сетевыми СМИ планеты? Или у него был какой-то другой план, в существовании которого он не намерен признаваться?
Прежде чем он успел сформулировать свою мысль до конца, в динамиках громыхнули бронзовые раскаты гонга и под потолком зала вспыхнули яркие разноцветные огни.
— Боже праведный, — громким, вздрагивающим от волнения голосом произнес Высокий представитель Совета Наций. — Я нажал ее…
Большой Хэллоуин начался.
7. ИДЗУМИ ТАНАКА,
ЭКСПЕРТ СЛУЖБЫ ГЕНЕТИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ
Он поднялся с пола, чувствуя себя постаревшим на десять лет.
Осторожно огляделся — буря вроде бы утихала. Одна дверь зала была открыта, через нее оставшиеся в живых охранники быстро, но без суеты выносили мертвых. Операторы тоже понемногу поднимались, отряхивались, возвращались к своим камерам. У стола с компьютерным терминалом себе под нос бубнил молитву Высокий представитель Совета Наций. Рядом стоял седовласый и элегантный консул Евросоюза, выглядевший так, словно никакой перестрелки в зале не было и в помине. Цветок в его бутоньерке напомнил Танаке запекшуюся на ране кровь.
— Будь я проклят, — прошептал крупный светловолосый журналист, отряхивавший брюки в нескольких шагах от Тана-ки. — Это даже не сенсация, это уже хрен знает что…
Доктор склонился над Анной, крепко ухватил за плечи и поднял легко, словно ребенка. Сознание к Стойменовой пока не вернулось. Минуту назад, в самый разгар стрельбы, Танака, отчаявшись удержать бешено сопротивлявшуюся девушку, коснулся тремя собранными в щепоть пальцами ее шеи у подчелюстной впадины и осторожно сдавил. Лучше уж маленький обморок, чем большая смерть. Ребенок Мнемона, будущий Super Homo, был слишком важен для доктора.
Возможно, в обычных обстоятельствах человек, заботливо усаживающий в кресло свою потерявшую сознание спутницу, и приковал бы к себе несколько любопытных взглядов, но на фоне того побоища, которое произошло в Белом Зале, никому не было до манипуляций Танаки никакого дела. Он даже подумал, не попробовать ли ему вывести Анну из зала, придерживая ее за плечи, но в конце концов решил подождать. Обморок, вызванный приемом “змея под камнем”, длится обычно минут десять, а уж когда Стойменова придет в себя, они оба уйдут отсюда на своих ногах.
Тяжелый басовитый звук гонга раскатился под потолком зала. Поддень, подумал Танака, бросив взгляд на браслет, час “Ч”, назначенный Фробифишером для Большого Хэллоуина. Неужели этот момент все же наступит? Поразительно, сказал себе доктор, я и не подозревал, что западные варвары могут оказаться такими настойчивыми в достижении своих целей.
— Аминь, — громко произнес Фробифишер и нажал Красную Кнопку. В то же мгновение на плазменных панелях, повисших между серебристых колонн, толпы штурмующих Стену трэшеров сменились веселой круговертью разноцветных огней и переливающихся спиралей. Гонг грянул снова, на этот раз чуть послабее и чуть позвонче.
— Дамы и господа, — произнес где-то над ними исполненный оптимизма голос Q-компьютера, — поздравляю вас с наступлением Большого Хэллоуина! Система темпорального перемещения включена и успешно начинает набирать обороты!
Где-то глубоко под корнями “Иггдрасиля” взревели гигантские установки накопителей. Повинуясь команде Q-компьютера, энергия, стекавшаяся к “Асгарду” с полудюжины весьма удаленных реакторов и ГЭС, начала поступать на силовые контуры Хрустального Кольца по надежно изолированным от внешних воздействий каналам. Танаке показалось, что он ощущает дрожь гигантского стального дерева у себя под ногами.
— Осмелюсь рекомендовать вам обратить внимание на панорамные экраны на стенах, — продолжал компьютер. — Вы видите, как начинает светиться Хрустальное Кольцо — это первая стадия процесса, который через некоторое время приведет к перемещению объекта “Толлан” за пределы нашей реальности…
Раскатистый бархатный голос компьютера вдруг прервался. В динамиках послышался странный звук, очень напоминавший кашель. Плазменные панели удивленно мигнули, показав на мгновение какую-то запутанную, похожую на сплетение полых ветвей или труб структуру, а потом замерцали слепым белым “снегом”.
— Что за чертовщина? — вполголоса осведомился журналист, минуту назад рассуждавший о сенсации. — У меня пропал сигнал со спутника.
Танака быстро взглянул на свой линк. Крошечный голубой шарик, сиявший в верхнем левом углу дисплея и обозначавший подключение к глобальной спутниковой системе обнаружения GPS, погас.
— И что это, черт возьми, значит? — уже громче спросил журналист.
На мгновение в зале повисла та напряженная, искрящая, словно оголенный провод в мокрой траве, тишина, которая обычно предшествует взрыву паники. Фробифишер, по-прежнему стоявший у компьютерного терминала, выпрямился и откашлялся.
— Надеюсь, я все сделал правильно, — выдавив из себя некое подобие улыбки, произнес он. — Тут всего одна Красная Кнопка…
Никто не рассмеялся. Из динамиков, врезанных в капители серебряных колонн, послышался длинный протяжный свист, заглушивший недоуменный возглас Фробифишера. Потом свист оборвался, и чей-то сильный уверенный голос сказал:
— Ты допустил только одну ошибку, Бобби. Ты меня предал.
8. ДАНА ЯНЕЧКОВА,
РЕФЕРЕНТ ВЫСОКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ СОВЕТА НАЦИЙ
За те тринадцать лет, что Дана Янечкова работала с Робертом Обероном Фробифишером, она успела неплохо изучить своего босса.
В девяноста девяти процентах случаев Фробифишер великолепно владел собой. Он мог раздражаться, злиться, даже гневаться, но все эти проявления холодноватого англосаксонского темперамента строго контролировались трезвым рассудком. Иногда Дане даже казалось, что в голове у босса установлен дисплей с диаграммами и графиками, отражающими допустимый уровень эмоций. Чрезвычайно редкие исключения, составлявшие оставшийся процент, доказывали лишь, что Фробифишер не автомат, а нормальный человек из плоти и крови.
И, уж конечно, ни разу за все эти тринадцать лет Дане Яне-ковой не приходилось видеть своего босса в смертельном испуге. В полдень тридцатого октября 2053 г. это случилось в первый и последний раз в ее жизни.
Голос, донесшийся из динамиков, парализовал Фробифишера. Он беспомощно уставился куда-то в пространство, всем своим видом напоминая механическую куклу, у которой кончился завод. Де Тарди, стоявший чуть позади него, напротив, собрался, словно старый бретер, неожиданно получивший вызов от наглого молодого противника. Выглядело это довольно странно, потому что никакого противника перед ними не было.
— Напомнить тебе твою клятву, Бобби? — вкрадчиво осведомился голос. — Когда тебя впервые привели ко мне и ты увидел меня, возрожденного, ты клялся, что будешь выполнять мою волю, как и
