Вермуулена, хмыкнула Анна, то я представляю, что он мог тебе наговорить.
Они посмеялись.
— Хочешь поплавать? — предложила Анна. — Вода—супер.
— Нет, спасибо, мне уже предлагали, — ответила Дана. — Догадайся, кто.
— А я все никак привыкнуть не могу, — мечтательно проговорила Анна, — столько воды — хоть плавай, хоть пей, хоть на пол лей…
— Да, — согласилась Дана, — похоже, у вас здесь с водой полный порядок. Но я все-таки купаться не буду, слишком вымоталась. Всю ночь в воздухе, не спала с самого Хьюстона…
— Ой, — вспомнила Анна, — ты же у нас заблудшая овечка. И куда же ты, овечка, направлялась? В апартаменты “Валгалла” ? Нет, это не здесь, не на первом. Это ниже, в стволе “Иггдрасиля”. Ничего себе местечко, для крутых. Сама ты, пожалуй, не найдешь, я тебя провожу. Погоди только, мне одеться надо…
Анна выскочила из раздевалки в обтягивающих кожаных брючках и короткой кожаной же курточке, под которой, похоже, больше ничего не было. Дане ее стиль показался несколько экстремальным, но, возможно, доктора Танаку именно это и привлекало.
— Пойдем, — скомандовала Анна, — покажу тебе, где эта “Валгалла”.
— К удивлению Даны, они миновали лифтовый холл и направились к лестнице.
— Тут не очень высоко, — объяснила Анна, — а я лифтами стараюсь зря не пользоваться.
— Это почему? — поинтересовалась Дана — Высоты боишься?
Рыжая замялась
— Ну, как тебе сказать… здесь, пожалуй, боюсь. Хотя у базы есть гравитационные поплавки, даже если “Иггдрасиль” вдруг переломится, они, конечно, смягчат удар И все-таки, знаешь, неспокойно… К тому же лифты порой ломаются… Вот сегодня днем в центральной шахте застряла кабина, непонятно — то ли неполадки с электроникой, то ли кто-то специально сломал… Говорят, — понизила она голос до шепота, — на базу проникли террористы. Представляешь? Нет, лучше уж по лестнице, ножки не отвалятся, стройнее будут.
Спускаться им пришлось всего лишь на восемь пролетов. На четвертой лестничной площадке Анна, шедшая впереди, уверенно толкнула белую дверь и шагнула в залитое жемчужным светом пространство. Дана последовала за ней, размышляя, как вернее найти свою комнату и стоит ли приглашать новую знакомую в гости. Впрочем, оба эти вопроса решились очень скоро и без каких-либо усилий с ее стороны.
— А тебя, похоже, ждут, — заметила Анна, останавливаясь. Они стояли в круглом холле с причудливым, напоминавшим ьпчелиные соты потолком. Соты переливались мягкими оттенками золотистого, муарового и перламутрового. Немного ошеломленная этой игрой света, Дана не сразу заметила поднимающегося ей навстречу из глубокого кресла Ивана Кондратьева. — Это вы девушку потеряли? Вот она, держите и больше не теряйте. Ладно, я пошла, приятно было познакомиться…
— Даночка, — произнес Иван с облегчением, — Даночка моя. Живая…
Он сказал это по-русски, и Анна мгновенно обернулась.
— Русский братушка? — спросила она с мягким акцентом. — Не добре, момче, не добре. Госпожице твоей повезло, что меня нашла.
— Спасибо. — Иван подошел к Дане и крепко взял ее за руку. — Спасибо вам.
— Сочтемся, — усмехнулась Анна. — Увидимся на Хэллоуине!
Тряхнула рыжими волосами и пошла, выступая, словно модель на подиуме. Иван проводил ее долгим взглядом, и Дана вдруг поймала себя на мысли, что ей это неприятно.
— Долго меня ждал? — нарочито насмешливо спросила она. Кондратьев пожал плечами.
— Да я как-то сразу забеспокоился, когда ты ушла. Там уже выпили все, а тебя нет и нет. И инглишмен этот куда-то запропастился… Гарольд. Потом всем ключи раздали от комнат, проводили сюда. Я сразу же наверх вернулся, думал, может, ты появишься. Ждал-ждал, пошел тебя по коридорам искать. Чуть сам не заблудился, хорошо, чутье охотничье не подвело, нашел дорогу. А тебя как корова языком слизнула.
