оказались повреждены обе реи.
— Не разворачивайся, Моррисон! — Кристин скатилась по трапу в пушечный трюм. — Отдай дельфина. Нельзя разворачиваться бортом, у него больше пушек, и он просто повалит наши мачты!
Боцман, запустив руку за пазуху, вдруг замер, и Кристин не понравилось выражение его глаз, ставших от обладания предметом разноцветными. Она изо всех сил ткнула его кулаком в толстый живот.
— Отдай дельфина, я тебе сказала! Слушаться капитана!
Это подействовало, и Моррисон исполнил приказ. Больше не обращая на него внимания, Кристин зажала фигурку зубами и кинулась на палубу, к штурвалу. Ветер тут же усилился и чуть изменил направление, разворот корабля прекратился. Пушки с «Блэк стар» продолжили стрельбу вразнобой, пытаясь уничтожить бизань противника, но капитан уже не думала о ней. Такелаж черного корабля серьезно поврежден, на починку потребуется время, и это время надо использовать, чтобы уйти за горизонт. Луна, в ярком свете которой состоялось морское сражение, все еще светила, но на востоке забрезжил рассвет.
— Мне бы сейчас больше закат пригодился… — пробурчала Кристин, вставая к штурвалу. — Давай, дельфин, дай нам ветра, пока «Блэк стар» не может им воспользоваться.
Мимо нее, размахивая мушкетом, как дубиной, пробежал матрос в черном. Он заметался по палубе, видя со всех сторон обнаженные сабли, и наконец упал, сраженный выстрелом Самбо.
— Плавать не умел, наверное! — предположил довольный негр. — Капитан Кристин, там одного поймали! Только он без руки по локоть, но говорить может!
— Веди его сюда! — Кристин оглянулась. Силуэт «Блэк стар» уменьшался, но они все еще находились в зоне прицельного огня его пушек. — Моррисон! Посчитай наши потери и доложи! И что там с Ли?
— Ли будет жить. — Китаец присел рядом на палубу и обхватил руками голову, наспех перевязанную смоченной в морской воде тряпкой. — Это странно, мне показалось, что его багор моими мозгами забрызгало.
— Какие у тебя могут быть мозги? — хмыкнула Кристин. — Боцман, я жду!
Моррисон пришел через пару минут, когда выстрелы с «Блэк стар» стали реже, а ядра почти не задевали лавирующий «Ла Навидад». Послав отставшему врагу длинное, заковыристое проклятие, боцман начал доклад.
— Потеряли пятерых убитыми, еще четверо ранены серьезно, у остальных царапины. Дешево отделались, можно сказать. Эти парни не очень-то обучены драться! Я сам видел, как один из этих чернышей зарядил мушкет и выстрелил еще раньше, чем успел его навести. Прострелил ногу кому-то из своих, и вот таких у них половина. Так что им досталось больше.
— У нас осталось семь человек на ногах, я правильно поняла? — Кристин окинула взглядом фигуру боцмана, но, к своему облегчению, никаких ран, кроме рассеченной щеки, не заметила. — Что плотник? У него полно работы.
— Бен уцелел. Он сейчас смотрит, можно ли спасти нашу бизань.
— Что значит «спасти»? — глаза Кристин округлились. — Он хочет оставить меня без мачты?
— Бен не хочет, но основание пошло трещинами, а обручей у нас нет. Мне и самому кажется, что бизань вот-вот повиснет на такелаже, а чем так, лучше сбросить ее в море. Осталось немного, с дельфином дойдем и на двух мачтах.
— Мы не одни! — Пережитое наконец настигло Кристин, и на глазах выступили слезы, как уже бывало. Голос предательски срывался. — «Блэк стар» снова догонит нас! Еще одного боя не выдержать!
— Ну… — рука Моррисона потянулась было к плечу капитана, но боцман вовремя ее отдернул. — Ну, ты же Ван Дер Вельде. Что-нибудь придумаешь. Удача-то с нами.
Кристин искренне хотела удалиться от места боя, и дельфин притянул славный ветер. Еще до того, как на фоке и гроте подняли все паруса, черный корабль перестал стрелять. Когда Кристин оставила штурвал и пришла на корму, посмотреть на повреждения, над горизонтом виднелись лишь его мачты и странный белый флаг. Черную десятилапую звезду на нем разглядеть было нельзя, но капитан будто чувствовала ее алчный взгляд.
