Но у всех этих способов есть одно слабое место — ресурсы.
Пока кто-то заполняет мир крохотными жучками и видеокамерами, другой уже придумывает новые генераторы помех и экраны, позволяющие хоть как-то защититься от чужих ушей и глаз.
Прослушивается всё, но не всегда. Просматривается всё, но не везде. Те, кто знает, как всё это делается, — имеют большие возможности. Как Синдикат, например.
Несколько лет назад у «Синдиката Д» появился новый бизнес, быстро развивающийся и весьма полезный в мире, полном конспирации и конспирологии.
Этот бизнес — организация тайных встреч. Таких, на которых участники могут не беспокоиться по поводу того, что случится какая-нибудь форс-мажорная неприятность. Встретились, поговорили, а потом разошлись, не опасаясь, что им что-то или кто-то помешает. Никто не хочет повторения Уотергейта или, что хуже, пули в голову. Всем нынче подавай надёжных гарантов, таких, которые будут землю рыть ради безопасности клиента и своей репутации.
Встречи проходят в разных местах, обычно совершенно неожиданных для её участников, которые узнают о месте в самый последний момент, чтобы избежать утечки информации. В зависимости от уровня секретности это может оказаться любой город, любая страна. Подвал фабрики скобяных изделий, верхняя палуба речного парома, коттедж на берегу океана или какое-нибудь колесо обозрения в парке аттракционов.
За одним человеком следить легко, за двумя трудно, а из троих уже придётся выбирать. Поэтому есть люди, за которыми Всевидящее Око следит реже обычного или же вовсе не обращает на них внимания.
Даже самая совершенная система наблюдения может быть уязвима.
И те, кто знает (а Синдикат знает), где находятся эти слабые места, смогут организовать действительно тайную встречу. Такую, о которой до тех пор, пока она не закончится, не узнает никто, кроме её участников.
Эта встреча была именно такой. О том, что она проходила, не знал никто, кроме её участников и двух десятков молчаливых наёмников, обеспечивающих безопасность периметра.
Встреча происходила в верхах — как в прямом, так и в переносном смысле.
Одну из сторон представляли боссы Синдиката, а значит, эта встреча никогда не попадёт в чей- нибудь рапорт или, упаси боже, на первые страницы таблоидов. Поэтому все те, кто пришёл на встречу, не беспокоились за её исход, хотя организовалась она буквально в течение суток.
Ночь, один из верхних, частично застеклённых этажей башни «Евразия» в комплексе небоскрёбов Москва-сити. Бетонный пол, подобие стола из двух козлов и досок, застеленных полиэтиленом, а также удобные раскладные кресла системы «Бионикл», каждое из которых стоит как авто среднего класса. В эти кресла рассаживаются только что поднявшиеся на лифте сантехник из посольства США, второй водитель одного из помощников посла Китая, помощник фотографа из пула президента России, ещё несколько мелких сотрудников различных посольств.
Обычные, ничем не примечательные люди. Недорогая и неброская одежда, пятидесятидолларовые часы, туфли, купленные на сезонной распродаже. Этим людям ни к чему понты вроде «Патек Филипп» или бриллиантовых запонок, хотя, конечно же, они могут позволить себе и то, и другое, и даже больше. Они просто граждане своих стран, и так уж случилось, что сегодня им выпала честь представлять свои страны на этой встрече в России.
Они занимают свои должности уже много лет. Они получают зарплату, иногда их можно встретить в коридорах своих ведомств, но вот странно: если попросить их коллег составить словесный портрет, скорее всего, те просто пожмут плечами, растерянно разведут руками, но ничего не скажут.
Никто никогда не видел, чтобы они исполняли какую-то работу, хотя они всегда куда-то спешили. Никто не знал, кому все эти садовники-фотографы-водители подчиняются, но при этом никому почему-то и в голову не приходило отдать этим странным людям хоть какое-то распоряжение.
