Протерев очочки, он внимательно оглядел саранчу в банке, облако и Епифаныча, покрутил коротким носом и полез в карман. Оттуда появились пузатенькие стеклянные стопки и белоснежный платок. Платком Лаврентий протер стопки и, кажется, не прочь был бы протереть и облако, и самого Епифаныча, однако мрачный взгляд собеседника удержал его от этого поступка.
– А то как же, – ядовито отозвался Епифаныч, почесав поросшее черными перьями крыло.
В те времена, когда Епифаныч был Азраилом или Абаддоном, его черные крылья, вероятно, навевали на смертных восторг и ужас. Сейчас Епифаныч здорово смахивал на облезлую ворону, а коллеги, ухмыляясь уже в открытую, приветствовали его фразочками типа: «Ой, позырь-ка, брат Даниил, грачи прилетели. Весна не за горами!» Нахохлившись, Епифаныч уставился на пузырь.
– Небесный огонь, совмещенный с человеческими представлениями об агрессивных пришельцах. Вон, – он ткнул пальцем с заскорузлым ногтем туда, где, предположительно, находился Челябинск. – Вон где мой огонь и мои пришельцы. Хоть иди и обломками торгуй… А все Михаил, сквалыга проклятый: «Вот тебе, мол, колесница Илии, почти что новая, только гаек пару подкрути…» Подкрутили!
В голосе Епифаныча прорезалась тысячелетняя горечь. Ну как же, Михаил, небесный архистратиг, весь в белом, а как мусор за ним подбирать – это все ему, противному и чернокрылому…
– Это вы погодите, товарыщ, – сурово оборвал его консультант Лаврентий. – Это вы не ту линию гнете. Пораженческую гнете линию. Товарыщи из Мексики должны были оказать нам свою революцыонную, так сказать, эсхатологыческую поддержку…
– Иди, друг, сам ищи своего Тескатлипоку! Они с Кукульканом и этим… как его… с большим членом который… Тельпочтли, во! – нефть в Мексиканском заливе ищут! И, говорят, уже нашли, после того как там два американских танкера затонули…
– Гнилые буржуазные ценности подорвали революционный дух наших мексиканских товарыщей, – сокрушенно заметил Лаврентий и разлил коньяк. – Так выпьем же за то, чтобы такие инциденты не подрывали дружбу между нашыми великыми народами!
– Гамарджоба, генацвале, – уныло отозвался Епифаныч и одним махом опрокинул в себя стопку.
Сунув грязную пятерню в банку, он вытащил бляху-муху и сочно ею захрустел. Лаврентий извлек откуда-то огромный, бордовый помидор сорта «бычье сердце» и впился зубами в ароматную мякоть. Некоторое время на облаке царило молчание. Ветер доносил с земли запах прели, навоза и свежей листвы.
Аккуратно положив надкушенный помидор на платок, Лаврентий продолжил расспросы:
– А почему бездействуют товарыщи с Севера? Насколько я помню, согласно утвержденной программе они должны были поставить нам волка Фенрира и ынеистых великанов. Где волк Фенрис и ынеистые великаны? Почему зима Фимбул не наступает в соответствии с намеченными сроками?
Слишком воспитанный, чтобы ткнуть пальцем, Лаврентий указал подбородком на парящую внизу землю.
Выплюнув надкрылье саранчи, Епифаныч молча кивнул на третий подъезд дома номер двадцать один дробь девять по Большой Монетной. Там какой-то старикашка, кряхтя, тащил на помойку новогоднюю елку. Елка уже смахивала не на елку, а на скелет. В желтых сухих ветвях запуталась веселая мишура. Елка доблестно отработала четыре месяца и теперь недоумевала, почему вместо заслуженной пенсии ее волокут в мусорный бак. Старик полностью разделял мысли елки, и даже собирался изложить их вслух на ближайшем собрании жильцов дома.
– Кирдык твоим ынеистым, – с чувством произнес Епифаныч и снова разлил. – Эта ель последняя была.
Вздохнули. Выпили. Закусили, каждый своим.