— Что пленный? — спросила она, ощупывая разбитое основание мачты, которая отчаянно раскачивалась и скрипела.
— Молчит, — мрачно сказал Ли. — Я немного попробовал его разговорить, но он или кричит, или молчит.
— Дайте я попробовать! — потребовал Бартоломеу. — Я знаю как!
— Ты его убьешь! — заспорил Ли, морщась от головной боли. — Сердце человека не все может выдержать, а он ранен.
— Сдохнет — судьба его такой, — португалец пожал плечами. — Что толка он сидит и молчит? Пусть тогда сдохнет. Все равно убивать.
Кристин обнимала мачту, словно живую. Она чувствовала ее боль, боль истерзанного «Ла Навидад». Обойдя все основание, она наткнулась на мрачного, черного от пороховой гари Бена.
— Мачту надо ронять за корму, — сухо сказал он. — Будем ждать — упадет на палубу, пришибет кого-нибудь и порушит все. Починить не получится, тем более что и большая рея разбита. Где взять новую в море? Или пристать к берегу, или ронять в море всю мачту. А у меня и так работы полно.
— Мой корабль будет словно без руки, — печально сказала Кристин. — Или, скорее, без ноги.
— Доберемся до родных мест, поставим новую мачту. Все равно нам надо где-то днище чистить, ремонт нужен большой… Куча работы! Но сейчас надо с ней расстаться. И, кстати, о береге… У нас опять течи, разошлись в трюме мои заплатки. Надо бы нам поближе к берегу держаться.
— Да, — кивнула Кристин, отпуская бизань. — Как только уйдем за горизонт от «Блэк стар», возьмем ближе к берегу. Может быть, они нас потеряют. Очень скоро погоня продолжится, и новая встреча нам ничего хорошего не сулит. Сбрасывайте мачту!
Она хлопнула Бартоломеу по плечу и ушла к мостику — смотреть, как ее «Ла Навидад» лишается части себя, капитан не могла. Спустя минуту португалец притащил туда пленного, бледного от потери крови. Связать ему руки не получилось, из-за отсутствия левой по локоть, поэтому правую просто прикрутили веревкой к поясу.
— Попробуй перекинуться с ним словечком, — разрешила Кристин. — Только затыкай ему рот, если будет уж слишком громко орать.
— Ведро воды сюда! — потребовал Бартоломеу. — А плеть унести, Чарли, это уже пробовать. Ну что ж, поговори со меня, брат.
Португалец сорвал тряпку с обрубка руки пленника, и Кристин отвернулась. Пытка длилась минут десять, но ей показалось, что прошло не менее часа. Матрос то кричал, то замолкал на несколько минут и только мычал негромко. Один раз он потерял сознание, и тогда пригодилось припасенное ведро воды. Пираты, не склонные к сентиментальности и понимавшие, что и с ними однажды могут обойтись так же, столпились вокруг Бартоломеу и давали советы.
Первый вопрос палача — чтобы с чего-то начать допрос — был об имени.
Пленник не стал упрямиться и назвал его.
— Кристоф! — выдохнул он, бессильно повиснув на руках державших его моряков. — Меня зовут Кристоф. Убейте меня, я больше ничего не скажу.
— А почему? — Бартоломеу поцокал языком. — Если все равно дохлый станешь, почему не сказать? Кто твой капитан, куда твой корабль?
— Откуда, — поправил его Моррисон. — Откуда вы, а? Отвечай, раз английский неплохо знаешь!
— Я ничего не скажу… — повторил матрос. — Нельзя говорить. Никогда нельзя говорить.
Бартоломеу со вздохом опять взялся за нож. Снова пленный кричал, но каждый раз все тише.
— Прекрати! — распорядилась Кристин, не оборачиваясь. — Он не скажет.
Моррисон, выругавшись, отпустил Кристофа, и тот тяжело упал на палубу. Содрогаясь всем телом, он начал что-то бормотать в бреду, и боцман тут же присел рядом, прислушался.
— Рыба-парус, — сказал он, наконец. — По-французски лепечет, подлец. У капитана — их капитана, наверное? — есть рыба-парус, которая не упустит добычи, куда бы вы ни бежали. То есть, наверное, куда бы мы ни бежали.