И если бы некто озаботился сравнить внешности этих людей, то обнаружил бы, что в разное время и под разными именами они работают в представительствах своих стран чуть ли не по всему миру. Согласно документам — сантехниками, водителями, третьими помощниками, сотрудниками службы безопасности.
Аккуратная причёска, возраст от тридцати до сорока пяти, классический парфюм. У всех как у одного.
Парад близнецов, да и только. Даже водитель-китаец не выбивается из этого интерьера классических агентов спецслужб.
Некоторые из них знают друг друга. Некоторые друг друга недолюбливают, в силу неких личных обстоятельств, или просто — из-за текущей геополитической ситуации. Но на этой встрече никто из них не собирается предъявлять друг другу претензий. Во-первых, потому что никто из них не уполномочен это делать, а во?вторых, потому что их собрали здесь не для этого.
Во главе стола восседает Некто, человек без постоянной работы, из тех, про которых обычно говорят, что они «известны в определённых кругах».
Ему около шестидесяти, может, даже чуть больше. Худощавый, высокий. Лысый череп прикрыт чёрной фетровой шляпой.
На нём костюм, который сшит вручную. Старым опытным еврейским портным, который шьёт для Некто одежду уже много лет.
У него пристальный взгляд и неприятный голос, похожий на шорханье пенопласта. Это всё новый голосовой имплантат. Прежний через несколько месяцев пользования стал выдавать писклявый тембр, будто гелия надышался. Внуки радовались, слыша забавный голос деда, но во время серьёзных переговоров пискляво?комичные интонации были неуместны, поэтому около месяца назад Некто согласился на новую операцию.
Это был один из боссов Синдиката, тех, что стояли у истоков возрождения тайной организации, существовавшей много лет назад. Король информации, знавший всё про всех, в то время как про него никто не знал ничего.
Некто по имени Некто.
Он выступил инициатором этой встречи. Он и начал говорить первым, без предисловий, едва все участники уселись за импровизированный стол и надели встроенные в кресла наушники с микрофонами.
— Два дня назад около пятнадцати человек из тех, с кем вёл переговоры Эйзентрегер, вышли из-под нашего наблюдения. Все пропавшие — это хакеры из разных группировок, одни из самых лучших специалистов в области модификации вирусов серии «Стакс». Среди них и Лекс, про которого я говорил на позапрошлой встрече.
— Пропали все и одновременно? — уточнил садовник из Израильского посольства.
— Да. Те, кто вывел их из-под наблюдения, настоящие профессионалы. Сработали синхронно, в трех часовых поясах, в семи разных странах, по двенадцати адресам, минута в минуту. И примерно за десять минут до этого некоторые получили на свои счета крупные суммы.
— Некоторые? — снова уточнил садовник.
— Получили, скорее всего, все. Возможно, кто-то получил наличкой, возможно, у кого-то из них есть счета, о которых мы не знаем. Мы работаем в этом направлении.
— Значит, эти хакеры согласились сотрудничать с рейхом?
— Скорее всего. Считаю, что кроме них есть ещё и другие.
— Простите, вы упомянули Лекса. Это… — Охранник из посольства Франции нетерпеливо щёлкнул пальцем. — Один из авторов исходного вируса?
— Да, он ведущий разработчик «Стакса», — подтвердил Некто. — Его группа занимается модификациями «Стакса» с момента появления вируса на рынке.
— Их переправляют в Арктику? — подал голос китаец.
В некоторых наушниках переведенный вопрос прозвучал как: «Их тела отправляют в Арктику?»
— Вряд ли, во всяком случае не на этом этапе. Дело в том, что проект, в котором они все задействованы, — это личная инициатива Эйзентрегера. На стартап проекта выделены большие средства, речь идёт о сотнях миллионов долларов.
— Сумма в масштабах Эйзентрегера не такая уж и большая, — заметил израильский садовник.
