Только наутро осмелились выбраться на поверхность. Дмитрий вылез первым. Наверху он осмотрелся и махнул нам рукой: все в порядке, Иные ушли.
Целый день мы собирали жалкие остатки нашего отряда. Всего спаслось человек двадцать пять.
— Шестая часть лагеря, — заметил Дмитрий.
То и дело мы натыкались в лесу на окровавленные трупы. Иные расстреливали людей без всякой жалости. Мертвых мы снесли к оврагу и разожгли костер. Там оставили основную часть выжившего отряда. А мы втроем — Дмитрий, Женя и я — решились вечером пойти на разведку на старое место, пока остальные хоронят погибших.
Здесь тоже никого не было, кроме мертвецов. Мертвый Ким. Я с жалостью посмотрел на неподвижное туповатое лицо. Несколько женщин.
— Сколько всего трупов? — спросил Дмитрий.
— Около двадцати.
— Значит, в основном арестовывали.
— А почему расстреливают? — удивился я. — Иным это не нужно.
— Солдаты расстреливают. Молодежь, — пояснил Евгений. — Иные арестовывают. Видно, их было не так много. И они не пошли далеко в лес: заняты были. А то бы нас выследили. Вот так-то, Серж, рано ты радовался. Здесь долго не живут. Это не помилование. Это отсрочка приговора.
— Не каркай! — одернул Дмитрий. — А если арестовывали, значит, узнают, где мы. Надо убираться подальше в лес.
Мы похоронили мертвых здесь же, на старой стоянке, и вернулись к остальным.
Шагах в двадцати от лагеря мы почувствовали неладное. Наши товарищи по несчастью отчаянно ругались и кричали друг на друга.
— Что случилось? — требовательно спросил Дмитрий.
Толпа расступилась, и мы увидели еще один труп. Белобрысый парень лет тридцати. Я видел его мельком вчера возле костра, и, кажется, он прятался с нами в овраге.
Дмитрий обвел взглядом присутствующих.
— Он начал изменяться, — пояснила Вика. — Прямо у нас на глазах.
— Правильно. Стресс плюс медитация на дне оврага, — усмехнулся Евгений.
— Ты уверена? — спросил Дмитрий.
— Да.
— Совершенно точно, — поддержал ее коренастый мужик с автоматом. — Я вынужден был стрелять. Иначе он бы убил нас всех. Мы бы даже опомниться не успели.
— Ты правильно поступил, — вздохнул Дмитрий.
— Дим, а если они ошиблись? — задумчиво проговорил Женя. — Если мужику просто плохо стало?
Дмитрий покачал головой.
— Это ни с чем не спутаешь.
Мы уходили все дальше в лес. Здесь до самого первого снега мы рыли землянки, заготавливали дрова, сушили грибы. Судя по ранним заморозкам, зима обещала быть суровой.
Дмитрий больше не рисковал нападать на белые автомобили. Но к дороге иногда посылали разведчиков, чтобы заранее узнать об облаве, если таковая будет готовиться. Те видели машины смерти, и весьма регулярно, хотя, кажется, их стало меньше.
— Всех перебили, — прокомментировал Дмитрий.
Женя задумался и промолчал.
А в начале зимы по радио передали сообщение — у Дмитрия был старенький радиоприемник. В нем говорилось, что человеческий геном полностью расшифрован, и теперь известно, какой ген отвечает за изменения. «Кроме того, — вещал диктор, — открыта новая разновидность латентного гена, которая несколько отличается от обычной и проявляет себя только после достижения носителем тридцатилетнего возраста. Мы располагаем генетическим материалом многих беглецов, скрывающихся в лесах. У некоторых из них этот ген присутствует. У нас есть списки этих людей, но, к сожалению, мы не можем их обнародовать, потому что носители будут немедленно уничтожены своими же. Поэтому мы призываем всех беглецов сдаться властям. Обладатели латентного гена будут подвергнуты изменению. Теперь нам известна надежная методика. Остальные будут помилованы и отправлены на отдаленные острова в Атлантическом океане, где им будут обеспечены необходимые условия для жизни. Мы отказались от политики тотального уничтожения неспособных к изменению, поскольку в результате нее потеряли многих носителей новой разновидности гена. Предупреждаем носителей, скрывающихся в лесах, что изменения происходят и самопроизвольно. Если ваши соратники заметят их — ваша смерть неминуема. Поэтому вернитесь в город и сдайтесь властям, чтобы получить защиту».
Дмитрий зло выключил радиоприемник и даже убрал антенну.
— Черта лысого! Как же, «остров в океане»! Знаем мы их острова! Все это мы уже слышали. Очередное вранье.
— Знаешь, а ведь то, что мы еще можем измениться, резко меняет наше положение, — осторожно заметил Евгений.
— И ты поверил?
— Они и раньше говорили о такой возможности.
— Угу, а потом сажали в машины смерти.
Женя пожал плечами.
В землянке было холодно. Костер горел на земле, прямо посередине комнаты (если это можно было назвать комнатой), дым уходил через дыру в потолке, но не очень эффективно — он то и дело стелился по земле, заполняя легкие, разъедая глаза. От входа, завешанного старой палаткой, отчаянно дуло.
— А на островах Атлантического океана, наверное, тепло, — жалобно протянула Вика, кутаясь в старое тряпье.
Дмитрий свирепо посмотрел на нее…
Ближе к весне начались голод и болезни. Наши землянки неуклонно превращались в лазареты. Выяснилось, что у Евгения медицинское образование, и он самоотверженно помогал всем, как мог.
Мы шли с Дмитрием по заснеженному лесу, надеясь подстрелить какую-нибудь дичь. Светило солнце. На снегу лежали синие тени елей. Мы остановились, рассматривая следы. Заячьи, лисьи, волчьи. Я в этом не особенно разбирался. Вдруг с одной из вершин вспорхнула птица. Я поднял голову и заметил вдали, возле елей, еще одну цепочку следов, почти тропинку. Мы подошли ближе. Следы были человеческими и довольно крупными. Явно мужские. Дело в том, что во всем лагере на ногах оставалось человек десять, из них половина женщин. Из мужчин сносно чувствовали себя я, Дмитрий, Женька и еще два парня: Севка и Ник.
— Кто бы это мог быть? — шепотом спросил я.
— Сейчас увидим.
И мы пошли по следу, стараясь, чтобы снег не скрипел у нас под ногами.
Возле зарослей молодых сосенок Дмитрий знаком остановил меня.
Там, шагах в десяти от нас, на небольшой поляне, стоял Женька и о чем-то разговаривал с незнакомым мальчишкой лет шестнадцати. Вдруг он стал быстро прощаться, передал мальчишке какой-то маленький сверток, и парень стремглав бросился в лес, в противоположную от нас сторону.
Мы вышли на поляну, и Дмитрий сразу взял Женьку за грудки.
— С кем это ты тут треплешься?
— А откуда, ты думаешь, я беру лекарства и картошку? Знаешь, почему мы все еще не подохли?
Дмитрий слегка ослабил хватку.
— Почему мне не сказал?
— Потому что ты — сумасшедший.
— Он нас не выдаст?
— Нет. Это парень из деревни. Они тоже Иных терпеть не могут. Я с ним общаюсь уже пару месяцев. Значит, пока не выдал.
— Ладно, прости, погорячился. — И Дмитрий отпустил своего друга. Тот аккуратно поправил
