что я попадусь на эту удочку?
— Вы преувеличиваете мои возможности, милая Дана. Я ведь не Супермен и даже не Пляшущий Дервиш, с которым вы столкнулись как-то в Колизее виртуального Хьюстона.
— Дервиш? — непонимающе вскинула голову Дана. — Откуда вы знаете о Дервише ?
— Охотничий костюм вам к лицу, — сказал Тамим. — И, кстати, вам удалось отыскать городской архив?
Несколько секунд Дана смотрела на него, словно складывая в уме кусочки головоломки.
— Так Дервиш — это вы? О господи, Ваше Величество…
На этот раз ее улыбка показалась ас-Сабаху почти искренней.
— Надеюсь, вы никому об этом не расскажете, мадемуазель Дана. Королям тоже порой хочется побродить в виртуальности, только вот мало кто способен правильно воспринять этот факт. Как видите, мы обменялись маленькими секретами. Откровенность за откровенность — так, кажется, говорят?
Улыбка медленно сползла с лица Даны.
— То, что вы называете моим “маленьким секретом”, Ваше Величество, легко может стоить нам жизни. Впрочем, я вижу, что вы мне не верите.
“Ну, конечно, девочка, — подумал ас-Сабах. — Разумеется, я тебе не верю. Я не верю тебе как имперсонатор, потому что вижу все проколы твоей игры. И уж тем более не верю тебе как король Аравийский, потому что ибн-Сауд вообще никому не верит…”
— Это не вопрос веры, Дана, — сказал он серьезно. — Это скорее вопрос ответственности. Я не могу пообещать того, чего не в состоянии выполнить. Короли, увы, не всемогущи — это одна из множества грустных вещей, которые узнаешь, когда восходишь на трон.
Дана медленно покачала головой.
— Вы не можете даже сделать меня своей подданной! Никогда бы не подумала, что бессилие королей простирается так далеко.
Особенно таких фальшивых королей, как я, печально подумал ас-Сабах. Все мое могущество закончится завтра вечером, в час Большого Хэллоуина. Даже если девочка действительно нуждается в защите, она обратилась не по адресу. Но как объяснить это девушке, не раскрывая величайшую государственную тайну королевства?
— Мне очень жаль, — повторил он. — Поверьте, я действительно не в состоянии вам помочь.
— Я поняла, — сказала Дана, Голос ее вновь стал бесцветным и тихим. — Простите, Ваше Величество, я отняла у вас много времени…
Ее слова заглушил донесшийся из спрятанных за дубовыми панелями динамиков громкий звук лопнувшей струны. Тотчас же мурлыкнул стоявший на низком журнальном столике серебристый шарик интеркома.
— Ваше Величество, — сказал интерком голосом Ахмада бен Теймура, — мы над аэродромом Бакырлы, идем на посадку.
— Увидимся на земле, Ваше Величество. — Дана предприняла еще одну самоотверженную попытку улыбнуться. — Надеюсь, пилот не промахнется…
В этот момент ас-Сабах внезапно поверил ей. Девочка не врала, ей действительно угрожала какая- то опасность, и она пыталась заслониться от этой опасности, используя все, что подвернулось под руку. То, что под руку подвернулся именно он, было не результатом хитрого заговора, сплетенного Фробифишером или Хьюстонским Пророком, а чистой случайностью. Ему захотелось остановить ее, схватить за плечи, развернуть лицом к себе и вытрясти всю правду о нависшей над ней — и всеми пассажирами “Грома Господня” — угрозе. Дана уже взялась за ручку двери. Расстояние, разделявшее их, можно было преодолеть одним прыжком, но Тамим не шелохнулся. Я ничего не могу сделать для нее, думал он. Ложному ибн-Сауду осталось жить меньше суток, а настоящему ибн-Сауду в высшей степени наплевать на судьбу какой-то там Даны Янечковой. Кому я могу доверить заботу о ее безопасности?
Дверь гостиной мягко закрылась за Даной. Ас-Сабах постоял еще минуту, прислушиваясь к изменившемуся гулу моторов, потом повернулся к серебряному шарику интеркома и, щелкнув пальцами, активировал режим вызова.
— Ахмад, зайди ко мне.