Епифаныч с тоской покосился на собутыльника. Извлекать его из глубин преисподней явно не стоило. Все идеи Лаврентия были либо банальными, либо глупыми, либо шли вразрез с Генеральным Планом. Так, в частности, его предложение отправить все трудоспособное население Земли на лесоповал в амазонские леса и лишить планету ее зеленых легких не встретило одобрения в высших эшелонах Власти.
Зато коньяк был хороший. Хороший коньяк с ломтиком лимона – что еще надо для счастья?
Словно подслушав его мысли, Лаврентий порылся в облаке и вытащил оттуда лимон и серебряный ножик. Епифаныч чуть не взвыл с досады.
– Откуда ты все это достаешь, чурка ненашенская?
– Папрашу, – тихо, но твердо сказал Лаврентий, сверкнув очками. – Спецснабжение. Продуктовый заказ. Все согласно протоколу.
– Тебе что, из ада продуктовые заказы подгоняют?!
Лаврентий тонко, но многозначительно улыбнулся, и Епифаныч окончательно понял, что работает не в том ведомстве.
– Ты чего вообще пришел? – окрысился он. – Совета дельного от тебя не дождешься. Коньяк еще притащил зачем-то. Спаиваешь меня, да? К хвостатым переманить решил? Не дамся тебе! И не проси!
Но Лаврентий просить не стал. Вместо этого он, нахмурившись, снова полез в карман. Епифаныч смотрел со странным предвкушением. Что появится оттуда на сей раз? Шоколадный торт «Прага»? Комиссарский «маузер»? Однако в широкой волосатой лапище Лаврентия показался только смятый листок бумаги. Льдисто сверкая очами, консультант по эсхатологическим вопросам поинтересовался:
– Товарыщ, скажите, ваша ли это была идея: задать школьникам тему подготовительного сочинения к ЕГЭ «Другой конец света»?
Епифаныч мрачно кивнул.
– Моя. Понадеялся на юношескую свежесть и незашоренность мышления. Только в результате все та же хрень: вирусы, пришельцы, цунами, землетрясения. А что?
– А то, – сурово продолжал Лаврентий, – что товарыщ Кастиил из канцелярии любезно предоставил мне этот вот документ.
Епифаныч взял бумажку из рук консультанта. На разлинованном листке, вырванном из школьной тетрадки, расплылись кривые буквы:
– И что? – сердито спросил Епифаныч. – Дурак твой Толик. И товарыщ Кастиил, крыса канцелярская, дурак.
– А вы посмотрите, товарыщ, что там на обороте.
Епифаныч перевернул листок. На обороте лиловела официальная печать Небесного Ведомства, а поверх нее виднелась размашистая надпись:
«ТОЛЯН, ЦЕЛИКОМ АДАБРЯЮ. ТВОЙ БОГ»
Андрей Балабуха
Альфа и омега?
Какое все-таки веселье
На вороном лихом коньке
Нестись вселенской каруселью
С еловой сабелькой в руке!
Лето Господне 2037-е
Бог весть, кто сказал «а». Может, конечно, и сам Бог. Но скорее, все-таки, медельинский наркокартель, у которого, ясное дело, были деньги. Правда, чтобы их стало еще больше, миру надлежало быть или слишком сытым, или слишком напуганным. Второе, разумеется, проще. А как это соорудить, хорошие головы всегда придумают. Так деньги и сошлись с головами. Следовательно, эти последние сказать «а» никак не могли. Впрочем, кто знает? Головы-то у молодых леваков из «Сендеро луминосо» были светлые. По крайности, местами. Так что и они могли подкинуть медельинцам идею. Ладно, пусть будет два «а».
Так или иначе, а в недрах тайного притона, оборудованного в глубокой пещере, которую создал в гранитных склонах вулкана Хуйнапутина (или Хуайнапутина, или Уайнапутина – смотря какой карте верить), само собой, Бог, головы, обручившись с деньгами, учинили маленькое, но могучее производство, где из добытого в разных местах по случаю добра творили с чьей-то точки зрения зло, а со своей – добро
