан.
Следом за Ковалевым в рубку зашел помощник Свиридова подполковник Поздняк.
– Связались с сестрой…
– Лирику опустим, давай к делу.
– Она описала человека, который попал в зону видимости камеры.
Андрей затаил дыхание.
– Кто-то подошел к Алферовой сзади, когда она разговаривала. Алферова обернулась и стала быстро прощаться с сестрой. Встревоженной не выглядела, видимо, человек был знакомый.
– Кто это был?! – не выдержал долгого рассказа Свиридов.
– Невысокий мужчина около сорока лет, короткие волосы с сединой, очки, усы, небольшая бородка.
Андрей и Ковалев переглянулись. Под это описание подходил только один человек, и это был Бунин.
На небольшом совещании, которое было проведено в капитанской рубке, было решено, что Бунина надо брать быстро, в момент, когда он не будет этого ожидать. Если у него в руках был предмет, позволяющий мгновенно убивать – приходить к нему с вопросами было нелепо. Правда между Гумилевым и Свиридовым опять возник небольшой спор: Свиридов требовал произвести захват молниеносно, с применением грубой силы, а Гумилев предлагал сначала поговорить. При всей нелюбви к Бунину, Андрей чувствовал, что пазл не складывается, и в глубине души не верил, что Бунин способен на такое. Он мог украсть, подставить, обмануть, плести интриги – но быть замешанным в убийстве и самому принять непосредственное участие? Нет… К тому же у Бунина не было ни малейших причин убивать Алферову, а если даже допустить, что он имел какой-то замысел по захвату станции, сошел с ума или находился под воздействием какого-то другого предмета, то почему убил только ее? Человек с подобным предметом мог легко уничтожить всех неугодных пассажиров – неужели единственным препятствием к осуществлению цели была Надежда?
И самое главное, Бунин не мог переключить на себя управление станцией. У него не хватило бы денег и связей, а допустить, что некто профинансировал эту операцию и доверил ее Бунину, было совсем уж глупо. Не тот это человек, совсем не тот!
Аргументы Свиридова были другими. Он не хотел разбираться в логичности поступка. Для него человек, появившийся в рубке за несколько минут до убийства, был наиболее вероятным кандидатом на роль преступника. В любом случае, как уверял Свиридов, он должен был что-то увидеть, стать свидетелем, и если он не пришел сам, значит, ему есть, что скрывать. Что говорить, для генерала никогда не было проблемой ошибиться. Лучше перебдеть, чем недобдеть, лучше арестовать невиновного, чем упустить виноватого и, к тому же, отсутствие записей с камер наблюдения делало генерала уязвимым в глазах сотрудников. Если в месте, где находился Свиридов, происходило преступление – виновного надо было обнаружить в первые же минуты и то, что информацию получали в течение нескольких часов, уже порядочно взбесило генерала, словно от скорости реакции зависела его репутация.
Андрея немного пугала эта решимость Свиридова. У него создалось впечатление, что Свиридов пытается подставить Бунина, хочет отделаться от него. На самом деле никто не слышал, что в действительности сказала сестра покойной, да и связывались ли с ней вообще? Разумеется, Гумилев не мог потребовать доказательств – ему бы их никто не дал, поэтому приходилось верить на слово, подыгрывать и наблюдать, наблюдать, наблюдать…
В конце концов, собравшиеся пришли к единому решению – каким-то образом Бунина надо было выманить из каюты, а уж потом произвести задержание. Выманивать Бунина выпало Андрею, отчего-то он был уверен в том, что на него профессор не нападет. «Он слишком сильно ненавидит меня, – аргументировал Гумилев, – и если бы хотел, уже давно убил бы меня к чертям собачьим».
Конечно, было в этом что-то подлое. Андрей терпеть не мог подобные игры и считал, что лучше действовать прямо, но, с другой стороны, представив, как могли бы развиваться события, начни они следовать плану Свиридова, он решил, что вышло бы еще подлее, а жертв было бы больше.
Дверь в каюту Бунина была приоткрыта. Он сидел за рабочим столом, закинув на него босые ноги, жевал сухой крекер и меланхолично крутил маленький настольный глобус. Андрей зашел. Профессор лениво перевел на него взгляд и крутанул глобус.
– Бить будете? – жалостливо спросил он.
Андрей напрягся. В этот момент, ему показалось, что Бунин обо всем догадался. Но потом он вспомнил, чем закончилась их последняя встреча, и понял, что профессор как всегда паясничает.
– Есть разговор…
– Говори.
– Не здесь.
– Пришли письмом.
– Не можешь выйти?
– Мне лениво…
Паясничал или все же догадался? Что позволяло ему вести себя настолько нагло? Быть может, знание о собственной силе? Он был гораздо слабее Андрея и физически, и морально, но держался так, будто был бессмертен, либо как человек, который может постоять за себя.
– Степан, не валяй дурака. Я бы не пришел, если бы это не было важно.
– Важно для кого?
– Для всех.
– Так иди и разговаривай со всеми, я-то тут при чем?
– Есть новости про Еву.
У Андрея екнуло внутри. Это был его последний козырь, единственные, пожалуй, слова, которые действовали на Бунина безотказно, но использовать имя пропавшей жены, чтобы выманить из каюты влюбленного в нее профессора? Плохо. Очень плохо, Андрей. Стоп. Хватит.
Тем не менее, уловка и правда сработала. Бунин быстро натянул туфли на голые ноги и вышел из-за стола.
– Поговорим у меня, – глухо сказал Андрей.
Теперь они должны были дойти до конца коридора, а там, на лестнице, их уже ждали. Однако все пошло не совсем так, как договаривались. Не успел Бунин пересечь порог каюты, как на его голову обрушился удар. Профессор обмяк и упал на пол.
– Хорошая работа, – похвалил Свиридов, – про Еву вы удачно придумали.