Йеменец немедленно вырос на пороге — стройный, гибкий, опасный. В руках он держал сердоликовые четки, зерна которых украшали вырезанные алмазным резцом суры Корана. Эти четки ибн- Сауд подарил своему племяннику на день шестнадцатилетия, и с тех пор они сопровождали королевского телохранителя во всех его поездках.
— Девушка, которая только что вышла отсюда… — начал ас-Сабах.
Бен Теймур едва заметно кивнул. Его сильные пальцы бережно поглаживали сердоликовые зерна.
— Возможно, ей угрожает опасность. Меня бы очень огорчило, если бы с ней произошло что-нибудь печальное..
Снова кивок. Можно не сомневаться, теперь бен Теймур станет присматривать еще и за Даной — пусть даже одним глазом. Конечно, это вряд ли решит ее проблему радикально, но, по крайней мере, до Большого Хэллоуина девушке бояться нечего. А значит, если верить ее логике, не стоит бояться и всем остальным.
Йеменец молча ждал дальнейших инструкций. Не сказать ли ему о том, что опасность может угрожать всей делегации? Нет, пожалуй, не стоит — в конце концов, в распоряжении бен Тей-мура не взвод королевской гвардии, а только два офицера охраны.
— Это все, — сказал ас-Сабах — Можешь идти. Да, вот еще что… всем надеть парадную форму. Похоже, нас ждет торжественный прием…
Он не ошибся — встреча была организована по высшему разряду.
Первые несколько часов на авиабазе “Бакырлы” запомнились ас-Сабаху разноцветным, суетливым и очень шумным людским водоворотом, из которого время от времени выныривали знакомые лица — выныривали, чтобы тут же вновь раствориться в зеленовато-серой от преобладающего числа военных мундиров толпе. Он никак не ожидал увидеть в этом забытом Аллахом уголке такую толпу — пусть даже половина ее прилетела на “Громе Господнем” вместе с ним. “Поразительно, — думал ас-Сабах, скользя взглядом по деловитым, как муравьи, репортерам, суетливым, постоянно перемещающим свою технику с места на место сетевым операторам, важным и преисполненным чувства собственной значимости пиарменам и прочим сотрудникам СМИ, имя которым было, по-видимому, легион. Поразительно, вся эта орава сопровождала меня в полете, пила, развлекалась, почти наверняка шумела, как стадо спасающихся от пожара слонов, а я даже не подозревал об их существовании. Но ведь если копнуть поглубже, то в нескольких километрах отсюда, за Стеной, начинается мир, населенный — или перенаселенный — сотнями миллионов, а то и миллиардами отверженных. Не удивительно ли, что мы почти ничего не знаем об этом мире, хотя вот уже двадцать лет он растет и развивается согласно каким-то своим законам у нас под боком? Сосуществуя в пространстве, мы словно находимся на разных его уровнях — на разных палубах нашего воздушного лайнера…”
Ас-Сабах прикусил губу. Посетившие его мысли принадлежали не ему — точнее, не его персонажу. Хасан ибн-Сауд не мог размышлять подобным образом хотя бы потому', что за сорок пять лет своей жизни сроднился с комфортным ощущением пассажира VIP-палубы и попросту не обращал внимания на обитателей нижестоящих кругов иерархии. Его собственная личность, личность имперсонатора, вновь проступала из-под маски. Роль ускользала. Ощущение, знакомое каждому имперсонатору: рано или поздно наступает момент, когда ты больше не в состоянии поддерживать синхронизацию, и тысячи тонких нитей, связывающих тебя с твоим персонажем, начинают рваться — одна за другой, одна за другой. Это, разумеется, не катастрофа, ведь имперсонатор не на сцене играет и свидетелями его позора становятся только неодушевленные, хотя и очень умные рекордеры фата-морганы. С ас-Сабахом такое тоже случалось; тогда он отключал аппаратуру, запирал студию и день-два отдыхал от своего капризного, словно избалованный ребенок, ремесла. Если сроки контракта не слишком жесткие, нет ничего проще: заказчика не интересует, что испытывал имперсонатор, выполняя свою работу. А покупатели, погружаясь в мир мастерски оживленной фата-морганы, вообще не задумываются о том, кто вложил страсть и душу в бесплотных обитателей виртуальной вселенной и были ли у этого неизвестного демиурга творческие