— Спасибо, милый, — серьезно сказала Дана. — Я ведь действительно потерялась.
Иван вдруг ощетинился, глаза его сузились и заблестели недобрым блеском.
— Полковник тебе разве не сказал, где нас искать?
Маленький ревнивец, весело подумала Янечкова. Интересно, что бы он сделал, если бы увидел, как Вермуулен ко мне пристает? Полез бы драться, наверное… Ох, дурачок, дурачок…
— Полковник ретировался, не получив того, на что рассчитывал. — Она осторожно высвободилась, отцепив его горячие пальцы от своего запястья. — Завел в дебри и бросил там на произвол судьбы. Так-то, Ваня.
— Коз-зел, — выдохнул Иван с облегчением. Дана подняла бровь.
— Ты предпочел бы, чтобы он настоял на своем?
— А ты всегда такая язва ?
— Один — один, — рассмеялась Янечкова. — Ты молодец, Ванюша. А где папочка?
— Спит, — пожал плечами Кондратьев. — Он на фуршете выпил немножко… ну, что до этого было, ты сама видела… В общем, я его в своем номере уложил. Там в баре один лимонад, и захочет догнаться, да не сможет. Ничего, отоспится, завтра как огурчик будет.
— Ну и славно. — Дана потянулась, вскинув руки над головой, краем глаза отметив, что Иван не отрываясь смотрит на туго обтягивающее ее грудь платье. — Пора и нам баиньки, Ваня.
— Ага. — Иван проглотил застрявший в горле комок. — Пора, правда. Кстати, твой ключ у меня. Погоди, я сейчас принесу.
Он шагнул в сторону, зацепился за кресло и пошатнулся. Дана подошла к нему вплотную, так близко, что почувствовала его запах — пряную смесь возбуждения и страха.
— Ты оставишь меня одну? А если я опять потеряюсь? Иван отвел глаза. Бедный мальчик, подумала Дана, он и вправду меня боится.
— Пойдем, — сказал он тихо. — Только это у господина Мондрагона в номере. Я свои вещи к нему перенес.
Апартаменты “Валгалла” и впрямь предназначались для очень важных гостей. Дана могла поспорить, что бывшему крепостному мальчишке ни разу в жизни не доводилось жить в такой роскоши. Да что там — даже Фробифишер не часто останавливался в номерах подобного класса. Интерьер был выдержан в модном в последние годы стиле “бегущая вода” — ни одной четкой линии, все переливается, тягуче перетекает одно в другое, краски приглушенно опалесцируют, формы медленно, но неуклонно меняются, превращая комнату в подобие психоделической фата-морганы. Покрытая золотой паутиной кровать словно вырастала из расположенного уступами пола. Рядом с ней валялась небрежно брошенная дорожная сумка Ивана — похоже, он и вправду сразу же бросился на поиски Янечковой, не успев даже толком освоиться на новом месте. Ключи Дана заметила сразу — они лежали на низком овальном столике из черного хрусталя, в глубине которого мерцали золотистые огоньки.
— Хочу здесь жить, — сказала она, проходя мимо остановившегося на пороге Ивана. — Держу пари, что где-то в этом номере есть бар. Ну-ка, ну-ка… Точно, вот он. Угостишь девушку коктейлем?
— Я плохо умею сбивать коктейли, — глухо сказал Иван. — Тебе вряд ли понравится.
— А ты сделай что-нибудь попроще, — посоветовала Янеч-кова, подходя к кровати и скидывая туфельки. — Например, “отвертку”.
Кровать оказалась даже мягче, чем она предполагала. Дана забралась на нее с ногами и свернулась калачиком. Вечернее платье от Альгари подходило для этого не лучшим образом, но зато все соблазнительно обтянутые округлости обозначились еще четче.
Иван стоял к ней спиной, смешивая “отвертку”. Худые лопатки вздрагивали под тонкой тканью рубашки, словно он каждую секунду ожидал выстрела в затылок. На мгновение Дане стало жаль его. Уйти, подумала она, немедленно встать, забрать ключи и уйти. Он хороший, чистый и честный мальчик, ты не должна впутывать его в свои грязные игры.
— Ваня, — тихо спросила Дана, — а что такое “нокс”? Кондратьев обернулся и удивленно посмотрел на нее.
